Опередивший время. Очерк жизни и деятельности Томаса Мора

  
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
 
в которой рассказывается об одной прогулке Томаса Мора, двух эпиграммах и об одном его выступлении в парламенте
1
Уже в ту пору Лондон был довольно большим городом: не менее ста тысяч жителей. Лес мачт, бесконечные торговые склады, многочисленные ремесленные мастерские с изображениями то сапога, то кафтана свидетельствовали о его торгашеском благополучии. Но совсем рядом — настоящие леса. И поля, рощи, деревушки. Даже от центра города до них недалеко.
Ведь Англия, несмотря на некоторые успехи в ремесле и торговле, — прежде всего крестьянская страна. К городах живет лишь пять процентов ее населения. Остальные девяносто пять — около трех миллионов людей — связаны с землей, работают на ней, кормятся в конечном итоге землей.
2
В лесной глуши оживают знакомые с детства сказки и легенды, в лесной глуши легче и вольнее дышится.
Не здесь ли вместе с товарищами обдумывал свои дерзкие планы друг и защитник простых людей Робин Гуд? И не здесь ли, не боясь, что их услышат, распевали озорную балладу о стране Кокейн пахари и овцеводы, поденщики и кустари? Те, кто лишь в помыслах, в сокровенных беседах мог позволить себе роскошь отвести душу, высказать свое недовольство, свои надежды, свои мечты? Мечты о справедливых порядках — и не на том свете, как это обещает церковь, а на этом. Мечты о стране всеобщего благоденствия, благополучия для народа.
…Как это там поется в этой передающейся из уст в уста от поколения к поколению старинной балладе:
 
 
Пускай прекрасен и весел рай,
 
Кокейн гораздо прекраснее край.
 
Ну что в раю увидишь ты?
 
Там лишь деревья, трава, цветы…
 
Нет ни трактира, ни пивной,
 
Залей-ка жажду одной водой.
 
 
Прекрасен «остров на запад от страны Спейн» (Испания), который «люди зовут Кокейн». Это здесь:
 
 
Из хрусталя колонны стоят,
 
На солнце, как яркий свет, горят.
 
Из яшмы зеленой у них капители,
 
А низ из кораллов, чтоб все глядели.
 
 
Это здесь:
 
 
Широкие реки текут молока,
 
Меда и масла, а то и вина.
 
Гусей жареных летает стая.
 
На вертелах все, ей-богу, клянусь,
 
Гогочут: «Я — гусь, я — горячий гусь».
 
А жаворонки, что так вкусны,
 
Влетают людям прямо во рты,
 
Тушенные в соусе с луком, мучицей,
 
Присыпаны густо тертой корицей.
 
Растет там и чудесное дерево пряностей:
 
У корней — имбиря запах летучий,
 
Ростки — из валерьяны пахучей,
 
Мускатный отборный орех — его цвет,
 
Ствол корой из корицы одет,
 
Плоды — ароматные гроздья гвоздики.
 
 
Июньские вечера светлые и теплые. Мор с упоением вдыхает дух земли, пряный, настоянный на травах.
…Зайцы выскакивают порой чуть ли не из-под ног.
Принюхиваясь к следу, в рыжей своей шубке проходит лисица.
Еще немного — и станет темнеть. Пора выбираться на тропинку.
Впрочем, спешить некуда. Он еще доставит себе удовольствие полюбоваться с какой-нибудь полянки звездным небом.
3
Мор медленно бредет в город. И в ушах у него все от же мотив, бесхитростный мотив знаменитой баллады в стране счастья.
 
 
День постоянно, нет места ночам,
 
Ссор и споров нету, поверьте,
 
Живут без конца, не зная смерти.
 
В одежде и пище нет нехватки,
 
У мужа с женой не бывает схватки,
 
Все вместе у всех — у юнцов, стариков,
 
У кротких, у смелых, худых, толстяков.
 
 
Ну, а как же попасть в эту страну? Как найти к ней дорогу?
 
 
В эту страну чтобы путь найти,
 
Сперва епитимью надо пройти:
 
Надо сначала целых семь лет
 
В навозе свином просидеть,
 
По шею в него погрузиться —
 
Тогда сможешь там очутиться.
 
Милостивые добрые лорды,
 
Если откажетесь гордо эту епитимью стерпеть,
 
Никогда вам тогда не суметь
 
Из этого света уйти туда
 
И остаться там навсегда.
 
Молитесь, чтоб вам помог
 
Туда попасть милосердный бог.
 
 
Крестьянам этого испытания не надо, они заработали себе право пожить в стране Кокейн! То ли дело господа.
Мор усмехается. Как это сформулировал Джон Болл неистовый священник, что громогласно во время крестьянского восстания 1381 года заявил: «Когда Адам копал, а Ева пряла, кто дворянином был тогда?» Право неплохо. Нет, совсем, совсем неплохо.
1501 год. Студенческая пора позади.
4
Из письма Эразма Роттердамского Ричарду Уитфорду.
Многие годы, дорогой Ричард, я занимался только греческой литературой, но позднее, чтобы восстановить мои добрые отношения с латынью, я принялся читать вслух и произносить монологи на этом языке. Поступая таким образом, я действовал под влиянием Томаса Мора, чье красноречие, как Вы знаете, очень велико… Человека, к которому я питаю такое уважение, что если бы он попросил меня сплясать под аккомпанемент рожка, я бы это сделал тут же! Мор пишет о тех же самых вещах, что и я, и так основательно, что в его сочинениях все взвешено и продумано до мельчайших частностей. Мне кажется, что природа вряд ли когда-нибудь сотворила что-либо равноценное его тонкому, красивому, ясному уму и что трудно сыскать человека с большими достоинствами, чем он. Добавьте к этому могучий дар слова, вполне соответствующий его интеллекту, удивительную бодрость духа, остроумие и то, что по своему характеру он чрезвычайно деятелен, и вы не пустите ничего из тех качеств, которые должны быть присущи отличному адвокату.
Мор действительно блестящий адвокат. И практика его быстро растет.
Но молодой преуспевающий юрист не бросает своих литературных занятий. Он пишет эпиграммы и сатиры.
«О жажде власти» назвал одно из своих стихотворений Мор.
 
 
Редко среди королей одного ты разыщешь, который
 
Царством своим, им в наследство полученным, будет доволен.
 
Редко среди королей одного ты разыщешь, который
 
Править своим государством умеет.
 
Другое называлось «Воля народа дает короны и отнимает их».
 
Кто во главе многолюдного общества место имеет,
 
Пусть не забудет того, что им он самим и поставлен.
 
Должен на этом посту оставаться, конечно, не дольше,
 
Чем пожелает народ, его пригласивший на царство.
 
Что же так сильно подчас венценосцы кичатся пред нами,
 
Слабы ведь в общем они, и престол до поры им положен.
 
 
1504 год. Томас Мор становится членом английского парламента.