Долина

Круглое, сверху слегка сплющенное тело покрывала прозрачная очень прочная эластичная пленка. Передвигались загадочные организмы крайне медленно, особенно крупные экземпляры. При достижении максимального размера передвижение Голов и вовсе прекращалось. Этот, последний, этап их жизненного цикла длился всего несколько часов, после чего организм умирал. 
Как передвигались Головы по суше - от воды вплоть до склона гор, - мы долго не могли себе представить и в конце концов пришли к выводу, что они перекатывались, сантиметр за сантиметром. 
Густая жидкость, вытекающая из тела погибшей Головы, снова попадала в озеро; в ней содержалось множество бактерий-палочек, которые мы сначала приняли за паразитов. Тщательно прослеживая их дальнейший путь, мы обнаружили, что в воде они свободно передвигаются около двух дней, а затем группируются у берега и образуют студенистые комочки, которые и составляют ядро нового поколения Голов. 
Жизненный цикл этих таинственных организмов - с момента скопления бактерий до полного распада - длится, как мы полагали, около месяца. Жизнь прекращалась там, где отсутствовал доступ воды из озера на поверхность. 
Микроскопический анализ тела взрослых Голов показал наличие множества темно-серых узелков-утолщений. В надежде изучить строение ткани мы решили впрыснуть в Голову красящее вещество. И тут нас ждал сюрприз. Во-первых, оказалось, что Головы питаются влагой, содержащейся в верхнем слое почвы, а во-вторых, - потрясающее открытие! - они обладают способностью общаться, причем не только между собой, но и с нами! 
А произошло это так. Мы подготовили растворы с красящими веществами, которыми обычно пользуемся для органических структур. Сначала мы попытались подкрасить Головы кармином. Но капнув в почву, где находилась одна из крупных Голов, несколько капель раствора, мгновенно почувствовали мощный импульс-предупреждение - такое же чувство опасности мы испытали при первом приближении к "дождевикам". Одновременно нижняя часть Головы сильно заискрилась, и вся она резко отодвинулась от опасного места. 
Однако, стоило нам капнуть на другие участки почвы разведенными фиолетовыми чернилами, никакой реакции не последовало. Более того, Головы не реагировали и на раствор фиолетового красителя; тело их тут же окрасилось в фиолетовый цвет. При этом мы успели заметить, что оно пронизано густой сетью сосудов и капилляров, образующих темно-фиолетовые узелки. Наиболее разветвленная сеть сосудов наблюдалась в верхней части тела. Краска, проникая по сосудам, достигала "темечка" Головы, и теперь на ее "макушке" красовалась как бы фиолетовая шапочка. 
И еще одна любопытная деталь: сигналы-предупреждения мы ощущали только при первом приближении к загадочным существам. Уже на второй день мы воспринимали лишь слабые импульсы, а затем и они исчезли. Позднее, собрав о Головах почти всю возможную информацию, мы уяснили: эти удивительные организмы весьма быстро "осмыслили", что мы им не враги. 
Нас, естественно, интересовало свечение Голов, и мы пытались определить его интенсивность с помощью особых чувствительных приборов. В состоянии покоя наблюдалось слабое свечение, и стрелки на приборах не отклонялись. Однако достаточно было небольшого возбуждения, к примеру прикосновения к оболочке тела или нескольких капель кармина, как появлялось интенсивное свечение и искрение. И тут же мы ощущали сигнал-предупреждение, а стрелка на приборе отклонялась. Значит, тела эти были наэлектризованы, причем сила тока превышала биотоки животных и человека. 
- Сегодня захватим с собой магнитофон, - решительно сказал я накануне отъезда. - Вдруг одновременно со свечением Головы издают звуки? Возможно, слишком слабые, поэтому мы их не слышим. Если усилить звук, может, и удастся засечь что-либо. 
Отцу мое предложение пришлось явно не по душе. 
- Не лишнее ли это, сынок? Слишком буйная у тебя фантазия. 
- А как ты объяснишь, что при искрении одной Головы, когда мы к ней приближаемся, начинают светиться и остальные? - спросил я. 
- По-моему, они передают друг другу информацию посредством электрических импульсов. Почва под ними влажная, поэтому существует неплохая электропроводность. 
Я не стал спорить, но магнитофон все-таки прихватил с собой, сунув в рюкзак еще несколько скальпелей, бутылки и флаконы с фиксатором - в них мы собирались складывать образцы тканей Голов различных размеров для гистологического и химического анализов в базовой лаборатории. По дороге к озеру отец спросил: 
- Как, собственно, ты собираешься пользоваться магнитофоном? 
- А помнишь, вчера, когда мы громко разговаривали, Головы ярко засветились. Вот я и подумал: что если мы снова устроим шум, а я включу запись. Может, удастся выяснить, что же происходит в Головах при искрении. Кто знает - вдруг мы узнаем, как они реагируют на наше общение с ними: когда мы непосредственно их касаемся или вводим карминовую краску в почву. 
- Ладно, попытка не пытка, - сдался отец. - Но имей в виду - долго задерживаться нельзя, дел по горло, до обеда мы должны успеть собрать все образцы. К двум часам пополудни нужно упаковать вещи и двинуться в путь. Ты ведь знаешь, сегодня вечером нас ждут у Большого водопада! 
"Запись" отняла добрый час. Мы громко переговаривались между собой, дотрагивались до Голов снизу и сверху, разбрызгивали карминовую жидкость. Чего только не придумывали, чтобы заставить Головы ярче светиться! Все это время магнитофон был включен. Как только пленка кончилась, я сразу решил ее прослушать. Увы, мой прогноз не оправдался. Даже нажав на клавишу громкости до отказа, мы различили только собственные громкие голоса и какое-то едва слышное попискивание. 
- Хватит, Мартин! Продолжать этот спектакль бессмысленно, - решительно сказал отец. - Не теряй времени, приступим к сбору образцов. Начнем, пожалуй, с самых маленьких. 
Сбор крохотных Головок - с булавочную головку, горошинку или шляпку гвоздя - не составил труда: их мы снимали скальпелем со слизистых комочков или пинцетом подбирали с земли, после чего укладывали в сосуды с фиксатором. Когда дошла очередь до крупных Голов, то здесь нас ожидала неожиданность: Головы воспротивились нашему вмешательству. Едва мы попробовали на одной из них сделать надрез, как Голова тут же интенсивно заискрилась, а за ней и все остальные. В то же мгновение мы ощутили мощный сигнал-предупреждение: "Оставьте нас в покое! Убирайтесь!" Мы думали, что крохотный надрез на теле Головы не причинит ей особого вреда, ранка зарубцуется. Однако стоило нам взять срез с одной из них, величиной с футбольный мяч, как она, ярко вспыхнув - за ней тотчас заискрились и остальные, - обмякла, из нее вытекли струйки жидкости и устремились в озеро. Сигнал опасности был столь недвусмыслен, что мы, побросав все, бросились прочь. И только отбежав метров десять, пришли в себя, с трудом переводя дух. Взглянув на Головы, мы увидели, что искрение исчезло, а с ним и наш безотчетный страх. 
- Ну, хватит, отец! - заявил я. - Не прикасайся более ни к одной крупной Голове! Бог с ними, с образцами! 
- И все же хорошо бы добыть их, - настаивал отец. - Я не сомневаюсь, что ткани взрослых Fonqa отличаются от малюток. А что представляют собой узелки, в которых появляется искрение? Будь что будет, но образцы мы должны добыть комплектно! 
- Мне страшно, отец! По-моему, Головы опасны. Вспомни, как они встретили нас в первый раз: они же отгоняли нас от себя! И сегодня, когда мы попытались сделать надрез на крупном экземпляре, история повторилась: Головы гнали нас прочь! Вряд ли нам удастся произвести над ними такую экзекуцию. И вообще: тебе не кажется, что она смахивает на убийство? 
- По-твоему, я делаю все это с радостью? По-твоему, мне не страшно? Но рискнуть мы обязаны. Решим так: обвяжемся веревкой, закрепим ее за какой-нибудь большой валун. Если Головы прикажут нам убираться вон, бежать без оглядки, веревка нас удержит. Понятно? Речь идет о последнем образце! 
Тот образец и в самом деле оказался последним. Последним, который успел сделать отец при жизни.