Телеграмма из Москвы

-- Мда, погодка удобная для шпионажа, -- разговаривал сам с собой Столбышев, осторожно, с оглядкой, двигаясь по улице. Пистолет он держал в кармане со снятым предохранителем. 
До избы Раисы он дошел без приключений. 
-- Рая! Это -- я, секретарь райкома, -- постучал он в окно. 
Ответа не последовало. Столбышев постучал громче: 
-- Проснись, того этого, на данном этапе! 
И показалось Столбышеву, что в избе произошло какое-то движение. 
-- Мда, проснулась, -- решил он и уселся на крылечке ожидать, пока откроется дверь и его верная Раиса прижмется к нему разогретым сном телом. 
... Темная ночь, только пули свистят по степи... -- тихонько запел он, оглядываясь по сторонам 
Луна вышла из-за облаков, задумчиво посмотрела на партийного лирика и снова спряталась. 
-- Раиса, того этого, не спи, как на лекции по истории партии, -пошутил Столбышев и пошел стучать в заднее окно. 
Но как только он вышел за угол дома, сердце его екнуло и стремглав переместилось в пятки: какая-то белая фигура кралась через огород. 
-- Стой! -- шопотом прокричал Столбышев и, бросившись за дом, залег в бурьяне, клацая зубами. 
"А вдруг шпион заметил, где я?" -- тревожной молнией пронеслась мысль в голове Столбышева. Он стал на четвереньки и, хрюкая от страха и натуги, полез в росшие неподалеку кусты. Там ему казалось безопасней. Но едва он достиг кустов, как чуть не стукнулся лбом с бледным, как сметана, лицом. 
-- Диверсант!!! -- дико закричал Столбышев и, подхлестнутый собственным голосом, бросился бежать, выкрикивая: -- Стой! Стой! А то стрелять буду! 
И выстрелил. Как и куда он целился -- неизвестно. Но выпущенная Столбышевым в диверсанта пуля попала Столбышеву в ногу. Не сильно, слегка поцарапала кожу и распорола голенище сапога. 
-- Умираю, но не сдаюсь, -- прохрипел секретарь райкома, падая на землю. 
Лейтенант Взятников первым прибыл на место происшествия, одетый по-форме, но без шапки. Он оказал раненому медицинскую помощь. Потом прибежала взволнованная Раиса. Она, с горестью несостоявшейся вдовы, прижалась к груди лежавшего на земле Столбышева, левой рукой обняла его за шею, а правой, за своей спиной, передала Взятникову шапку. 
-- Надо объявить тревогу и начать поиски диверсанта, -- отчеканил Взятников, напяливая шапку. 
-- Он в меня стрелял! Надо, того этого, арестовать Маланина! -- стонал Столбышев. 
Поиски диверсанта продолжались безрезультатно всю ночь и весь день. Тем временем арестованный Маланин уже признался в своей связи с диверсантом. 
-- Где у тебя с ним явки? -- грозно вопрошал, ведя следствие, Взятников. 
-- Нет у меня с ним явок! -- еле шевелил Маланин распухшими губами. 
-- Колись! -- Взятников огрел его ножкой от стула по левому боку. 
-- Нет явок! 
-- Колись! -- избитая ножка от стула опять просвистела в воздухе. 
-- Нет явок! -- упрямствовал Маланин, корчась от боли. 
-- Колись, шпионюга! Эх!.. 
-- Ой! Не имеете права бить! Конституция... 
-- Конституция для честных граждан, а ты -- враг народа! Колись! Эх! 
После пятого сломанного ребра Маланин признался, что явки у него с шпионами есть. 
-- Наверное, у Егорова? -- спросил Взятников. 
-- Нет, не у Егорова. 
-- Эх!.. 
-- Да, у Егорова... 
Взятников взял из папки уже заготовленный ордер на арест Егорова. 
-- Чубчиков! Тащи его сюда! 
Дело начало разрастаться. Столбышев, несмотря на ранение, сидел в своем кабинете и, кривясь от боли, составлял список. "Семчук", -- старательно выводил он, --"несомненно в связи с Егоровым и принадлежит к их шпионской организации. Основание для подозрений: при упоминании имен вождей контрреволюционно улыбается, аплодирует в полруки и повинен в срыве воробьепоставок. Тырин.." -- вписывал он следующую жертву, -- "давнишний приятель Маланина и активный член шпионской организации. Основания для подозрений: служил в оккупационных войсках в Германии и видел живого американца. По замашкам -- злостный воробьевредитель." 
Столбышев окончил писать и, тыкая пером в список, пересчитал фамилии: 
-- Двенадцать! Гм, того этого, для начала хватит. Каждый из них еще признается, кто его сообщники. Таблица умножения, так сказать.. 
Потом Столбышев позвонил в райотдел МВД: 
-- Взятников? Как дела?.. Гм! Того этого. Ты бей Егорова чем-нибудь потверже, у него здоровье слабее... Диверсанта, говоришь, не поймали? Надо мобилизовать на это школьников. Партактив уже весь брошен, так сказать, на поиски. Хорошо! Да! Кто?. Конечно, арестуй!.. Ну, покедова. 
Столбышев повесил трубку и нарисовал в списке крестик около имени жены Маланина. 
Многие специалисты по русскому вопросу утверждают, что между царским и советским правительством существует лишь незначительная разница, и с этим нельзя не согласиться. Например, в старом царском указе от 8 февраля 1822 года писалось: "На мужа извинительно жене и не доносить." Правило это сохранено и при советской власти с незначительным изменением: из него выброшено "не". Именно из-за этого незначительного изменения жена Маланина стояла перед столом Взятникова. 
-- Ты почему не доложила, что муж твой шпион?! 
-- Не шпион он! 
-- Поговори у меня, проститутка! Вот возьму, арестую твоих щенков! 
-- Не трогайте детей! Пожалуйста, не трогайте! 
-- Тогда признавайся, что муж твой шпион! 
-- Хорошо, признаюсь. Только детей не трогайте! -- Маланина залилась слезами. 
-- Да не реви! -- примирительно пробурчал Взятников, записывая показания в протокол. -- Не реви! Больше десяти лет за укрывательство тебе не дадут. Поедешь на север, там климат хороший. А за детей не беспокойся. Мы их в детдом отошлем. Там и воспитание отличное, и кормят ничего. Я сам из детдома. Смотришь, через десяток лет и твой сын будет работать в МВД. Еще чего доброго тебя будет допрашивать. Хе-хе! Бывает такое... 
Шпиона поймали только вечером. Поймала его Сонька Сучкина. Ее пост был на краю деревни, и уже в сумерках она увидела неизвестного человека в кожаном пальто. Он шел в деревню совершенно открыто и не прячась. Сонька-рябая выломала из забора большой кол, подкралась к нему сзади и изо всех сил тяпнула его по голове. Шпион упал, как срубленное дерево. Когда его отлили водой, то на вопрос Взятникова, как его фамилия, он ответил: 
-- Не знаю. 
-- Ага, старый шпионский приемчик. Дурачком прикидываешься? По чьему заданию работаешь? 
-- Не знаю! 
-- Эх! -- Взятников с чувством огрел человека в кожаном пальто в ухо. 
В это же время к зданию райкома подъехал запыленный "ЗИМ". Из него вышел человек тоже в кожаном пальто и направился в райком. Через несколько минут он выбежал обратно, а за ним бежал Столбышев и воздевал руки к небу. Он был настолько взволнован, что не сел в машину и, забыв о раненой ноге, как скороход, побежал перед машиной, показывая дорогу Когда машина остановилась около районного МВД, Столбышев, как чорт вокруг грешной души, завертелся около незнакомца. 
-- Ну, видать, большой начальник! -- заметил Мирон Сечкин, находившийся тут же в толпе любопытных -- Сейчас они, наверное, расстреляют шпионов, а потом будет над ними суд. 
-- Ай-ай-ай, -- заохал дед Евсигней, -- как же так сразу расстреливать? 
-- Оно всегда так бывает! Взятникову орден обеспечен, -- добавил Сечкин и с авторитетным видом пыхнул цигаркой. 
Но советская система -- плохое поле для любых, даже самых искушенных и опытных предсказателей. Через полчаса из районного МВД под конвоем вывели лейтенанта Взятникова, уже с оборванными погонами, без пояса и шапки. Сзади Взятникова шел с наганом в руке милиционер Чубчиков, притом с настолько бесстрастной и будничной миной, словно он чуть ли не каждый день своей жизни водил своих же арестованных начальников. Чубчиков закричал: 
-- Разойдись! 
И когда толпа образовала проход, он ударом коленки подбодрил Взятникова и, проходя мимо Сечкина, подмигнул ему. Вслед за Чубчиковым из МВД выбежал Столбышев и прокричал: