Илюха

Весенней грязью цвели улицы города. Как-то зашел прямо с работы, возле двери поставил он инструмент, взялся за дверную ручку и обжегся знобким холодком. На дверях на клочке бумаги знакомым, косым почерком: "Уехала на месяц в командировку в Иваново-Вознесенск". 
Шел по лестнице вниз, заглядывая в черный пролет, под ноги сплевывал клейкую слюну. Сердце щемила скука. Высчитал, через сколько дней вернется, и чем ближе подползал желанный день, тем острее росло нетерпение. 
В пятницу не пошел на работу,- с утра, не евши, ушел в знакомый переулок, залитый сочным запахом цветущих тополей, встречал и провожал глазами каждую красную повязку. Перед вечером увидал, как вышла она из переулка, не сдержался и побежал навстречу. 
IV 
Опять вечерами с нею - или на квартире, или в комсомольском клубе. Выучила Илью читать по складам, потом писать. Ручка в пальцах у Ильи листком осиновым трясется, на бумагу бросает кляксы; оттого, что близко к нему нагибается красная повязка, у Ильи в голове будто кузница стучит в висках размеренно и жарко. 
Прыгает ручка в пальцах, выводит на бумажном листе широкоплечие, сутулые буквы, такие же, как и сам Илья, а в глазах туман, туман... 
Месяц спустя секретарю ячейки постройкома подал Илья заявление о принятии в члены РЛКСМ, да не простое заявление, а написанное рукою самого Ильи, со строчками косыми и курчавыми, упавшими на бумагу, как пенистые стружки из-под рубанка. 
А через неделю вечером встретила его Анна у подъезда застывшей шестиэтажной махины, крикнула обрадованно и звонко: 
- Привет товарищу Илье - комсомольцу!.. 
V 
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
- Ну, Илья, время уже два часа. Тебе пора идти домой. 
- Погоди, аль не успеешь выспаться? 
- Я вторую ночь и так не сплю. Иди, Илья. 
- Больно на улице грязно... Дома хозяйка-то лается: "Таскаешься, а мне за всеми вами отпирать да запирать дверь вовсе без надобности..." 
- Тогда уходи раньше, не засиживайся до полночи. 
- Может, у тебя можно... где-нибудь... переночевать? 
Встала Анна из-за стола, повернулась к свету спиной. На лбу косая, поперечная морщина легла канавой. 
- Ты вот что, Илья... если подбираешься ко мне, то отчаливай. Вижу я за последние дни, к чему ты клонишь... Было бы тебе известно, что я замужняя. Муж четвертый месяц работает в Иваново-Вознесенске, и я уезжаю к нему на днях... 
У Ильи губы словно серым пеплом покрылись. 
- Ты за-му-жня-я? 
- Да, живу с одним комсомольцем. Я сожалею, что не сказала тебе этого раньше. 
На работу не ходил две недели. Лежал на кровати пухлый, позеленевший. Потом встал как-то, потрогал пальцем ржавчиной покрытую пилу и улыбнулся натянуто и криво. 
Ребята в ячейке засыпали вопросами, когда пришел: 
- Какая тебя болячка укусила? Ты, Илюха, как оживший покойник. Что ты пожелтел-то? 
В коридоре клуба наткнулся на секретаря ячейки. 
- Илья, ты? 
- Я. 
- Где пропадал? 
- Хворал... голова что-то болела. 
- У нас есть одна командировка на агрономические курсы, согласен? 
- Я ведь малограмотный очень... А то бы поехал... 
- Не бузи! Там будет подготовка, небось выучат... 
x x x 
Через неделю, вечером, шел Илья с работы на курсы, сзади окликнули: 
- Илья! 
Оглянулся - она, Анна, догоняет и издали улыбается. 
Крепко пожала руку. 
- Ну, как живешь? Я слышала, что ты учишься? 
- Помаленьку и живу и учусь. Спасибо, что грамоте научила. 
Шли рядом, но от близости красной повязки уж не кружилась голова. Перед прощанием спросила, улыбаясь и глядя в сторону: 
- А та болячка зажила? 
- Учусь, как землю от разных болячек лечить, а на энту...- Махнул рукой, перекинул инструмент с правого плеча на левое и зашагал, улыбаясь, дальше, - грузный и неловкий. 
1925