Учебные часы (СИ)

Это хороший вопрос, о котором я с тех пор не перестаю думать. Я думаю обо всех причинах, которые могла бы сказать ему прямо сейчас. Я могла бы сказать ему, что это было из-за денег (которые мне не нужны). Я могла бы сказать ему, что мне было его жаль. Я могла бы сказать ему, что это было из гуманных побуждений.
Вместо этого я говорю правду.
— Я же сказала, мне было любопытно.
— Любопытно, что?
— Я никогда раньше не целовала таких, как ты.
— Что ты имеешь в виду? — я чувствую, как он довольно улыбается; этот ублюдок торжествует.
Но он точно знает, что я имею в виду, дерзкий ублюдок; он просто хочет услышать, как я произношу это вслух,  не то, чтобы я его обвиняю. Разве нам не нравится слышать пафосные слова о себе? Комплименты. Лесть.
Великолепные самцы не являются исключением.
— Ну, я не шутила, когда говорила, что ты не мой обычный тип, — говорю я в его сторону. Темно, и я едва могу разглядеть его на кровати. — Ребята, с которыми я встречаюсь, обычно менее...
— Горячие?
Да.
Я бесшумно вздыхаю.
— Нет. Я не это хотела сказать.
— Менее мускулистые?
Да.
— Нет. Они обычно менее...
— Популярные?
Да.
— Ты перестанешь меня перебивать? — затем добавляю: — Подожди. Ты только что назвал себя популярным? Ты ведь помнишь, что мы не в школе, да?
— Малышка, если ты думаешь, что я сейчас крут, то ты была бы поражена тем, насколько крут я был в старшей школе. До усрачки.
Я не сомневаюсь в этом ни на секунду. Закрыв глаза, я вызываю в воображении образ Себастьяна Осборна в средней школе: высокий, самодовольный, и абсолютный красавчик. Если бы мне пришлось угадывать, я бы предположила, что он, вероятно, начал первый курс с того что трахался по дороге в школу на заднем сиденье машины своих родителей, занял первое место по борьбе, медалям и трофеям после того, как стал второкурсником университета. И стал непобедимым за следующие три года. Отсутствовал на выпускном, чтобы участвовать в государственном турнире по борьбе...
Отлично. Возможно, я случайно гуглила его.
Случайно.
И нет, там ничего не говорилось о том, что он занимался сексом, когда был первокурсником, — эту часть я придумала.
— Я никогда не говорила, что думаю, что ты крут, — смеюсь я, уютно устроившись между одеялом и подушкой. — Крут. Кто все еще так говорит?
Смех Оза раздается из темноты.
— Крутой или нет, я точно трахнул бы тебя, если бы это была средняя школа.
Он серьезно? Слава Богу, свет выключен, потому что мои щеки покраснели, и я чувствую, как жар спускается к моей шее. Я зарываюсь глубже.
— Хм, нет, ты точно бы не захотел.
Он снова смеется, на этот раз громче.
— Да брось, дай мне передышку; ты позволила бы тебе вставить. Ни за что бы ты не смогла сопротивляться крутому мачо. Все цыпочки выбирали меня.
Он настолько нелепый, что я смеюсь, но с грустью, так как я также считаю его совершенно очаровательным.
Фу.
— Плохая новость, Оз: если ты думаешь, что я зануда сейчас, ты должен был увидеть меня в старшей школе. Я была еще хуже. Приготовься к повороту сюжета: я берегла себя.
— Берегла себя ради чего? Монастыря?
— Нет, идиот, для того, кто бы меня уважал. Любил меня. Для замужества. Я не знаю, я была молода — или, может быть, я просто знала, что не хочу оставлять это неуклюжему, неопытному старшекласснику.
— И кому же ты, в конце концов, подарила вишенку?
Я лежу молча несколько секунд, игнорируя тот факт, что он просто относится к моей девственности как к «вишенке» и ожидает мой ответ с хихиканьем.
— Я, наконец, оставила это на неуклюжего, неопытного студента-второкурсника, потому что устала ждать прихода хорошего парня.
Его смешок раздается из тени.
— У тебя был оргазм?
— Я не отвечаю на этот вопрос.
— Это значит «нет».
— Почему ты... Ух. Да — это было, нет, но я восполнила это с тех пор, — я пожимаю плечами в темноте.
Он мурлычет:
— Интересно... — затем: — Так кого ты считаешь хорошим парнем?
— Используешь ли ты воздушные кавычки в темноте?
Оз смеется, сотрясая матрац.
— Да, как ты узнала?
— Ты как будто смеешься, — несмотря на это, обдумываю его вопрос. — Хороший парень? Хммм. Ответ… Я понятия не имею. Кто-то уважающий меня, наверное? У кого слова не расходятся с делом. Надежный. Кто не обманывает... не обманывает меня.
— Слишком много негатива.
Это больше похоже на правду, сейчас, когда я говорю это вслух.
— Когда доходит до дела, мне нужен кто-то, кто заставляет меня смеяться.
— Я заставляю тебя смеяться.
Хихикаю.
— Конечно.
— И я уважаю, — добавляет он.
Хммм.
— Это спорно.
— Мои слова не расходятся с делом.
Перевернувшись на спину, я смотрю в потолок.
— Без обид, но я не знаю, зачем ты мне все это рассказываешь. Ты подаешь заявку на эту «работу»?
— Наверное, потому что я пытаюсь трахнуть тебя?
Я закатываю глаза, игнорируя его вульгарный ответ.
— Хорошо, а ты? С кем ты сделал это в первый раз?
— Ах, я помню, как если бы это было вчера: мне было пятнадцать, и ее звали Пенни Вандер Вал. Она была старшей сестрой моего друга, и она позволила мне трахнуть ее на сеновале амбара. Разумеется, она была не девственница. Считает ли это, если я кончил, надевая презерватив?
Грубо.
— Я так не думаю.
— Да, ты, вероятно, права; не было фактического проникновения полового члена. Это был только кончик.
— О, мой Бог. Фильтр! Фильтр!
В темноте слышится его веселое фырканье.
— Ненавижу прерывать тебя, Джим, но если ты думаешь, что это плохо, ты не захочешь знать, что происходит внутри этой головы прямо сейчас.
«Ты так ошибаешься, — не переставая, думаю я. — Настолько, настолько ошибаешься».
Я хочу знать.
— Ты такой же дремучий, как лужа, Осборн. Конечно, я знаю, что сейчас происходит в твоей голове. Ты не делаешь секрета из того, что моя бабушка назвала бы «охотой за юбками».
— Охотник за юбками? Черт, я не слышал об этом. Мне это нравится.
— Это не комплимент, Себастьян.
Он хихикает.
— Если ты так говоришь, Джим.
Мы лежим в тишине, но я могу слышать его мысли. Чувствую его ровное дыхание рядом со мной. Чувствую, как его рука скользит по твердому матрасу, скользит под стену из подушек и хватается за мою руку.
Переплетая пальцы, он сжимает.
— Я рад, что я здесь.
— Я... — я проглатываю комок в горле. — Я тоже.
И я.
Я рада, что он здесь со мной, несмотря на его высокомерные выходки, чтобы сюда приехать. Глупый, симпатичный и странно добрый Себастьян Осборн. Мой друг.
— Спасибо за приглашение. Мне нужен был отпуск.
В темноте я закатываю глаза.
— Ты просто закатила глаза на мои слова?
— Нет?
— Ты ужасная лгунья, ты знаешь это?
— Иди спать, Освальд.
Он снова сжимает мою руку.
— Сладких влажных снов, Джим.
Глава 18.
«Она показывала мне стриптиз в видеочате,
но я держал телефон на беззвучном режиме,
потому что мой учитель давал тему лекции.
Это была большая часть удовольствия».
Джеймсон
Мы катаемся на сноубордах все выходные, упаковываем вещи в воскресенье в полдень для поездки до кампуса, что займет тысячу восемьдесят пять миль езды. Серые тучи нависают над головой, угрожая снегом, редкие снежинки, падают, грациозно опускаясь на землю.
Когда я вытаскиваю спортивную сумку из нашей комнаты и волочу ее через территорию парковки, одинокая снежинка попадает на кончик моего носа. Я скашиваю глаза и наблюдаю за ней мгновение, пока та не тает от тепла моей кожи, превращаясь в крошечную каплю воды.