Вкус вишнёвой лжи (СИ)

Я не поклонник японской анимации, но за время работы узнала о многих популярных экранизациях. В основном по рассказам напарника, который каждый раз без умолку пересказывает сюжеты любимых аниме.
Обычно у меня смена — шесть часов, так как я работаю неофициально, да ещё и несовершеннолетняя, но я беру две подряд. Так больше платят, да и время зря не пропадает.
Иногда в магазине не протолкнуться, а порой так тихо, что только и остаётся зевать и наблюдать за неторопливой стрелкой часов.
И сейчас как раз один из таких дней.
— Смотри, что нам завезли вчера! — из подсобки выходит пухлый Гриша.
Пыхтя будто чайник парень тащит коробку, в которой находится, очевидно, что-то тяжёлое. Я кривлюсь, наблюдая за ним. Сейчас опять задвинет тему про «Блич» или же какой-нибудь «Евангелион». Для меня вообще все аниме-персонажи на одно лицо. Вот откроешь любую мангу, а там герои одинаковые. И причёски, и глаза, и одежда.
То ли авторы тырят друг у друга образы, то ли просто фантазии маловато. Иногда, конечно, встречаются нормальная такая рисовка, но…
Не фанат я аниме, не фанат.
— Что там? — безразлично спрашиваю.
Гриша старше меня на семь лет, но при этом до сих пор живёт с родителями. Он пухлый, и у него на лице постоянно скапливаются капли пота, особенно в те моменты, когда он перебирает коробки на складе. Не смотря на постоянно работающий кондиционер, парень потеет, будто каждая его мышца ежесекундно занимается спортом.
Волосы у него чёрные, завиваются постоянно, и глаза неприятно-карего цвета. Почему неприятного? Просто парень вечно подводит их чёрным карандашом и думает, что выглядит круто.
— Завели тетради смерти!
— А… — делаю вид, что в теме.
Гриша достаёт запечатанную чёрную тетрадь с надписью «Death Note».
— Ну, помнишь, я тебе рассказывал? — не унимается парень, расплываясь в довольной улыбке. — Напишешь имя человека в эту тетрадь, и он умрёт.
— Что-то припоминаю, — зеваю.
Я сижу рядом с кассой на стуле, подперев голову рукой и сонно рассматриваю всевозможные товары, которыми забит наш магазинчик. Думаю, когда начнётся учёба, останусь здесь. Это самая лёгкая и скучная работа из всех, что сейчас лежат на моих плечах. Сиди, зевай, иногда продавай что-нибудь. Красота.
Тихо бренчит колокольчик, спасая меня от рассказа Гриши о тетрадях. Я бросаю взгляд в сторону выхода и удивлённо вскидываю брови. Надо же, какие люди.
В дверях стоит Элли, осматривая заставленное стеллажами помещение с таким видом, будто это самое отвратительно место, в котором ей когда-либо доводилось бывать. Подруга поджимает губы, перекладывает лакированную сумочку из правой руки в левую, задерживает взгляд на каких-то заинтересовавших её вещах, а после морщится ещё сильнее.
Наконец замечает меня и расплывается в улыбке.
— Ирка! — уверенно пересекает магазинчик, громко стуча каблуками. — Привет, моя сладкая.
Элли нагибается, чтобы чмокнуть меня в щёку, и приходится привстать на стуле.
— Элеонора, — на выдохе тянет Гриша. — Твоя красота пронзила моё сердце. Выходи за меня.
Элли наконец-то обращает внимание на моего напарника и кокетливо-обречённо-брезгливо смеётся.
— Шутки у тебя, Гриша, — отмахивается блондинка. — Тебе бы умыться не помешает. Да спортом заняться, — она критично осматривает его. — Брюхо убрать, всё такое. И сними уже, наконец, эту ужасную зелёную жилетку.
— Ну, вот, — вздыхает Гриша, забирая коробку с тетрадями смерти. — Она снова меня отшила. Пойду заем своё горе пирожками…
Парень демонстративно разворачивается и скрывается в подсобке, а Элли облокачивается локтём о прилавок и смотрит на меня с таким видом, будто ей известен какой-то секрет.
— Ну, как тебе мой Стасик? Как вчера всё прошло? — интересуется Элли.
Вздыхаю.
— Ну, — тяну я. — Нормально.
Рассказывать подробности уж точно не собираюсь. Во-первых, долго, а, во-вторых, ей об этом знать не обязательно. Стас захочет — сам поведает.
— Стас неплохой. Весёлый, — вспоминаю, как они запихнули меня в машину. — И вообще, — вдруг приободряюсь. — Какого чёрта ты вчера не явилась? Мне пришлось развлекать их одной… То же мне, подруга.
— Прости-прости, — виновато бормочет Элли. — Ты не представляешь, что вчера было. После ужина Артём потащил меня на романтическую прогулку, а потом отвёз домой, так что я решила, что уже поздно к вам ехать. Да и, когда я Стасу позвонила, он сказал, что вы уже разошлись.
— А ужин как прошёл?
— У него такие милые родители! — ещё шире улыбается Элли. — Отец занимается бизнесом, а мама рисует картины. Знаменитая в узких кругах художница. Я, правда, в этом не разбираюсь, но картины у неё отпадные! И представляешь, — Элли наигранно вздыхает. — У Тёмы есть младший брат. Он тоже должен был прийти на ужин, но так и не явился. Говорят, тот ещё хулиган, совсем отпетый. Ведёт разгульный образ жизни, в полиции постоянно бывает. В общем, на ужине они решили, что Тёма будет за ним присматривать. Так что, если этот парнишка хоть раз оступится, его отправят в военную академию. Или ещё куда-нибудь, они так и не определились. Бедный Тёма… Он так жаловался на брата, говорил, что тот ему жить спокойно не даёт, постоянно от него проблемы. Вот есть же люди…
— Ага, — бурчу я, зевая.
— В общем, собственно, почему я сюда пришла-то, — не унимается Элли. Вот, откуда у неё столько энергии? Без умолку болтает… — Помнишь Костю?
Меня аж передёргивает. Как же не помнить-то? Он же мне всю кухню в крови перепачкал.
— Друга Стаса? Ну, да. А что с ним?
Неужто копы поймали?
— Ирка! — воодушевлённо улыбается подруга. — Ты ему очень понравилась!
— Что? — смеюсь. — Ага, ну, как же. Не неси бред..
Я понравилась Назарову? Да кому скажешь, никто не поверит.
— Я тебе отвечаю, — заговорщически тянет Элли. — Он мне сам признался. Была сегодня у Стаса дома, а там его друг. Костя. Как его там… Не помню фамилию. Но не суть. Говорит мне, мол, ты же подруга Иры? Она мне понравилась вчера, а номер взять не успел.
— Только не говори, что ты дала ему мой сотовый! — ною я.
— Лучше, — довольно улыбается Элли. — Просил, чтобы я показала ему, где ты сегодня работаешь. Он на улице стоит.
— Ты издеваешься? — медленно проговариваю я, чтобы подруга поняла суть моих слов и прочувствовала всю боль.
Шумно вздыхаю и прикрываю лицо руками. За что мне всё это? Вот, что я сделала, не понимаю? На работе горбачусь, дома за бабушкой присматриваю, все дела на мне, плюс скоро школа. Что я делаю не так в этой жизни?
— Ир, — Элли улыбается. — Тебе пора завести отношения. А Костя показался мне неплохим парнем. Грубоват, правда, немного, но вы с ним поладите. Я прям вижу, какая из вас отличная пара выйдет…
— Элли! — ною я. — Ненавижу тебя, — шиплю сквозь зубы.
— Знаю, — довольны лыбиться будто подвиг совершила.
Неохотно поднявшись на ноги, выхожу из-за прилавка.
— Жди тут, — раздражённо бросаю я.
— Ещё потом спасибо скажешь! — кричит вслед подруга, но я уже толкаю дверь и выхожу на улицу.
Осматриваюсь, щурясь от света. Голоса людей, шум машин, крики, смех, что-то хлопает, падает. Настоящее месиво…
А вот и Костя: стоит в паре метров от входа и курит. Футболку уже поменял: теперь вместо моей на нём потрёпанная синяя со стёртыми надписями.
— Какого чёрта ты тут делаешь? — злюсь я, скрещивая на груди руки.
Назаров оборачивается, смотрит сверху вниз, немного прищуривается.
— Футболку принёс, — небрежно бросает мне небольшой оранжевый пакет, затягивается.
Ловлю пакет, заглядываю внутрь: моя чёрная футболка аккуратно сложена.
— А теперь отвечай, зачем ты на самом деле пришёл, — уже тише спрашиваю я. — На хрена ты Элли сказал, что я тебе нравлюсь? Она же меня теперь достанет!
Пожимает плечом.
— А ты хотела, чтобы я правду сказал? — усмехается Костя. — Ой, вчера я ночевал у твоей подруги, потому что меня пырнули ножом. Я одолжил футболку, так что не могла бы ты отвести меня к ней на работу, чтобы я вернул вещь?