Встреча с мечтой
Когда она увидела, как он шарит в своей сумке, перед лицом такой безграничной мужской энергии ее охватило ужасное ощущение беспомощности. Когда-то Грейс приняла решение никогда больше не делать себя уязвимой. Больше всего она презирала в себе слабость.
– Итак, что с вами случилось, дорогая?
– Пожалуйста, перестаньте меня так называть. – Грейс безуспешно попыталась успокоить дрожь в руках и ногах. – Во время катастрофы я упала на разбитый фонарь экипажа. – Грейс заметила, что Майкл смотрит на ее напряженные руки, и почувствовала, что краснеет.
– Не смущайтесь. – Майкл вытащил из своего набора иглу с ниткой.
– Вам легко так говорить, когда вы сидите одетым, мистер… – Грейс не спускала глаз с иглы и почувствовала, как по всему телу пробежала дрожь. Теперь, когда она была спасена от непогоды, ее тело почему-то все равно сотрясала дрожь.
– Раньер. Майкл Раньер. Я не против предстать перед вами голым, но тогда, – Майкл подмигнул, – сомневаюсь, что вы станете меньше смущаться, а, Синеглазка? – Он проворно завязал узел на нитке и наклонился ближе. – Итак…
– Что – итак? Откуда вы знаете, что нужно накладывать швы? Я могу просто забинтовать рану. Мне кажется, что надо подождать. Вы когда-нибудь делали это раньше? Наверняка здесь есть хирург… или хотя бы аптекарь, за которым можно послать… – Почтенный ученый человек, внешним видом похожий на дедушку, а не исполинский, могущественный архангел, у которого достаточно обаяния, чтобы без единого звука ощипать цыпленка. Ее бессмысленные вопросы повисли в воздухе и мгновенно иссякли, когда Грейс поняла, что он не собирается спорить с ней. – Послушайте, вы ведь уже знаете, что я труслива, поэтому любая попытка склонить меня к вашим суждениям бесполезна, мистер Раньер.
– Может быть, вам стоит называть меня Майкл?
– Ни в коем случае! В подобных случаях, сэр, жизненно необходимо сохранять вежливость в самых мельчайших деталях.
– Но мне, по крайней мере, разрешено узнать ваше имя?
– Конечно, – вздохнула она. – Грейс Шеффи. – Грейс попыталась подать ему руку, но тут же опустила ее, заметив, как она дрожит.
– Какое красивое имя, герцогиня!
– Я не герцогиня.
– Баронесса?
– Можете называть меня миссис Шеффи, – раздраженно покачав головой, сказала Грейс.
– Виконтесса? – не обратив внимания на ее слова, продолжал Майкл.
– Разве это имеет значение?
– Я знаю, – с понимающей ухмылкой сказал Майкл. – Графиня… – Он прикрыл рукой ее стиснутую, дрожащую от холода руку. – Не отрицаете? – улыбнулся он, не услышав от нее ни слова. – Отлично, значит, ваш муж – граф…
– Шеффилд, – закончила за него Грейс и вздернула подбородок. Она ничего не скрывала от него. У нее не было причин занимать оборону, и она не понимала, зачем это делает. Просто безграничное присутствие этого человека полностью лишило ее хладнокровия.
– И где же достопочтенный граф?
– Почему вы спрашиваете?
– Знаете, если вы будете продолжать избегать простых вопросов, я начну думать, что вы пытаетесь что-то скрывать, графиня. – Майкл взял другую шаль и еще сильнее прижал ее к ране. – А спрашиваю я потому, что хочу знать, не появится ли здесь в любой момент толпа высокомерных родственников под предводительством нервничающего графа.
– Я вдова, – пробормотала Грейс.
Одна бровь Майкла едва заметно поползла вверх.
– Мне кажется, я говорила вам о своем попутчике, мистере Брауне. Он будет очень волноваться и вернется за мной, если только сам не попал в беду. – Грейс внезапно замолчала, ее охватила жалость при мысли о пожилом мистере Брауне, который рискует своей жизнью. Несколько мгновений она смотрела, как перед ней равномерно вздымается и опускается широкая мужская грудь, и внезапно испытала сильное беспокойство, думая о нарушении приличий. – Моя служанка плохо себя чувствовала и осталась в последней на нашем пути деревне.
Похоже, он не поверил ни одному ее слову.
– Графиня, я предлагаю вам выпить бренди – столько, сколько можете, а я постараюсь быстро управиться.
– Но это совершенно неприлично. Во всяком случае, я не могу позволить вам…
– Дорогая моя, в том, что вы путешествовали наедине с этим мистером Брауном, или в том, как я ехал к этому дому вместе с вами и нес вас по лестнице, тоже ничего приличного не было. И уж конечно, ничего приличного нет в том, что я вас раздел и буду накладывать швы. Я это понимаю, но все равно буду делать. Подумайте о том, что все это несущественно по сравнению с тем, что с вами случится, если вы и дальше станете проявлять нерешительность, и что мне придется раздеть нас обоих до последней нитки и забраться в эту постель, чтобы согреть вас.
Грейс испуганно отпрянула назад. Никто никогда не говорил с ней в такой грубой манере.
– В этом деле у меня была большая практика, уверяю вас, – погладил ее по голове Майкл, и взгляд его смягчился.
Должно быть, он учился на поле боя. Видит Бог, он выглядит довольно крупным, и мог бы заменить половину батальона. Грейс схватила фляжку, которую он предложил, сделала два небольших глотка и задохнулась. Потом она выпустила из рук свою любимую шелковую шаль, теперь безнадежно испорченную, и переместила ее вверх, оставив прикрытой грудь. В тот самый момент, когда Грейс посмотрела вниз, где по ребрам текла теплая струйка крови, ее пронзила острая боль.
– Нет! – поднял ее подбородок Майкл. – Закройте глаза или смотрите на меня. Но вниз не смотрите. – Тон его голоса и глаза сразу стали серьезными. Такими же серьезными и неумолимыми, как у человека, который знает, что он делает, и знает хорошо. – Я не стану лгать вам. Это будет больно. Вы можете кричать, если хотите, но не двигайтесь. Лучше всего вам сделать глубокий вдох.
Грейс сделала, как он попросил, и бок мгновенно пронзила острая боль, которую сменило ужасное тянущее ощущение.
– Можете ругаться, если хотите, – пробормотал Майкл, снимая напряжение.
– Я не ругаюсь! – резко выдохнула Грейс. – Никогда…
– Ну хорошо, графиня, тогда еще один глубокий вдох, – попросил Майкл, слегка скривив губы.
Глубокий вдох? Да она вообще дышать не может, особенно теперь, когда он опять наклонился над ней, чтобы рассмотреть обнаженную кожу.
– Вот оно что, – через мгновение сказал Майкл. – К сожалению, там что-то застряло, сейчас я это удалю.
Грейс сжалась от страха, но потом успокоилась, когда увидела его умный и добрый взгляд. Она кивнула, и, пока он исследовал рану, ее на несколько длинных минут затопила почти невыносимая боль.
– Достал!
Грейс услышала звон кусочка стекла, упавшего в миску. И новая волна дрожи прокатилась по ее телу. Она просто не могла сдерживать озноб, который, казалось, навечно поселился у нее внутри.
Еще один шов. Еще одно натяжение нити и еще более глубокая сосредоточенность. У Грейс потемнело в глазах. Она так сильно сжала кулаки, что подумала: «Ногти повредят тонкую кожу моих перчаток».
– Спокойно. Думаю, еще три шва, вот здесь, немножко выше.
К огромному стыду Грейс, Майкл поднял шаль, и она почувствовала, как холодный воздух коснулся ее груди. Он как-то неловко наклонился, и его голое предплечье коснулось чувствительного соска. За всю свою жизнь Грейс не чувствовала себя такой незащищенной.
– Простите, – пробормотал он, сосредоточив взгляд строго на нитке и на ране, Грейс не отрывала глаз от его лица, которое частично скрывали упавшие темные волосы. Одна прядь оказалась совсем рядом у ее груди. Тепло его дыхания омывало обнаженную кожу, и Грейс почувствовала, как непроизвольно напрягся сосок. От неослабевающего напряжения в комнате у нее кружилась голова, пока он не нарушил тишину, напевая что-то низким мелодичным голосом.
Грейс медленно выдохнула.
У нее прояснилось зрение, когда она поняла, что он завязывает узел.
Потом другой.
И, слава Богу, последний.
– Ну, вот и все. – Майкл обрезал последние нитки и вернул шаль на место. Положив иглу в миску, он повернулся к Грейс. На его лице не было и намека на насмешку, и Грейс заметила там что-то очень похожее на симпатию.