Лучший из миров

Биби повернулась и отплыла от края, осторожно и ласково увлекая за собой Арину. Покачала головой.
— Нет, моя милая. Это неправильно. Нельзя, чтобы люди жертвовали собой ради волшебного существа.
— Почему?
— Ну… Неправильно… и все. Не по Кодексу. Согласно Кодексу я должна делать все, что от меня зависит, чтобы обеспечить вашу безопасность. Так вышло, что зависит от меня немногое… Вам попалась совершенно беспомощная Биби-Мушкилькушо… И вы должны мне пообещать, что если не будет другого выхода, вы попробуете выторговать себе свободу у этого мерзавца Атмаджи.
— Ну, если тебе так спокойнее, я обещаю, — отмахнулась Арина.
— Э, нет. Не так. Вы должны поклясться.
— Торжественно? А может, нам, кровью расписаться что ли?
— Фу… — поморщилась Биби. — Это варварство какое-то. Достаточно просто поклясться. И помнить, что договоры, заключенные между людьми и волшебными существами, проще выполнить, чем нарушить.
Куда нам было деваться? Мы поклялись. Все трое — Биби заставила клясться и меня.
— Ты не хозяйка кальяна. Но вы тут все заодно, — пояснила она. — Вдруг придумаете какую-нибудь лазейку.
— Бр-р, — Арина содрогнулась от отвращения. — Ты нас сейчас вынудила пообещать очень нехорошую вещь. Будем надеяться, этот вариант не пригодится. Юче! Давай, звони своим барыгам.
Сколько еще было сделано пустых звонков — долго рассказывать. С каждым новым обломом у нас все больше вытягивались лица. Вдруг в очередном разговоре Юче предупреждающе поднял указательный палец.
— Нашел! — объявил он нам наконец. — И знаете где? Совсем неподалеку от этой двери! — он ткнул пальцем в ту самую труднодоступную пометку, которую мы обсуждали с Ариной. — Если все пройдет хорошо, убьем двух кроликов.
— Каких, блин, кроликов… — фыркнула Арина. — Зайцев, олух, зайцев! Ладно, так на чем мы едем?
— А вот на этом, — прокомментировал Юче громкое рычание мотора.
Святые шестеренки, как говорил робот в "Звездных войнах"… На двор тети Арзу въехало чудо враждебной техники… Четырехместный открытый внедорожник. По моим представлениям, в таких отправляются на сафари по африканским саваннам. Точнее, отправлялись — полвека назад.
— Вот! Это то, что нам нужно, — удовлетворенно сказал Юче.
Через час мы отправлялись на поиски артефакта. Индиана Джонс и Храм судьбы. Гарри Поттер и Дары смерти.
Арзу вышла нас провожать. С крыльца дома с любопытством косились на нас ее сын и внук — думаю, они были не в курсе наших дел. Арзу по очереди поцеловала нас и к чему-то упомянула Аллаха. Странно, вдруг подумала я. А почему она нас не отговаривает? Не убеждает, что нам нужно любой ценой спасать свои шкуры, возвращаться в "Крокус"? Ведь мы совсем еще дети, а взрослые никогда не верят, что дети могут справиться с серьезным делом. Или мы не такие уж дети?
Юче сел за руль нашей бешеной тарантайки.
— Залезай вперед, — сказала мне Арина.
— Зачем? — смутилась я. — Там твое место.
— Оно что, куплено? Я уже каталась спереди, теперь ты садись. Или… Юче, а ты с кем хочешь ехать рядом? Со мной или с Машей?
Я злобно дернула Арину за рукав. Вот гадюка! Кто ее за язык тянул?
Юче смущено захлопал своими прекрасными глазами. Я с мрачным лицом полезла назад.
— Нет, садись ты рядом, — вдруг быстро сказал он.
— Давай, давай, — подтолкнула меня Арина.
Мы наконец расселись и выехали на шоссе.
Никогда не ездила в кабриолете. Говорят, там так сконструировано лобовое стекло, что в лицо не дует. В нашем кабриодрандулете такого дивайса не было. Арина явно пустила меня вперед не ради моей личной жизни. Ветром тут же сорвало с меня кепку, она отлетела Юче в лицо, ничего не видя, он вильнул рулем вправо и резко остановился на обочине. Машина, мчавшаяся сзади, обругала нас резким гудком.
К Арине первой вернулся дар речи.
— Уф-ф! Прочнее был бы старый таз, длиннее был бы наш рассказ… Пожалуйста, пристегните ремни, — прогнусавила она, подражая объявлению в самолете.
Юче молча протянул мне кепку, я трясущимися руками убрала под нее растрепанные волосы, и мы поехали дальше. Арина тихонько напевала:
— Мы летим, ковыляя во мгле. Мы ползем на последнем крыле… Бак пробит, хвост горит и машина летит на честном слове и на одном крыле…
Юче — наверняка не желая ее обидеть — включил музыку. Старенький кассетный магнитофончик запел нам хиты турецкой эстрады. Мы мчались по шоссе, сквозь тучи уже выглядывало солнце, справа вспыхивало блестками море, тонкие руки Юче красиво лежали на руле… На какой-то момент я забыла об опасности и невероятных приключениях минувших дней. Если у счастья есть лицо — оно выглядит именно так!
Сначала вдоль дороги зеленели банановые рощи. Торговцы зазывно махали нам из-под навесов. Бананами торговали повсюду, как у нас осенью яблоками.
Потом шоссе поползло в гору, и у меня немного заложило уши. Выше, выше и выше… На Кавказе такие дороги называют "тещин язык". И море уже так далеко внизу, что дух захватывает. Каким-то чудом на поворотах машина не падает в пропасть, и каждый раз открывается новый вид — один красивее другого. То зеленый мыс, поросший средиземноморской сосной, то каменистый островок в море, то…
— У-у-и-и-и! — наша тарантайка взвизгнула тормозами. И с тем же звуком остановился вылетевший из-за поворота автобус. А на шоссе высыпало стадо коз.
Я схватилась за сердце. Козы, позванивая колокольчиками, неторопливо пересекали дорогу. Некоторые останавливались, недовольно наклоняя рогатые головы в нашу сторону. Тогда старик пастух подгонял их прутом.
— Непуганая страна, — пробурчала сзади Арина.
— А про вас говорят, что медведи по улицам ходят, — огрызнулся Юче. Он с усилием дернул заедавший рычаг, чтобы включить передачу. Тарантайка ругнулась, дернулась, но поехала.
— Следующий поворот, — сообщила Арина, сидевшая с раскрытой картой на коленях. Мы свернули с шоссе и какое-то время ехали в гору по грунтовой дороге. Она становилась все хуже и хуже. Наш "сузуки" из последних сил оправдывал гордое имя внедорожника. Он карабкался наверх вопреки законам физики. Арина крякала сзади, когда мы налетали колесом на камень или попадали в ямку.
— Приехали, — объявил Юче. — Дальше пешком.
Он подал руку Арине, а потом мне. Причем обе, усмехнувшись:
— Осторожно! Ты спотыкаешься даже на ровном месте!
Я прыгнула. У слона бы, наверно, получилось изящнее…
Оставив джип, мы пошли через редкий лес. Дороги не было никакой. Сухие кусты и деревья больно царапались, а земля скользила под ногами, неуклонно поднимаясь вверх по горе.
Юче несколько раз останавливался, чтобы свериться с картой.
— Это должно быть совсем близко, где-то здесь, — говорил он, в недоумении оглядываясь по сторонам. Я уже была уверена, что мы заблудились. В таком месте просто не могло быть никакого жилья.
И тем не менее наконец показался домишко. У нас такие называют халабудами: весь перекошенный, вросший в землю, с темными окнами. Дом окружал пустырь, поросший чахлым колючим кустарником. Кое-где валялись пластиковые бутылки из-под минералки.
Как только Юче вырулил на пустырь, к нам с лаем бросилась молодая рыжая с белым собачонка. Выполнив свой сторожевой долг, она тут же трусливо отскочила и вдруг завыла. Словно в ответ приоткрытая дверь дома скрипнула. Мне стало жутко.
— Постойте здесь, — сказал Юче. — Я зайду посмотрю.
— Ну уж нет! — возразила Арина. — Пойдем все вместе.
Мы поднялись на крыльцо. Юче упреждающим жестом велел нам держаться сзади. Никто не возражал, даже Арина. Это было так естественно — спрятаться за широкой мужской спиной… Ну, пусть не такой уж широкой, но тут ведь не сантиметры решают дело…
Юче постучал. Позвал по-турецки — еще и еще. Собака заливалась лаем, осторожно держась в отдалении. Больше никто не отвечал…
И вдруг Арина свистящим от страха шепотом сказала:
— Смотрите! Что это?
Только сейчас мы заметили у самого крыльца будку. Цепь валялась на земле, натянутая до предела. Мертвая собака лежала на боку. Местами рыжая шерсть была темной от крови, и на нее слетались мухи.