Сначала замужство, потом постель

Все еще пребывая в возбуждении, Дэвид принялся расхаживать по гостиной. Что ему теперь делать с этим… с этим совершенно неразумным притяжением, возникшим между ними, с этим желанием, от которого даже сейчас судорожно сжимается сердце? Дэвид не мог находиться рядом с Шарлоттой и не желать сделать ее своей. Но Шарлотта, очевидно, не собиралась позволить ему это.
— Прошу прощения, милорд, — раздался голос, — но миссис Харрис попросила меня показать вам школу. — Я так понял, у вас есть друг, желающий устроить сюда свою дочь?
Очевидно, Шарлотта все же нашла возможность задействовать своего слугу-боксера. И насколько она умна — нашла разумное объяснение пребыванию Дэвида в школе, чтобы не дать разгореться скандалу.
— У меня немало друзей, которые почли бы зачесть отдать сюда своих дочерей, — ушел от ответа Дэвид.
— Это хорошо, — произнес лакей. — У нас сейчас много вакантных мест.
Постаравшись избежать расспросов, Дэвид последовал за слугой.
— Вас зовут Теренс, не так ли?
— Да, сэр, — отрывисто бросил лакей.
Должно быть, этому-здоровяку не слишком нравилась его работа. И неудивительно — ведь он мог бы найти гораздо более удачное применение своим талантам. Теренс был на несколько дюймов выше Дэвида, а его руки напоминали мощные ветви дуба. А еще он выглядел так, словно каждый день съедал на завтрак по половине быка.
— А не тот ли вы Теренс, что побил Джека Хиггинса в Солеи-Грин примерно двенадцать лет назад?
В тот день Теренс Салливан убил Хиггинса — самого известного боксера, сражавшегося без перчаток. Он был бы сейчас примерно того же возраста, что и этот Теренс, работающий в школе.
— Вы хотите увидеть школу или нет? — воинственно сдвинув брови, спросил Теренс.
Должно быть, Дэвид задел чувствительную струну.
— Только если захотите мне ее показать. Я вполне могу прогуляться самостоятельно, если у вас есть более важные дела.
Теренс украдкой посмотрел на Дэвида.
— Простите, милорд, но я предпочитаю не говорить о тех днях.
— Как хотите. Но мне действительно любопытно, как случилось, что великий Теренс Салливан стал лакеем.
— Я ведь начинал именно с такой должности. Это потом я стал драться на ринге. После схватки с Хиггинсом я вновь пошел в услужение. — Теренс сжал кулаки. — Только вот никто не хотел нанимать меня. Одна миссис Харрис дала мне шанс.
— Понятно. — Неудивительно, что Теренс так защищал свою хозяйку.
— А это, как мы его называем, большой зал, — начал Теренс, желая сменить тему разговора.
На протяжении последующего часа Теренс водил Дэвида из комнаты в комнату. Последнему казалась очень привлекательной перспектива увидеть все собственными глазами, ведь на протяжении многих лет он лишь читал описание школы в письмах Шарлотты. Вот оно, здание эпохи Елизаветы, где они с Притчардом подписали соглашение. Дэвид помнил его похожим на холодную пещеру, изобилующую весьма сомнительными усовершенствованиями, предпринятыми дедом Притчарда.
Теперь дом было не узнать.
— Из сказанного моей покойной супругой я понял, что миссис Харрис многое переделала вскоре после своего переезда сюда.
— Ваша правда, — ответил Теренс. — Она получила одобрение своего кузена на это.
Дэвид с трудом сдержал улыбку, потому что именно ему приходилось добиваться согласия Притчарда на каждое изменение в интерьере дома. Тогда Притчард был только рад тому, что кто-то другой улучшит состояние дома, ставшего для него настоящей обузой.
Подумать только, как сильно изменили этот огромный старый особняк заново покрашенные стены и со вкусом подобранная мебель. Диваны и стулья красного дерева, темно-зеленые бархатные портьеры — все это придавало помещениям особый шик, который так нравится девушкам.
Неудивительно, что Шарлотта так не хотела отсюда уезжать.
Дэвид, как никто другой, знал, как сильно можно прикипеть душой к какому-то месту. Он сам отчаянно боролся за то, чтобы фамильный особняк его семьи не потерял былого величия под влиянием времени.
— Весьма досадно, что кузен моей госпожи ни разу не приехал сюда, — произнес Теренс. — Иначе он знал бы, как много сил она вложила в эту школу.
— Насколько я понял, он помогает ей лишь при условии сохранения анонимности, — произнес Дэвид, которому любопытно было выслушать версию слуги.
— Верно. — Теренс повел Дэвида по коридору мимо нескольких классных комнат, где девушки изучали математику, естествознание и латынь — весьма необычный набор предметов для юных леди.
— А ваша госпожа никогда не пыталась выяснить, кто же он такой на самом деле? — продолжал допытываться Дэвид.
— Это запрещено. Ей пришлось подписать бумагу, в которой она соглашалась с тем, что будет лишена низкой арендной платы, если попытается докопаться до истины.
— Да, но она наверняка просила вас что-нибудь разведать, — попытался зайти с другой стороны Дэвид.
— Нет, ведь это означало бы нарушение условий договора. Госпожа не велела мне лезть в это дело. А я всегда выполняю приказы.
Слава Богу, есть на свете преданные слуги.
— Впрочем, кажется, я знаю, что это за человек, — продолжал Теренс, когда они вошли в большой зал, очевидно, предназначавшийся для танцев.
Это уже интересно.
— Госпожа считает его филантропом, не желающим, чтобы люди совали нос в его личные дела. — Мужчина прищурил глаза. — Только я считаю, что он на самом деле отвратительный и очень богатый старикашка. Он наверняка влюблен в миссис Харрис, хотя и знает, что шансов завоевать ее у него нет. Вот он и устроил все так, чтобы она была ему по гроб жизни обязана. В один прекрасный день он объявится на пороге, и тогда моей госпоже вовек не расплатиться.
— Что-то он тянет с появлением, — раздраженно заметил Дэвид.
Теренс смерил его взглядом.
— Меня предупреждал отец: «Никогда не доверяй богачу».
Дэвид понял намек.
— Слава Богу, я лишь умеренно богат, — сухо произнес он.
— Именно поэтому я умеренно не доверяю вам, — не остался в долгу Теренс.
Дэвид недоуменно заморгал, а потом рассмеялся.
— Вы самый необычный камердинер из тех, что я когда-либо встречал.
Скрестив руки на груди, Теренс пожал плечами.
— Почту за комплимент.
— Я не предполагал делать вам комплименты.
Впервые за все время их разговора Теренс улыбнулся.
— Знаю.
Странно, но этот диалог немного снял возникшее между мужчинами напряжение. Когда они продолжили экскурсию по школе, Дэвид произнес:
— А ведь вы стараетесь оградить свою работодательницу от нежелательных проявлений внимания.
— Это входит в мои обязанности.
— А если эти знаки внимания не так уж нежелательны?
— Такого не бывало, — решительно заявил Теренс.
— Даже в случае с Чарльзом Годуином?
Теренс с любопытством посмотрел на Дэвида.
— Что вы хотите сказать?
Дэвид решил играть в открытую.
— Я всегда считал нужным оценить шансы противника, прежде чем выйти на ринг.
Теренс ощетинился.
— На вашем месте, милорд, я бы больше беспокоился о том, как бы сохранить свои зубы в целости до отъезда.
Дэвид засмеялся.
— Поверьте, беспокойство об этом стоит в моем списке далеко не на последнем месте. Не забывайте: я видел вас на ринге.
Когда лакей облегченно рассмеялся, Дэвид понял, что сравнял счет, хотя так и не выяснил, насколько близкие отношения связывают Шарлотту и Годуина.
К этому времени Дэвид осмотрел всю школу. Мужчины уже подходили к двери, чтобы выйти в сад, когда на лестнице появилась Шарлотта.
— Теренс, на минуту.
— Конечно, мадам.
— Я прогуляюсь по саду, — сказал Дэвид.
Ему потребовалось немного времени, чтобы обойти всю поляну перед домом. Он как раз любовался вишневым садом в дальнем углу Рокхерста, когда среди деревьев показался незваный гость.
Притчард. Черт бы его побрал.
Сэмюель Притчард был старшим сыном богатого лондонского торговца. Несмотря на то, что ему стукнуло почти шестьдесят, он слыл отъявленным бездельником и пьяницей, о чем свидетельствовало его изможденное, состарившееся раньше времени лицо. Именно из-за своей невоздержанности ему пришлось сдаться на милость Дэвида, которому он проигрался в один судьбоносный вечер много лет назад.