Пятнадцать суток за сундук мертвеца
Подобные рассуждения отнюдь не способствовали спокойному глубокому сну. Я поворочалась с боку на бок, повздыхала и в конце концов поняла: уснуть не смогу. Стараясь не потревожить сладко сопящую Клавку, я пробралась на кухню. Там достала из заначки пачку «Парламента» и, угнездившись на подоконнике под приоткрытой форточкой, закурила. Вообще-то, с появлением в моей жизни Клавдии я оставила эту пагубную привычку. Ну, или почти оставила: примерно раз в месяц-полтора сигарета каким-то волшебным образом оказывалась у меня во рту. Клюквина, если заставала меня за этим занятием, устраивала настоящий скандал, по сравнению с которым разборки в нашем парламенте — детские игры в песочнице.
Вспомнив мудрый мамин совет, я согрела себе молока. Мама всегда говорила, что теплое молоко на ночь гарантирует здоровый сон. Со стаканом в руках я направилась в гостиную. Раз уж не сплю, решила я, то сделаю хоть что-то полезное — составлю список банков с инициалами «ГБ». В комнате я включила торшер, забралась с ногами в любимое кресло и извлекла из-под телефона толстый, но, на мой взгляд, несколько бестолковый справочник «Желтые страницы». Когда Клавдия его притащила, я долго смеялась. Это ж надо, такое имя придумать для справочника! Следуя логике, «Желтые страницы» — это почти «желтая пресса». Сам собой напрашивается вывод: значительная часть информации, содержащейся в справочнике, — «утка». Ну, и каково будет состояние человека, который звонит, скажем, на завод железобетонных изделий, а ему на другом конце провода глухим голосом отвечают: «Директор морга слушает».
У нас, конечно, есть еще компьютерная программа «Адрес Москва». Я задумчиво покосилась на электронное детище человеческой мысли... Нет, без Клавки включать его все же не стоило. В компьютере я разбираюсь немногим лучше, чем в американском бомбардировщике «F-16». А между тем сестрица моя, едва в доме появилась чудо-машина, окончила двухмесячные компьютерные курсы и теперь величала себя уверенным пользователем, а меня снисходительно — «чайничком». Я, как филолог, истолковала это так: «чайник» — человек, который не разбирается в компьютерах, но пытается чему-то научиться. А «чайничек» разбирается еще меньше и учиться не желает.
Повздыхав немного по поводу своей лени и стойкого нежелания осваивать технику, я раскрыла справочник. На нескольких листах мелким шрифтом были напечатаны адреса и телефоны столичных банков. Увидев их количество, я сначала испугалась, а потом успокоилась, рассудив, что «ГБ» не так уж и много.
Через полчаса передо мной стоял пустой стакан из-под молока и лежал список из семнадцати позиций. В ушах слегка звенело, а глаза начали закрываться сами собой. Я тупо смотрела на список, пытаясь уловить мысль, сверкнувшую в мозгу.
«Так, попробуем рассуждать логически, — велела я себе, мужественно борясь со сном. — Иностранные банки можно смело исключить. Едва ли они захотят связываться с нашими гражданами. Капиталисты здорово напуганы ситуацией с террористами и вполне способны допустить, что среднестатистический россиянин может хранить в их банковской ячейке ядерную бомбочку ручной работы. Остается тринадцать объектов. Из них три находятся в нашем округе, девять разбросаны по Москве, а один — в Зеленограде. Едва ли Коля стал бы пользоваться услугами банков, расположенных в местах, столь отдаленных. Значит, перво-наперво поиски нужно начинать именно с этих трех. Ай, да Афанасия! — похвалила я себя. — Вот это логика! Сам Холмс позавидовал бы!»
Я обвела в кружочек «Глобал Банк», «Гамма Банк» и «Городской Банк Инвестиций». Несколько мгновений погордилась собой и вновь задумалась. Как же нам добраться до нужной ячейки? На этом вопросе голова категорически отказалась соображать, и мне пришлось отправиться в кроватку. Кажется, я заснула прежде, чем голова коснулась подушки.
Какая-то сволочь упрямо и монотонно колотила молотком по стене. «Убью», — решила я и натянула одеяло на голову. Стук стал чуть тише, но не прекратился совсем и продолжал раздражать. Без конца зевая, я встала и пошла на звук. Источником шума оказалась Клюквина. Она самозабвенно лупила молотком по кухонной стене.
— Долго спишь, Афоня! — весело сказала сестрица.
Поводов для веселья я не находила, поэтому хмуро ответила:
— И тебе доброе утро. Чем тебе стена не угодила? Людям спать мешаешь...
— Спать надо вовремя ложиться, а не сидеть до утра за справочниками. Впрочем, молодец, Афанасия. Я видела список.
Клавка еще пару раз стукнула по стене молотком и не без гордости объявила:
— Готово!
Я оценивающе посмотрела на работу сестры. Над столом рядом с часами торчал здоровенный гвоздь.
— Здорово! — восхитилась я. — Прочно сидит. А теперь, может быть, объяснишь, зачем он здесь нужен?
— «Демократию» прилаживаю, — деловито пояснила Клавдия. — Чего ей без дела в углу пылиться?
С этими словами сестра удалилась, но вскоре вернулась, таща в руках шедевр Ефима.
— Только ее здесь не хватает, — ворчала я, помогая Клюквиной управиться с картиной. — Аппетит теперь пропадет навсегда. Нет бы натюрморт какой повесить! С фруктами, например. И глазу приятно, и желудку полезно. А от этой мазни язва образуется в два счета...
Клавка, не обращая на мои слова внимания, отступила на пару шагов, оценивающе покрутила головой и счастливо зажмурилась:
— Блеск!
Я в сердцах сплюнула и пошла в душ. Хотелось верить, что вода освежит, и я вспомню мысль, посетившую меня вчера ночью.
— Афанасия, — Клюквина забарабанила в дверь ванной, — а как мы проникнем в хранилище банка? Нам ведь сперва надо узнать, в каком именно Коля арендовал ячейку...
Сделав вид, что ничего не слышу, я принялась усиленно скрести голову, ожидая озарения. То ли массаж подействовал, то ли организм наконец проснулся, но озарение явилось!
— Клавдия! — заорала я, кутаясь в махровый халат и выскакивая из ванной. — Клавка, я придумала, как нам с банками разобраться!
Сестрица приподняла бровь, а в глазах ее мелькнуло удивление. Подозреваю, что Клавдия считала меня существом, крайне неприспособленным к жизни. Поэтому она раз и навсегда уверовала — без нее я пропаду. Сначала я пыталась доказать обратное, но все эти попытки вызывали у Клюквиной лишь саркастические ухмылки и сардонический смех. Обижаться на Клавку смысла не было, я махнула рукой и приняла ее правила игры.
Сейчас Клавдия внимательно слушала меня, и недоверие на ее лице сменилось выражением удовлетворения и почти восторга.
— Ну ты даешь, Афоня! — восхитилась она, когда я закончила говорить. — Я была права — тебе нужно книжки писать! Голова твоя светлая, соображает неплохо, сюжеты жизнь подбросит, а я, так и быть, стану твоим литературным агентом. Только заранее предупреждаю: никакой любви! Любовь только мешает творческому процессу!
Последняя фраза Клавдии повергла меня в замешательство. Как же так? Еще вчера она трудилась, не покладая рук и ног, выискивая мне подходящего спутника жизни, а сегодня накладывает запрет на чувства? Данный вопрос настолько меня увлек, что я даже не заметила, что Клавка оделась и что-то горячо лопочет.
— Чего, чего? — рассеянно переспросила я.
— Уже сюжет обдумываешь? Молодец. Ты пока соображай, а я на пару часов кое-куда смотаюсь. Без меня никуда не выходить, дверь никому не открывать и, вообще, прикинься ветошью и не отсвечивай. Все поняла?
Я оторопело кивнула. Хлопнула входная дверь, а я запоздало поинтересовалась:
— А ты куда?
Разумеется, никто не ответил. Вздохнув, я сварила себе кофе, выложила на стол небольшую горочку баранок с маком и уселась у окна.
Во дворе, старательно обходя лужи, степенно прогуливались Митрич и Кузя. Пес время от времени настороженно поводил висячими ушами и внимательно смотрел по сторонам. Собака всем своим видом демонстрировала готовность броситься на помощь хозяину при первых признаках опасности. Митрич знал об этом и, вероятно, испытывал приятное чувство защищенности.