Пятнадцать суток за сундук мертвеца

Клавка нахохлилась и замолчала. А я внезапно испытала приступ небывалого человеколюбия, погладила ее по голове и, ругая себя распоследними словами, примирительно произнесла:
—    Ладно, Клавочка, попробуем что-нибудь придумать. Давай номер жениха.
Клюквина торопливо продиктовала номер и уставилась на меня в ожидании чуда. Я достала свой сотовый телефон и потыкала в кнопочки.
—    Слушаю вас, — отозвался приятный мужской голос. Такие еще называют бархатными.
—    Александр Михайлович? Здравствуйте! — вежливо поздоровалась я. — Афанасия Сергеевна беспокоит...
—    A-а, здравствуйте, здравствуйте, Афанасия Сергеевна, рад вас слышать! Что-нибудь случилось?
—    Нет, то есть да... — я не знала, что говорить, поэтому замолчала.
Молчал и мой собеседник. Пауза затягивалась.
—    Кхм... Афанасия Сергеевна, вы еще здесь?
—    Да, да, здесь... — эхом откликнулась я
—    Я могу быть вам чем-нибудь полезен? — поинтересовался Александр Михайлович.
—    Можете. Понимаете, мы с сестрой сегодня гуляли в парке...
При этих словах глаза у Клюквиной округлились от ужаса, но я сделала предупреждающий жест рукой и продолжала:
—    ...и нашли там мобильный телефон. Вещь дорогая, ее владелец, наверное, переживает. Мы хотим вернуть телефон хозяину, но не знаем его адреса. Вы не могли бы нам помочь?
—    Каким же образом?
—    Мы позвонили с найденного телефона на мой, а у меня определитель. Так что номер мы знаем. По номеру ведь можно узнать адрес клиента, то есть, я хотела сказать, абонента?
—    В принципе, да... — Александр Михайлович, судя по всему, задумался. — Вот что. Вы, Афанасия Сергеевна, продиктуйте номер и перезвоните мне через полчасика. Посмотрим, что можно сделать. Хорошо?
—    Да, конечно. Спасибо большое.
—    Да пока не за что, — он положил трубку.
На улице темнело.
—    Осень, — поставила я в известность Клавку.
Она согласилась и спросила:
—    Ты кому звонила?
—    A-а... Это брат Нинки, англичанки нашей. Он работает в системе МВД.
—    Кем? — не унималась сестрица.
—    Не помню. Он что-то говорил, но мне это как-то без надобности.
—    Глупая ты, Афоня! Таких людей беречь надо, холить и лелеять. Сама знаешь, у нас в государстве от сумы да от тюрьмы... Симпатичный?
—    Кто? — не поняла я, так как мыслями была далеко.
—    Мент в пальто! — огрызнулась Клавдия. — Этот Александр Михайлович твой...
Я покосилась на Гену и неопределенно пожала плечами:
—    Нормальный.
Клавка закатила глаза и глубоко вздохнула. Из этой небольшой немой сценки я должна была сделать вывод, что умирать буду за письменным столом в почетном звании старой девы.
—    И что, холостой? — продолжала допытываться Клавка.
—    Кажется, холостой... Постой-ка, на что это ты намекаешь?!
—    А я не намекаю, я прямо говорю — замуж тебе надо, Афанасия!
Секунд десять я возмущенно моргала и издавала нечленораздельные звуки. Потом гордо распра-вила плечи, задрала подбородок и бросила презрительный взгляд на Клюквину.
—    Никогда, — принялась чревовещать я, — никогда мент не станет моим мужем!
—    Ой-ой-ой, вы посмотрите на нее! — всплеснула руками Клавдия. — Прямо-таки Сивка-Бурка и огнедышащий дракон в одном флаконе! Да чтоб ты знала...
Зазвонил мой сотовый, и договорить Клавка не успела, поэтому то, что я должна была знать, так и осталось загадкой. В трубке возник Александр Михайлович.
—    Афанасия Сергеевна, — с места в карьер начал он, — я все выяснил и решил вам сам позвонить. Значит, записывайте: улица Ферганская, дом 16, квартира 92. Зовут хозяина Матвеев Павел Леонидович.
—    Павел Леонидович? — растерялась я. — Вы ничего не путаете?
—    Я, дорогая Афанасия Сергеевна, никогда ничего не путаю! Профессия не позволяет. Информация абсолютно точная, не сомневайтесь.
Мы еще немного поболтали с Александром Михайловичем о разных пустяках. В продолжение разговора Клюквина здорово нервничала, делала страшные глаза и ерзала на сиденье, рискуя провертеть в нем дырку.
—    Ну, что?! — нетерпеливо воскликнула она, едва я закончила разговор.
—    Знаешь, Клав, его... — я мотнула головой назад. — Его, оказывается, зовут Павел Леонидович, а вовсе не Гена...
—    Как так?
—    А так!
Я пересказала Клавке разговор с Александром Михайловичем и, помолчав, неуверенно предположила:
—    Может, этот телефон ему папа подарил? На двадцать третье февраля, например? А может, Гена тебя обманул и назвался чужим именем...
Клавка задумалась, обрабатывая полученную информацию, и задала глупейший, на мой взгляд, вопрос:
—    А зачем?
Ответа я не знала, поэтому лишь слабо дернула плечом, что означало «отстань», и завела двигатель.
—    Ты куда? — почему-то испугалась сестренка.
—    На Ферганскую, по месту прописки этого Гены-Павлика...
Клюквина неопределенно хрюкнула, и мы поехали. На улице уже стемнело совсем, а фонари по странной прихоти муниципальных служб горели, в лучшем случае, через один. Я здорово вымоталась, пока нашла Ферганскую улицу и нужный дом. К счастью, Клавдия всю дорогу молчала, видимо, размышляя о судьбах Отечества, а заодно и наших тоже. В конце концов, изрядно поплутав, мы прибыли на место назначения. Я затормозила, заглушила движок и вопросительно посмотрела на Клюквину:
—    Что дальше?
Клавка помолчала, а потом, нервно сглотнув, предложила:
—    Давай сперва без этого... ну, Гены, поднимемся. Вдруг нужно родственников предупредить, подготовить... Люди сейчас, знаешь, какие нервные стали!
Немного подумав, я решила, что сестра права, и подняла рычаг ручного тормоза. В этот момент моя рука коснулась чего-то мягкого. Я зажгла в салоне свет и осмотрелась. Между передними сиденьями стояла небольшая мужская сумка, именуемая «барсеткой». Мы с Клавкой уставились на нее с таким ужасом, словно увидели перед собой директора преисподней.
—    Афоня, надо бы барсетку осмотреть... — нарушила молчание Клавдия.
—    Ага... надо... — пискнула я.
Мы снова замолчали, буравя глазами то друг друга, то барсетку.
—    Вот и смотри! — велела мне Клавдия.
—    А почему сразу я?
—    Потому что ключи от машины я искала. Давай-ка, не рассуждай, принимайся за дело!
Похныкав для порядка, я все же взяла сумку Гены и, ожидая чего угодно, дрожащими руками открыла ее.
—    Чего там? — полюбопытствовала Клюквина.
—    Чего, чего! — неизвестно почему разозлилась я. — Фотографии из порножурналов и целая куча презервативов.
—    Правда, что ли? — не поверила сестра.
Я молча извлекла из барсетки какие-то бумажки, небольшой ключ, мобильник, пропуск и паспорт.
—    А где презервативы? — разочарованно протянула сестрица.
—    Клава, я же пошутила! На-ка вот, посмотри!
С этими словами я протянула Клавке паспорт, а сама раскрыла пропуск.
«Спортивно-оздоровительный центр «Импульс», — прочитала я, — инструктор по фитнесу Дука Николай Владимирович».
Переместив взгляд на фотографию, я легко опознала на ней моего покойного жениха. На всякий случай я оглянулась. Сходство между типом на заднем сиденье и этим инструктором поразительное! Я бы даже сказала: одно лицо!
—    Кто же ты на самом деле, а? — спросила я молодого человека, не надеясь на ответ.
—    Да-а, — протянула Клавдия. — Занятный тип.
—    Угу, — согласилась я. — И за него ты меня сватала, между прочим! Позволь спросить, дорогая, кто же на самом деле был моим избранником: Гена, Павел Леонидович или Николай со смешной фамилией Дука?
Сестра озадаченно потерла нос и заявила:
—    Какая разница? Лишь бы человек хороший был.
—    У хорошего человека только одно имя, — припечатала я, — и он им очень дорожит!
—    Вот ведь, какая ты... категоричная! Может, этот парень очень добрый и нежный и морских свинок разводит? Ну, назвался человек Геной, подумаешь! Считай, что это его псевдоним, а на самом деле товарища зовут Коля. Между прочим, у всех великих людей были псевдонимы. Горький, например, или Сталин... Тот же Марк Твен...