История Рима от основания Города
40. Около тридцать восьмого года царствования Тарквиния Сервий Туллий был в величайшем почете не только у царя, но и у сенаторов и народа. Тогда два сына Анка, уже раньше возмущавшиеся, что опекун обманом лишил их отцовского царства, что в Риме царствует пришелец не только не соседнего, но даже не италийского племени, особенно начали негодовать, опасаясь, что и после царство Тарквиния не будет им возвращено, а, опускаясь все ниже и ниже, перейдет к рабам; таким образом, в том государстве, где около ста лет назад тому царствовал Ромул, пока был на земле, сын бога, а затем и сам бог, власть захватит раб, сын рабыни. Будет бесчестием как для всего римского народа, так и особенно для их дома, если при существовании мужского потомства Анка царская власть в Риме станет доступна не только пришельцам, но даже рабам.
И вот они решаются предотвратить это бесчестие с помощью оружия. Но огорчение за нанесенную обиду больше вооружало их против Тарквиния, чем против Сервия, и они строят козни на самого царя, так как царь, если бы остался в живых, был бы более страшным мстителем за убийство, чем частное лицо, а затем, по убиении Сервия, он выбрал бы себе кого-нибудь другого в зятья и сделал бы его наследником царства. Для совершения злодеяния были выбраны два самых отчаянных пастуха; вооружившись обычными для них сельскими орудиями, они с величайшим шумом подняли притворно драку у самого преддверия дворца и обратили на себя внимание всех царских слуг; затем так как они оба призывали царя и поднятый ими шум услышан был во дворце, то их погласили к царю. Сперва оба они кричали и наперерыв перебивали друг друга; остановленные ликтором и получив приказание говорить поочередно, они наконец перестают спорить, и один, согласно уговору, начинает рассказ. Пока царь с напряженным вниманием слушал его, другой, подняв секиру, ударяет его по голове; оставив оружие в ране, оба бросились вон.
41. Окружающие приняли умирающего Тарквиния, а ликторы схватили бегущих. Поднялся крик, сбежался парод, с удивлением спрашивая, что случилось. Среди этой суматохи Танаквиль приказывает запереть дворец, удаляет свидетелей. Одновременно она старательно приготовляет все необходимое для лечения раны, как будто бы еще оставалась надежда, а на случай, если она окажется тщетной, готовить иные средства безопасности. Призвав поспешно Сервия и показав ему почти бездыханного мужа, она берет его правую руку и умоляет не оставлять без отмщения убиение тестя, не позволить врагам издеваться над тещей. «Если ты муж, Сервий, – сказала она, – то царство принадлежит тебе, а не тем, которые чужими руками совершили гнуснейшее злодеяние. Ободрись и следуй указаниям богов, которые предсказали тебе величие, окружив некогда твою голову небесным огнем. Да возбудит тебя теперь то божественное пламя, ныне проснись на самом деле! И мы, несмотря на то что были пришельцами, царствовали; и ты думай о том, кто ты, а не о том, какого ты рода! Если неожиданность сковывает твой ум, то руководись моими советами!» Когда крик и натиск толпы почти невозможно было сдерживать, Танаквиль обращается к народу с речью с верхнего этажа дома через окно, выходящее на Новую улицу [114], – царь жил тогда около храма Юпитера Статора. Она приказывает не падать духом; царь-де был ошеломлен внезапным ударом; оружие не глубоко проникло в тело; он уже пришел в себя; кровь обтерта и рана исследована; все обстоит благополучно; она не сомневается, что скоро они увидят его самого; а тем временем царь повелевает повиноваться Сервию Туллию; он будет творить суд и исполнять другие обязанности царя. Сервий выходит в военной накидке в сопровождении ликторов и, сидя на царском седалище, одни дела решает, а о других притворно обещает посоветоваться с царем. Таким образом в несколько дней, когда Тарквиний уже скончался, но смерть его была скрываема, он, будто бы исправляя чужую обязанность, укрепил свое положение. Тогда только поднялся во дворце плач, и смерть была обнародована. Сервий, окружив себя крепкою стражей, первый принял царство не по решению народа, а только с согласия отцов. Сыновья же Анка удалились в изгнание в Свессу Помецию еще тогда, когда разнеслась весть, что совершившие злодеяние схвачены, царь жив, а Сервий заручился такой силой.
42. Для укрепления своей власти Сервий прибегал как к государственным мероприятиям, так и к частным: чтобы дети Тарквиния не были против него так же враждебно настроены, как дети Анка против Тарквиния, он выдал двух дочерей своих за царских сыновей Луция и Аррунта Тарквиниев. Но человеческие соображения не отвратили предопределения судьбы: жажда царской власти породила вероломство и вражду даже среди домашних.
Для сохранения спокойствия в настоящее время как нельзя более кстати была предпринята (за истечением срока перемирия [115]) война с вейянами и другими этрусками. В этой войне проявилась и доблесть Туллия, и счастье; рассеяв огромное войско неприятелей, он вернулся в Рим несомненным царем, спросил ли бы он мнение сената или народа.
Затем он приступил к великому мирному делу, чтобы, подобно тому как Нума был творцом божественного права, молва среди потомства называла Сервия основателем сословного деления государства, которое определило различие в правах и положении. Он учредил ценз [116] – установленье в высшей степени благотворное для государства, которому суждено было достичь такого величия: на основании его военные и гражданские обязанности были распределяемы не поголовно, как прежде, а по имущественному положению. Тогда установлены были разряды и центурии [117] и на основании ценза сделано было следующее распределение, удобное и для мирного, и для военного времени.
43. Из тех, кто имел сто тысяч ассов или еще больший ценз [118], он образовал восемьдесят центурий – по сорок центурий старших и младших [119]; входившие в состав их граждане названы были первым разрядом; старшие предназначены были для охраны города, младшие – для ведения войн вне города. Оружие для защиты тела определено им: шлем, круглый щит, поножи, панцирь – все из бронзы, оружие наступательное – копье и меч. К этому разряду присоединено было две центурии ремесленников [120], которые несли службу без оружия; на них возложено было сооружение военных машин. Второй разряд образован был из имеющих ценз от ста до семидесяти пяти тысяч ассов, и из них составлены двадцать центурий, старших и младших. Оружие назначено: вместо круглого щита – продолговатый, а все остальное – то же, кроме панциря. Ценз третьего разряда определен в пятьдесят тысяч ассов; из них образовано столько же центурий и с тем же подразделением по возрасту. В вооружении также не сделано никаких изменений, кроме того, что отняты поножи. Ценз четвертого разряда – двадцать пять тысяч; из него образовано столько же центурий; вооружение изменено: им назначены только длинное копье и дротик. Пятый разряд многочисленнее: из него образовано тридцать центурий; они носили с собой только пращи и пращные камни; к ним причислены были [121] горнисты и трубачи, разделенные на две центурии; ценз этого разряда был четырнадцать тысяч. Из остального населения, имевшего меньший ценз, образована была одна центурия, свободная от военной службы.
Устроив и распределив таким образом пехоту, он набрал двенадцать центурий всадников из самых состоятельных граждан. Кроме того, хотя Ромул образовал всего три центурии, он сделал из них шесть, дав им те же имена, которые были утверждены авгурами. На покупку лошадей назначено было по десять тысяч ассов из казны, а по две тысячи на прокормление их ежегодно должны были вносить вдовы [122].