Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллю

— Дональд Маккей тоже был здесь. Он помощник Патрика, нашего художественного редактора. Дональд ушел немного раньше нас. И Эрни был тут чуть ли не до полуночи… Эрнест Дженкинс, лаборант. Он работает в темной комнате. Да, я еще забыла Олуэн…
— Олуэн — это мисс Пайпер? Та девушка, вместе с которой мисс Пэнкхерст снимала квартиру?
— Да, да. Она пришла после спектакля написать рецензию.
— А вы не знаете, когда она ушла?
— Представления не имею. Она была у себя в кабинете около половины первого. Я велела ей отправляться домой. Но одному богу известно, сколько она там еще просидела.  — Помолчав, Марджори закончила:
— Пожалуй, это все.
— Не считая мистера Горинга.
— Годфри? Но постойте, как же он…
— Я полагаю, он вполне мог заглянуть в темную комнату, прежде чем зашел в ваш кабинет?
— Да, возможно.., но…
В этот момент в коридоре поднялся ужасный шум: драка, свалка, раскатистый окрик сержанта: «Сэр, я запрещаю вам!..» Но все это перекрыл громовой бас:
— Прочь с дороги, ничтожество! Только посмейте не впустить меня в мой собственный кабинет!
— Но старший инспектор велел…
— К чертям старшего инспектора! Если вы сейчас же не отойдете от двери, я вам кости переломаю!
Марджори Френч улыбнулась и спокойно заметила:
— Патрик пришел.
— Слышу,  — и Генри улыбнулся.  — Взгляну-ка я, пожалуй, в чем там дело. Сдается мне, сержант нуждается в подкреплении.
Сержант и впрямь нуждался в подкреплении. Раскинув руки, как распятый, он загораживал дверь с надписью «Вход строго воспрещен» от наседавшего на него верзилы в твидовом костюме. Буян сразу заметил Генри.
— А вы откуда взялись, черт вас возьми?  — накинулся он на него.  — Кто вы такой?
— Старший инспектор Тиббет,  — отрекомендовался Генри.  — А вы, я полагаю, Патрик Уэлш?
— Правильно, черт возьми, полагаете,  — ответил Патрик.  — Будьте так любезны, прикажите вашему остолопу, чтобы он отошел от двери и впустил меня в мой кабинет!
— Вот этого-то я и не сделаю,  — невозмутимо ответил Генри. И после небольшой, но напряженной паузы сказал:
— Дело в том, что здесь произошло убийство. Будьте добры, пройдемте вместе со мной в кабинет мисс Френч.
— Убийство?  — Вся ярость Патрика мгновенно испарилась. Он затих, его длинные руки безвольно повисли.  — Почему же мне никто не сказал? Кого убили?
— Элен Пэнкхерст была отравлена сегодня ночью,  — сообщил Генри.  — Уже после того, как все вы ушли.
Патрик сник и неожиданно заплакал. Уткнувшись лицом в стену, он застонал:
— Элен, милая… Элен, моя красавица… Этого не может быть… Элен…
— Патрик!  — Голос Марджори Френч стал острым, как бритва. Патрик сразу замолчал, и Марджори мягко сказала:
— Возьми себя в руки, Патрик. Иди ко мне в кабинет.
Уэлш послушно, как ягненок, пошел за ней следом.
— Если я вам понадоблюсь, инспектор,  — сказала Марджори, вновь появившись на пороге,  — я буду в кабинете мистера Горинга — этажом выше.
Когда Марджори поднялась наверх, оставив после себя легкий запах дорогих духов. Генри вошел в ее кабинет и закрыл дверь.
Патрик Уэлш уже овладел собой. Вспышка угасла. Он сидел неподвижно и даже глаз не поднял, когда в комнату вошел инспектор. Генри кашлянул.
— Мистер Уэлш, я попрошу вас,  — начал он официальным тоном,  — сообщить мне все, что вам известно.
Патрик медленно отошел от окна. Он тяжело опустился на стул и провел рукой по лицу.
— Извините меня, инспектор.
— Я вижу, это было для вас большим ударом.
— Да.., да…
— Расскажите, что здесь происходило прошлой ночью.  — Прошлой ночью? О, мы тут все передрались!
— Передрались?
— Да. Марджори считала, что мы должны поместить не меньше трех платьев. Но я не мог позволить, чтобы…
Генри вздохнул.
— И это вы называете дракой — чисто профессиональные споры?
Патрик удивился:
— А из-за чего еще нам драться?
— М-да… Когда вы в последний раз видели мисс Пэнкхерст?
— Днем во время ленча. Я пригласил ее позавтракать. Должен же был кто-то позаботиться о бедняжке.
— Что вы имеете в виду?
— Ничего!  — снова окрысился Патрик.  — Я никому не позволю лезть в чужие дела и болтать гадости про Элен. Особенно теперь, когда ее нет в живых.
— Элен нравилась вам?
— Я любил ее,  — просто ответил Патрик.
— Знаете ли вы кого-нибудь, кто плохо к ней относился?
— Нет. Ее все любили.
— Включая Майкла Хили и Терезу Мастерс?  — мягко спросил Генри.
Патрик так и подскочил.
— Что вам тут наболтали?  — крикнул он.  — Что вам надули в уши?.. Сплетники, подлецы. Все это ложь.., вранье. Сдохнуть мне на этом месте, если я говорю неправду!
— Мистер Уэлш, о чем вы говорите?  — с притворным удивлением воскликнул Генри.  — Я просто спросил у вас, хорошо ли относились к Элен Тереза Мастерс и Майкл Хили,  — вот и все.
— Нет, это вовсе не все!  — крикнул Патрик.  — И больше я не пророню ни слова.
— Отлично,  — согласился Генри,  — потолкуем о чем-нибудь другом. Например, о цианистом калии. Где он хранится?
— В шкафу с химикалиями. В темной комнате.
— Вы мне его покажете?
— Пошли.
Одна из дверей кабинета Марджори вела прямо в художественную редакцию. Эта большая светлая комната была сплошь уставлена чертежными столами, а стены ее украшали увеличенные фотографии и вырезки из журналов.
— Все эти помещения сообщаются между собой,  — объяснил Патрик,  — и все они выходят в коридор.  — Он приоткрыл еще одну дверь в дальнем конце художественной редакции и объявил:
— Темная комната.
Патрик зажег лампочку, и при ее тусклом свете Генри увидел маленькую комнатушку, стены которой были тесно уставлены шкафами. В комнатке было три двери. Одна из них, тщательно завешенная портьерой, по-видимому, вела в фотолабораторию. Какие-то отпечатки еще плавали в раковине у стены, а на полу под раковиной поблескивал электрический чайник. Патрик обвел комнату рукой:
— Это кладовка. Здесь у нас все хранится — бумага, химикалии и прочее. Не спрашивайте меня, где стоит циан,  — я не имею об этом ни малейшего представления.
Но Генри не потребовалось много времени, чтобы обнаружить яд. Все шкафы были отперты, но только один был заполнен темно-коричневыми пузырьками и туго набитыми бумажными мешочками. Он сразу же заметил бутылочку, на этикетке которой было написано красными буквами:
«Цианистый калий. Яд». Бутылочка была пуста.
— Я возьму ее,  — сказал Генри,  — нужно исследовать отпечатки пальцев.
Патрик пожал плечами.
— Поскольку она пустая, у меня нет возражений. Надеюсь, у нас есть еще циан.
Генри заметил в углу два чемодана.
— Чьи это?
— Терезы и Майкла,  — сказал Патрик.  — Вчера вечером они вернулись из Парижа.
Патрик явно потерял интерес к разговору и с внезапно вспыхнувшим раздражением произнес:
— Ну, у меня дел по горло. Когда наконец можно будет приступить к работе?
— Очень скоро,  — отозвался Генри.  — Только вернемся на минутку в кабинет мисс Френч.  — И уже там спросил:
— Вы смогли бы узнать термос мисс Пэнкхерст?
— Еще бы, кто его не знает? Элен не расставалась с этой посудиной, особенно когда работала по ночам.
— А не могла она вчера оставить термос без присмотра?
— Вчера он весь вечер торчал в темной комнате,  — тотчас же ответил Патрик.  — Я думаю, Эрни заварил для Элен свежий чай и забыл отнести.  — Он грустно улыбнулся.  — Нас всех можно заподозрить, все мы шлялись туда то и дело, и любой из нас мог налить в чай цианистый калий.  — Он помолчал.  — И, пожалуйста, не обижайте меня вопросом: «А откуда вы узнали, мистер Уэлш, что ее отравили добавленным в чай цианом?» Ведь, по существу, вы сами мне это сказали.
— Вполне согласен. Ну а теперь расскажите о том, как вы ездили вчера к мистеру Горингу. Патрик фыркнул.
— О чем там рассказывать? Дурацкая затея. Если бы я мог, я бы сразу удрал. Не такое уж удовольствие глоточками отхлебывать шампанское в обществе женоподобных юношей и скороспелых богачей.