Призраки подземелий
Как ни странно, но такое мелочное, мелкопакостное поведение ничуть не раздражало Дарка, а, наоборот, весьма забавляло и смешило. Открыв глаза и повернув в сторону незадачливых тружеников голову, моррон с удовольствием наблюдал за их потугами и не собирался облегчать их участь дельными советами. Например, Крамбергу вовсе не стоило издеваться над своим коленом, пытаясь переломить об него довольно толстые ветки, и уж тем более глупо тупить о древесину меч. Особо крепкие стволы достаточно было просто положить поперек костра: вначале прогорела бы их середина, а затем и обугленные остатки, если, конечно, не полениться подпихнуть их в огонь палкой или ногой.
Действия Ринвы были так же далеки от совершенства. Сколь ни старайся, сколь ни сбивай кремень о кремень, а из подсыревшего огнива искры все равно не добыть. Девушке не стоило мучиться, а нужно было всего лишь положить огниво на пень и дать пробивающимся сквозь листву солнечным лучам да слабенькому ветерку подсушить влагу. Несколько минут вынужденного ожидания можно было провести с толком – нарезать мясо ломтями, так оно быстрее прожарилось бы, или вкопать в землю по бокам костровища пару крепких деревянных рогатин-опор, на которых крутился бы вертел.
«О, Небеса, с кем я связался! – злорадствовал про себя моррон, не думавший подсказывать спутникам правильные способы и очередность действий. – Ладно девка, но Крамберг меня по-настоящему разочаровал! За три недели, что он у меня в отряде пробыл, мог бы такой элементарщине и научиться… Щас иль колено зашибет, что полдороги подхрамывать будет, иль меч вконец запоганит!»
На самом деле разведчики оказались не столь уж и безнадежны. По крайней мере, на собственных ошибках они учились быстро, и это был плюс! Боль в ноге и довольно скоро переставший рубить древесину меч заставили Вильсета призадуматься и в конце концов избрать правильный образ действий. Ринва же, изрядно утомленная собственной руганью и натершая до красноты кожу на пальцах, прекратила терзать огниво и, положив его на пень, приступила к разделке мяса. С разочарованием, но с другой стороны и с радостью, что ждать еды придется не так уж и долго, Дарк вынужден был отметить, что в приготовлении пищи в походных условиях девица знала толк. По-мастерски ловко ободрав шкуру с кабаньей ноги, она принялась срезать с кости ломти мяса и бросать их на чистый платок, предварительно извлеченный из мешка и аккуратно расстеленный на земле. Похоже, ни громоздким вертелом, ни его миниатюрными подобиями – прямыми, заточенными на концах прутьями, походная повариха не собиралась пользоваться, что вызвало у заинтригованного Аламеза живой интерес.
Вдали от кухни, от сковород, кастрюль и множества хитрых приспособлений не столь уж и много имеется способов быстро приготовить мясо. Дарк знал всего шесть, но поскольку котелков путники с собой не прихватили, то три можно было сразу исключить, как, впрочем, и еще два наиболее распространенных – прожарка цельной туши на вертеле или средней нарезкой – на прутьях. Запекать мясо девушка тоже явно не собиралась. Во-первых, для этого не стоило резать мясо так мелко, а, во-вторых, никто бы из них не согласился истекать слюной часа два, если не три, дожидаясь сперва, пока костер прогорит и образуются угли в должном количестве, а затем пока завернутые в промасленные тряпки куски как следует пропекутся. Иных походных способов приготовления дичи моррон не знал и был бы несказанно рад чему-нибудь новенькому научиться.
Ринва не обманула его ожиданий, хоть и немного разочаровала, поскольку не нашла новый способ прожарки мяса вне кухни, а пошла по иному, непривычному и чересчур нелепому, с точки зрения большинства охотников, воинов и бродяг, пути, а именно на скорую руку создала некое подобие переносной кухни. Девушка извлекла из мешка небольшой стальной цилиндр, зачем-то обмотанный посередине то ли прочной нитью, то ли обычной тетивой. Развязав с краю узелок, разведчица совершила почти волшебную метаморфозу, мгновенно разогнув цилиндр в тонкую-претонкую, еще долго вибрирующую в ее руках стальную пластину. С краю пластины имелось небольшое продолговатое отверстие, в которое легко могло пройти лезвие ножа или кинжала. Увидев это, Аламез сразу потерял к зрелищу интерес, поскольку понял, что Ринва создает некое неуклюжее и непрочное подобие походной сковороды. Конечно, мясо на ней прожарилось бы быстрее и лучше, но ни одному нормальному страннику не захотелось бы таскать с собой такую ненадежную конструкцию, а затем еще и отмывать ее от жира холодной водой после каждого приготовления пищи. Что ни говори, а использовать вертел и крепкие длинные прутья было куда проще, надежно и совершенно не хлопотно. На такое бессмысленное изощрение была способна только женщина, никогда ранее не бывавшая в походах, а если даже пару раз и ходившая, то никогда не занимавшаяся готовкой на костре.
Не найдя в себе сил наблюдать, как девице предстояло помучиться в процессе подготовки обеда, Аламез перевернулся на другой бок и, закрыв глаза, попытался ненадолго заснуть. Его уставшее тело настолько истосковалось по настоящему отдыху, что почти сразу погрузилось в крепкий, хоть и не очень продолжительный сон, отрешившись от всех мешавших расслабиться звуков и от приятно будоражащего ноздри запаха жарящегося мяса. Сколько бы Ринва ни кричала и ни ругалась, когда сперва обожгла пальцы горячим жиром, а затем не удержала на весу и перевернула в костер самодельную сковороду, но отдавшийся чарам сна моррон не слышал ее резковатого и отнюдь не женственного голоса. Вернуть Дарка в реальный мир не смогло даже действие, притом довольно грубое и настырное.
– Дитрих, вставай, жрачка готова! – прокричал Крамберг прямо в ухо своему бывшему командиру, с силой толкая его расслабленное, податливое плечо. – Подъем, засада! Враги наступают!
– А может, его того… пару разков пнуть? Я с удовольствием… – предложила свою помощь Ринва, не отвлекаясь от нанесения на обожженные жиром пальчики тонкого слоя какого-то пахнущего хвоей крема. – Могу даже и не легонько.
– Нет, не поможет, – покачал головой разведчик, убрав ладонь с плеча спящего и отойдя к костру. – Обычный сон столь крепким не бывает. Поди, видение какое нагрянуло. С ними это бывает… Дружки его уж больно мастаки в башки чужие влезать, что в забытье, что наяву, – прошептал Крамберг и почему-то настороженно заозирался по сторонам, как будто кто-то мог прятаться за деревьями в глубокой лесной глуши; там, где уже минимум десяток лет не ступала нога человека. – Вон тогда в корчме близ Удбиша…
– Хватит! – резко перебила Ринва коллегу и больно ударила его по плечу острыми костяшками пальцев. – Историю ту знаю, отчет читала… Так что не утруждайся и панику не нагнетай! Видение так видение! Дрыхнет так дрыхнет! Жрать лучше давай, зря, что ли, я мучилась?!
– Ему б оставить надо, – мгновенно выбросив из головы навевающие страх воспоминания, произнес скороговоркой Крамберг, быстро подсев к костру и в предвкушении лакомства причмокивая.
– Обойдется! – вынесла безжалостный вердикт Ринва, ловко насадив на нож первый кусок еще шкворчащего и дымящегося мяса. – Я ему в кухарки не нанималась. Сам проспал, сам и готовить будет. Вторая ляжка есть… есть от чего кусок отрезать. И вообще, пусть спасибо скажет, что мы ему вина чуток оставим. Кстати, достань-ка бутылку, только не того сомнительно керейского. Сам эту гадость пей, меня с нее пучит…
* * *Дарк видывал разные сны: одни ни о чем, другие извлекали из памяти картинки и образы прошлого, третьи были видениями-обращениями, в которых ему сообщали ценные сведения или сам почти всемогущий Коллективный разум, или немного проникший в отдельные таинства бытия Мартин Гентар. Сон, явившийся ему теперь, был новым, еще не встречавшимся видом. Совсем не ощущая веса собственного тела и не имея возможности пошевелить ни рукой, ни ногой, Дарк парил в темноте; парил на одном месте без малейшего намека на движение. Все органы чувств моррона бездействовали, только кожа лица ощущала приятный холодок, время от времени пробегавший от подбородка ко лбу и бесследно исчезающий где-то в области макушки. Вокруг никого и ничего не было; вокруг царила полнейшая пустота, однако она была не мертвой, а очень даже живой. Дарк ровным счетом ничего не чувствовал, но знал, просто знал, что кто-то копошится у него в голове, словно путник в вещевом мешке – плотнее укладывая старые пожитки, чтобы влезли новые. Наверное, Аламезу стоило испугаться такого вероломного вмешательства, но почему-то его успокаивал тот факт, что проникший без спроса в его голову Некто ничего не уничтожал, ничего не выбрасывал. Он лишь сжимал, как будто сдавливал прессом, малозначащие, эпизодические воспоминания и освобождал уголок мозга, предназначенный для раздумий, от сора незначительных, уже давно потерявших актуальность мыслей, мыслишек и недоработанных до конца идей. Затем произошло то, что Дарка сильно напугало и заставило злиться от бессилия. Закончив «уборку» в его голове, хозяйничающий без спроса Некто впихнул в нее целый сундук запертых на крепкий замок знаний, а затем, не посчитав нужным оставить изумленному моррону «ключик», взял да и удалился, громко хлопнув за собой напоследок дверью более чем странного сна.