Его банан (ЛП)
Я наклонилась вперед, коснувшись лбом его груди.
— Откуда мне знать, что тебе не нужны мои деньги? — спросила я через некоторое время.
Его смех грохотал в груди.
— Думаю, ты оказалась перед необходимостью задать себе очень важный вопрос. Ты чувствуешь себя счастливой, стажер? А?
Я посмотрела на него с полуулыбкой.
— Прямо сейчас? Да. В кои-то веки.
Он поцеловал меня, и это было лучше, чем я думала. Мир сомкнулся вокруг нас. Отдаленный шум машин, грохочущих по улице, и ветер, бьющий в окна, и кондиционер… все расплылось, пока не превратилось в ничто. Это было похоже на то, что каждый сенсорный нерв в моем теле, за исключением моих губ и рук, отключился, чтобы как можно больше сосредоточиться на местах, где он и я встречались.
Его губы были невероятно теплыми и мягкими, достаточно влажными, чтобы не казаться сухими, но не настолько, чтобы казаться ужасными. Я чувствовала слабый сладкий привкус нашего сплита на его губах и языке. Брюс целовал меня так, будто желал меня с первого момента, как увидел. Он двинулся на меня, держа за плечи, чтобы не сбить с ног, и прижал к двери комнаты отдыха.
Я почувствовала, как его рука врезалась в дверь рядом с моей головой. Другой рукой он провел по моим волосам, пока не схватил их и не поднял мое лицо, чтобы встретиться со мной взглядом. Твердое тепло его тела прильнуло к моему, и я почувствовала, как его возбуждение упирается мне в живот.
— Мой брат был прав, — выдохнул он между поцелуями. — Но не совсем.
— В чем? — спросила я. Мои руки двигались сами по себе, бесстыдно исследуя каждую выпуклость, изгиб и впадинку его скульптурного тела, которое я могла почувствовать через рубашку. Мне до боли хотелось сорвать ее, но я была в неизведанных водах. Я хотела, чтобы Брюс взял инициативу на себя. Я хотела верить, что он проведет меня через это.
— Насчет юбок-карандашей и секретарш. Но это не фетиш. Я просто не мог перестать думать о том, чтобы задрать эти юбки, раздвинуть твои ноги и заставить тебя стонать мое имя, пока твой голос не охрипнет.
Я сглотнула, забыв на несколько секунд поцеловать его в ответ, так как жало его порочных слов подействовало на меня, от покалывания в кончиках пальцев до того, как тепло взорвалось в моем животе. А затем, с внезапностью холодной руки, схватившей меня за лодыжку из темноты, через мгновение прорвалась реальность. Мне нужно было сказать ему правду. Я не могла этого сделать, все еще планируя написать свою историю. Он должен знать.
— Брюс, есть кое-что…
— Если это та часть, где ты признаешься, что ты русская шпионка, посланная убить меня, — сказал он, обрывая меня, — придержи это. Меня не волнует. Не сейчас.
Я все равно попыталась заставить себя сказать это. Я действительно пыталась, но каждый раз, когда он целовал меня или жадно исследовал своими большими руками, я возвращалась в его мир фантазий, в странное место, где, казалось, не имело значения, что я должна платить по счетам, и единственным способом получить деньги было предать Брюса. Все, что здесь имело значение, это то, что все это было приятно и естественно. И Боже, я никогда не понимала значения слова «естественный», пока его руки не оказались на мне, а мои губы не прижались к его губам. Нет ничего более естественного в мире, чем принимать больше, жаждать большего.
Все еще целуя, Брюс подхватил меня на руки так, чтобы я обхватила его ногами вокруг талии, и понес к столу, стоящему во внутреннем кабинете. Моя юбка была задрана до талии, и, к своему ужасу, я поняла, что на мне были наименее сексуальные трусики, которые у меня были. Они были цветом что-то вроде пожухлой зеленой травы с придурковатым маленьким бантиком на резинке сверху. Хуже всего то, что они были немного растянуты и имели определенный намек на бабушкины труселя.
К моему облегчению, Брюс, Мистер Самообладание и Мистер Спокойствие решил стать настоящим варваром. Не отрывая своих губ от моих, он наклонился, взял пояс моих трусиков в кулак и резко потянул. Они не сорвались, они разорвались.
Я ахнула ему в рот и схватила его за шею, впиваясь ногтями в кожу.
— Надеюсь, они тебе не нравились, — проворчал он, и мне показалось, что я почти почувствовала удивление в его голосе, как будто он не ожидал, что почувствует себя настолько потерявшим контроль. Меня немного утешала мысль, что я не единственная, кого тянет за собой невидимый, но всепоглощающий поток.
— Они были моими любимыми, — солгала я. — Теперь я подам на тебя в суд.
— Теперь я понимаю, — сказал он, мягко заставляя меня лечь спиной на стол с раздвинутыми по бокам от него ногами, — ты все это время охотилась за моими деньгами. Все это было тщательно спланировано, чтобы заставить меня сорвать с тебя трусики и подать на меня в суд за это.
Я облизнула губы, слишком возбужденная, чтобы полностью погрузиться в его поддразнивания.
— Верно, — сказала я хрипло. — Положить твой банан мне в рот было лишь первым шагом в долгом, сложном танце, частью которого ты не знал, что был. Я на самом деле гениальный организатор, а не неуклюжая.
Он усмехнулся, но возбуждение в его организме мгновенно стерло веселье с его лица, как будто он мог только на мгновение отвлечься от того, что было перед ним. От меня.
— Ты почти довела меня до белого каления, пока пыталась заявить, что ты не неуклюжая.
— Черт, — сказала я. — Полагаю, мое прикрытие раскрыто.
У меня перехватило дыхание, когда он потянулся к галстуку и одним плавным движением сорвал его. Его глаза не отрывались от моих, и, Боже, в них были все грязные обещания, какие только могли быть в глазах. Он знал, что его медленный, неторопливый темп был для меня пыткой, когда я беспомощно лежала перед ним, но он не проявлял милосердия.
Он расстегивал пуговицы неторопливыми движениями, которые, казалось, занимали целую вечность.
Первая пуговица. Верхняя часть его загорелой груди и намек на ключицу.
Вторая пуговица. Глубокая складка, проходящая между грудными мышцами и намеком на мускулы груди.
Третья пуговица. Четкая линия, где заканчиваются его грудные мышцы, и первая пара идеально очерченного пресса.
Брюс не добрался до четвертой, потому что я потеряла терпение. Я села, схватила его рубашку с обеих сторон и рывком раскрыла ее. Мне было все равно, даже если в процессе я оторвала несколько пуговиц. В конце концов, он уничтожил мои трусики. Забыв о том, что его рубашка, вероятно, стоила несколько сотен долларов, а мои трусики… наверняка, помнили мое совершеннолетие… это не имело значение.
Он издал звук, нечто среднее между рычанием и ворчанием, когда рубашка порвалась, и у меня было место в первом ряду у его тела, которое обычно можно увидеть только на больших экранах или в модных журналах.
— Ну, вот и конец всем твоим юридическим основаниям, стажер, — сказал он.
— К черту деньги. Я просто хочу тебя.
Мне не пришлось гадать, подействовали ли мои слова на него, потому что он стянул с себя штаны и сорвал с меня всю оставшуюся одежду за какие-то миллисекунды. В одно мгновение мы оба оказались совершенно голыми. Может, я и чувствовала себя неловко, но то, как он смотрел на меня, не оставляло места для сомнений. Ему понравилось то, что он увидел.
Я знала, что некоторые девушки смотрят порно, но я всегда чувствовала себя странно при этом. Следовательно, до сих пор я видела голым только одного парня, и можно с уверенностью сказать, что я не до конца поняла, что либо парень, с которым я была, был очень маленьким, либо Брюсу повезло. Очень повезло.
Я ожидала, что он сразу же попытается проскользнуть внутрь, но вместо этого он опустился на колени перед столом. Я полусидела и боролась с желанием сжать ноги вместе. Одно дело быть голой перед ним и совсем другое — видеть его лицо в нескольких дюймах от самых интимных моих мест. Но он не дал мне времени побеспокоиться, потому что, когда его губы коснулись внутренней стороны моего бедра, все мои тревоги растаяли в порыве раскаленного добела удовольствия.