Почти любовь (СИ)

Работал Илья в центре Москвы.
– Присаживайтесь, – предложила зеленоглазая секретарша. – Илья Егорович скоро освободится.
– Спасибо, – поблагодарил я.
С Ильей меня когда-то познакомила одна из моих многочисленных пассий. У нее были проблемы со сном. Первое время мы решали проблему вместе, потом она надумала решать сама, предварительно порвав со мной. А контакт остался. Она рассказывала мне, что одноклассники, а потом и однокурсники издевались над фамилией Ильи, обзывая его «пуком». Но Пукас никогда не срывался. Ему волшебным образом удавалось всегда оставаться спокойным. Время шло. Пукас стал ведущим психологом, а все, кто смеялся над ним – его пациентами.
Коричневая дубовая дверь, разделяющая приемную и кабинет Ильи, открылась, и к нам вышла женщина лет сорока.
– Спасибо вам огромное, Илья, – обернувшись, поблагодарила она. – До встречи в следующий четверг.
– До встречи. И помните, думать надо только о хорошем.
– Да, спасибо! – женщина закрыла дверь, попрощалась с секретаршей и ушла.
– Можете войти, – разрешила зеленоглазка.
Серые занавески в кабинете Ильи поглощали свет, из-за чего комната утопала в полумраке. Но это не мешало Пукасу излучать тепло и позитив. Синие дружелюбные глаза. Длинные черные ресницы, которым позавидовала бы любая женщина. Волевой подбородок. Если бы Илья не стал психологом, то я больше чем уверен, что он мог бы податься в профессиональные модели.
– Здравствуй, Василий! – поприветствовал он меня. – Никогда бы не подумал, что главному Дон Жуану Москвы понадобится помощь психолога.
Мы пожали друг другу руки.
– Всему свое время, – сказал я.
– Что верно, то верно, – согласился он. – Присаживайся.
Я плюхнулся в мягкое кресло.
– Работаешь или все еще нет? – спросил Илья.
– А ты бы работал, получив в наследство три квартиры в центре Москвы? В одной живу. Две сдаю. Денег достаточно.
– Все на женщин тратишь?
– Нет, не все. Раз месяц делаю пожертвование в разные детские дома.
– Интересно… – нахмурился Илья и стал что-то записывать в блокнот.
– Ты так незаметно начал сеанс? – восхитился я.
Илья улыбнулся и ответил:
– Это я так разогреваюсь.
– Хорошо, – сказал я, позволив креслу поудобней обнять мое тело.
– Почему ты делаешь пожертвование?
Я пожал плечами.
– Заметил, что даже несмотря на посещение различных вечеринок, у меня остается достаточная сумма.
– Интересно, – снова что-то записал Илья, – продолжай.
– Вначале я накопил на машину. Потом сделал ремонт. Несколько раз обновлял гардероб. Нанимал репетиторов на дом, чтобы выучить несколько иностранных языков. И однажды проснулся среди ночи с ясным пониманием того, что хорошо бы начать делать добро.
– Делать добро можно разными способами, – сказал Илья. – Например, пожелать кому-нибудь доброго утра – тоже добро.
– Согласен. Но я такое добро все время делаю. Хотелось чего-то большего.
– Интересно, – Илья снова что-то чиркнул в блокноте. – Есть у тебя предположения, почему ты избегаешь серьезных отношений с женщинами?
– Может, боюсь ответственности.
– Возможно, как вариант, – кивнул Илья. – Ещё?
Я призадумался.
– Боишься измены? – спросил психолог.
– Нет. Я считаю, если женщина изменяет, то в этом всегда виноват мужчина, значит, он был недостаточно внимателен к ней.
– Хорошо, – сказал Илья. – Женщины когда-нибудь изменяли тебе?
– Если даже изменяли, то я об этом ничего не знаю.
– Как ты относишься к тому, что женщины первыми бросают тебя?
– Нормально, – ухмыльнулся я. – Это они думают, что бросают меня.
Илья улыбнулся.
– Понимаю. Хорошо. Окунемся в океан твоего прошлого?
– Я не против. Только вряд ли ответ на вопрос прячется не дне океана моей памяти, – подхватил я метафору Ильи.
– Вот и узнаем. Устройся поудобней.
– Уже. Глаза закрывать?
– Как хочешь, – сказал Илья и откинулся назад.
Окно с серыми занавесками находилось за спиной Ильи. Когда Пукас откинулся в кресле, полумрак окутал его лицо. А тонкая полоска света, проникающая через прорезь между занавесками, ослепила меня. Возникло ощущение, что я остался один на один со своей душой.
Я закрыл глаза.
– Твои родители держали домашних животных?
– Да, – ответил я.
– Расскажи об этом.
– У нас был кот. Такой красивый и забавный. Отец подарил мне его на десятилетие. Я прозвал его «Царем».
– Почему?
– Не знаю. Хоть он и животное, но в его взгляде улавливалось что-то величественное. Наверное, это глупо, – ухмыльнулся я.
– Почему же, – звучал голос Ильи, – некоторые люди способны чувствовать внутреннюю сущность собеседников и точно определить, кто перед ними, даже если внешнее впечатление говорит о другом. Вполне вероятно, что и с животными так же.
Я, не открывая глаз, согласно кивнул.
– Ты любил кота? – спросил Пукас.
– Хм… Я был к нему привязан. Мне было с ним весело.
– Долго кот пробыл с вами?
– Примерно три года. Потом он сбежал.
– Тебе было грустно?
– Да. Я скучал по нему. Я беспокоился о нем.
Я умолк, предаваясь воспоминаниям.
– И? – потревожил меня Илья, когда молчание затянулось.
– По пути в магазин, переходя через дорогу, я увидел Царя посреди дороги. Мертвым.
– Почему ты уверен, что это был именно твой кот?
– Наш кот был черно-белым. Но там, где у котов находится сердце, шерсть у него была коричневой.
– И как ты поступил?
– Я похоронил Царя. А с ним и свою привязанность.
– То есть?
– Я дал себе слово, что больше никогда и ни к кому не буду привязываться. После этого эпизода я жил в страхе.
– Интересно, – сказал Илья. Я услышал, как карандаш скользит по бумаге. – В страхе чего?
– Я боялся потерять родителей.
– Потому что был привязан к ним?
– Потому что… – запнулся я.
– Что?
– Я любил их.
– Отлично. Значит ты способен любить.
Я открыл глаза. Илья поддался вперед, выползая из мрака.
–  Ты похоронил чувство привязанности, но чувство любви у тебя осталось.
– Тогда почему я не могу никого полюбить?
– Мы это узнаем, – сказал Илья и посмотрел на часы. – На сегодня достаточно. Ты должен поразмышлять об этом. Вектор размышления у тебя есть. Будь готов к встрече со своим страхом. Запишу тебя на следующий четверг на это же время?
– Да, конечно. А ты разве не уходишь в отпуск?
− Нет, в этом году решил выйти после нового года, ближе к Рождеству.
− Понятно.
– Если есть кто-нибудь, кого бы ты мог подпустить к себе, то советую тебе попробовать сделать это, − посоветовал мне Илья.
– Если не получится?
– Тогда нам будет что обсудить, – улыбнулся Илья.
«Завтра пятница, – подумал я. – Есть у меня такой человек».
– А какая она – любовь – на твой взгляд? – поинтересовался я.
– Хм… – Илья нахмурился. – Однозначного ответа нет. Описать состояние любви сложно. У каждого оно свое.
– Например?
– У одних любовь – это привязанность. У вторых – уважение. У третьих – взаимопонимание. У четвертых – доверие и преданность. У пятых – нечто неосязаемое. У шестых все вместе взятое.
– Получается, – сказал я, – шестые самые счастливые.
– Возможно, – улыбнулся Илья. – Счастье тоже у каждого свое.
 ГЛАВА 3 
Счастье у каждого свое, но не у каждого оно счастливое. Весь вечер после приема у Ильи и весь день в пятницу я избегал возможности размышлять и копаться в себе. Вместо этого я думал о Виктории. Меня волновало ожидание предстоящей встречи. Раньше такого не было.
Что со мной происходит? Любовь или привязанность?
На этот раз я выбрал японский ресторан. Благодаря внутренней архитектуре заведения у меня складывалось ощущение, что, переступив порог двери, я из Москвы телепортировался в Японию. Стены, мебель и даже одежда «гейш» пестрили красно-золистыми узорами. Играла тихая японская музыка.