Точка соприкосновения (СИ)

И в следующую секунду губы Эдварда оказываются на моих…
- О боже, - закатила я глаза и закрыла лицо ладонями – мне было стыдно.
- Поднимайся, сумасшедшая, - со смехом Эдвард бросил что-то на мое лицо. Когда я открыла глаза, обнаружила свои трусики.
- Это я-то сумасшедшая?! – возмутилась я, натягивая трусики под смущающим взглядом парня. – Кто бы говорил! Ты заявился в дом шерифа, чтобы трахнуть его дочь! Это – чистое самоубийство!
- Эй! - притворно обиделся Эдвард, за руку поднимая меня с кровати. – Я пришел учиться!
- Ну да, ну да, - скептически ухмыльнулась я, сделала шаг по направлению к двери, и в ту же секунду неожиданно оказалась прижатой к Эдварду за талию, его крепкая рука удерживала меня. Он наклонился, и наши улыбающиеся губы соединились в поцелуе.
Но даже это не заставило меня потерять рассудок. Я строго добавила прямо в настойчиво целующий, чересчур замечательный рот:
- Это было в последний раз. Не смей больше приходить ко мне! Все кончено!
- Пойдем, твой отец ждет, - нахмурился Эдвард, и я решительно выдохнула, беря себя в руки, но совершенно не зная, как вести себя естественно после того, что сейчас произошло. Если Чарли догадается - я труп.
Точка соприкосновения. Глава 5
Дни до отъезда в Стэнфорд тянулись невыносимо. Отчасти потому, что чертов Каллен никогда не выходил из моей головы. Он незримо присутствовал в каждый момент моей новой, пост-школьной жизни: я страдала, просыпаясь утром одна, пару секунд нежась в воспоминании о том утре в палатке, когда наши обнаженные тела прижимались друг к другу; думала о нем, глядя на себя в зеркале и не находя ничего привлекательного, ничего достаточно сексуального, что бы так сильно возбуждало его – не иначе как в палатке и позже это было временное помутнение его рассудка. Перед моим внутренним взором всплывал образ движущегося кадыка, когда я запивала завтрак молоком, и запах пива от отцовской баночки будоражил мое воображение, заставляя рот наполняться слюной.
Я с трудом избавлялась от картин обнаженного Эдварда на своей кровати. Когда забивала голову знаниями из учебников, то немедленно представляла наш страстный секс на столе, мечтая повторить его вновь. Злясь на себя, я отбрасывала глупые мысли и шла читать на улицу, разложив на траве старый толстый плед. Но и там не удавалось полностью отключиться, потому что шум леса навевал совсем не те ассоциации… Словно проклятый Каллен поселился в каждом предмете, окружавшем меня, заполнил собой все важные сферы моего существования.
Самым трудным временем стал отход ко сну: я ерзала по пустой постели, не находя места, поворачивалась с боку на бок, подтягивала колени к груди. Спустя неделю я признала поражение в борьбе с накопившимися гормонами и попыталась удовлетворить саму себя, но на половине дела расплакалась, как дура, от острого чувства одиночества и необъяснимой, ужасно тоскливой боли в сердце. Вытирая злые слезы, никак не желавшие уняться, я поняла, что меня тревожило: я влюбилась в Эдварда гораздо сильнее, чем это было прежде. Пока я держалась от него на расстоянии, чувство было неглубоким и вполне терпимым – всего лишь первая подростковая невзаимная любовь, которая пройдет. Теперь, после того как нас связал горячий – и не единожды случившийся – секс, стало гораздо труднее выкинуть негодяя из головы.
Чтобы отрезвить себя, я намеренно вспоминала чаепитие с Чарли. Эдвард вел себя вызывающе, бросая на меня чересчур откровенные, двусмысленные взгляды – чудо, что Чарли их не замечал! Предатель-отец был так увлечен разговором о рыбалке, ловко спровоцированным Эдвардом, что напрочь не видел, как парень практически на его глазах под столом пытался соблазнить его дочь, то и дело поглаживая ее бедро почти до трусиков.
Я старалась вести себя естественно, полностью игнорируя поползновения сексуального красавчика, но не выдержала, когда Эдвард заговорил об эхолоте, который ему якобы не нужен на время колледжа. Моя внутренняя система защиты забила тревогу, потому что Чарли стал похож на Скруджа с долларами в глазах, и я поняла, что если беседа мужчин продлится в таком ключе, то меня вскоре попросят не подтянуть парню предметы, а выдадут замуж за чертов эхолот! Вскочив, я заявила, что с меня хватит, и ушла к себе.
Наверное, Эдвард обладал особенным талантом - лишать людей мозгов, как иначе объяснить, что недавно недоброжелательно настроенный к парню Чарли теперь готов был скорефаниться с ним за полчаса? Он хвалил Каллена напропалую, доверчиво внимая россказням про поступление в университет и проснувшееся желание получить образование – но я-то знала, какая за этими словами кроется гора лжи.
- Прости, Беллз, тебе скучны наши мужские разговоры, - в голосе отца совсем не чувствовалось раскаяния, и я сдержала понимающую усмешку, поднимаясь в свою комнату, чтобы оказаться подальше от цирка.
- Продолжайте без меня, мне все равно пора спать! – безжалостно бросила я двоих мужчин продолжать только им интересную беседу о крючках и мормышках.
- Чего она так злится? – услышала я вопрос отца и ответ Эдварда:
- Хотел у вас то же самое спросить.
Я вошла в комнату и утомленно прислонилась к стене: морально это были очень выматывающие несколько часов, словно с момента, как Каллен ступил на порог, я находилась на пороховой бочке с подожженным фитилем.
- Наверное, мне уже тоже пора домой, - услышала я заявление Эдварда, после чего он вихрем влетел на второй этаж и прикрыл за собой дверь. Мы замерли, глядя друг на друга.
- Проваливай, - прошипела я, будучи слишком взбешенной, чтобы проявлять вежливость. – Иди и дальше тренируй на папе свое обаяние! Не думай, будто я не поняла, что ты задумал!
- И что же? – на секунду Каллен показался мне обескураженным, но уже через мгновение нагло ухмыльнулся, шагнув ближе и дерзко глядя на выставленную мной руку.
- Думаешь, сможешь очаровать моего отца, чтобы официально влезть в мою постель! – бросила я негодующе. – Этого никогда не произойдет!
Эдвард помолчал, взвешивая мои слова, но продолжал улыбаться – теперь мне казалось, что он откровенно насмехается надо мной, силясь не захохотать.
- Я просто защищаю свои яйца на случай, если Чарли узнает, - сделал он последний шаг, и его грудь уперлась в мою ладонь. Часто вздымающаяся, широкая, соблазнительная грудь, обтянутая белой, почти прозрачной рубашкой. С бьющимся быстро сердцем…
Остановись, Свон, не веди себя как сучка во время течки!
- Ты ни за что ему не скажешь о нас, ты обещал! – зарычала я, яростно глядя парню в глаза – красивые зеленые радужки мерцали от смеха.
- Я не обещал, - слова Каллена пустили холод по моему позвоночнику, а пылающий взгляд окрасил мои щеки в неистовый жар. Отведя мою руку в сторону, Эдвард оказался вдруг неприемлемо близко, руша едва выстроенные мной новые барьеры. Его губы двигались напротив моего рта: - Но я не скажу, если ты не хочешь. При одном условии.
- Никаких условий, - я попыталась оттолкнуть Эдварда, но вместо этого запуталась в его руках, как в паутине, и оказалась распятой и тяжело дышащей у стены.
- Сходим в кино? – невинность предложения контрастировала с твердостью паха, которым Каллен ко мне прижался. Я представила, как мы занимаемся сексом между рядами в зале кинотеатра, и у меня потемнело от этой развратной картины в глазах.
- Ни за что, - фыркнула я.
- Пикник?
- Пошел к черту, - я дернулась, словно приколотый иголкой мотылек – и самое странное, что меня не только бесило беспомощное положение у стены, но и чертовски нравилось! Словно какой-то части меня хотелось, чтобы Эдвард не слушал моих отказов, а делал то, что делает – ни за что не отпускал, как бы я ни сопротивлялась и что бы ни говорила. Я вся состояла из противоречий, загадку которых не смогла бы решить даже сама. А Каллен, такое складывалось у меня ощущение, понимал куда больше, чем следовало.
- Сама предложи, - водил он губами вдоль моей щеки и подбородка так сладко, что я невольно закрывала глаза. – Чего ты хочешь?