Записки везучего попаданца (СИ)
За время ожидания темноты, танкисты отвели глубже в лес особо тяжкие танки (КВ и Т-28), замаскировали их, и чуть далее в 100 метрах закопали пулеметы-шмулеметы от танков в замасленном состоянии, через полгодика пригодятся, но тащить их с собой не кайф…они ж не ходоки. Они качки, а когда тут наш рейтинг упадет ниже нуля, мы вернемся и устроим продолжение банкета.
На всякий случай Прибыловцы хотели заминировать танки и подступы.
– Товарищ командир, разрешите заминировать танки и место вокруг?
– Запрещаю Прибылов, вдруг наши окруженцы полезут? А если местные ребятишки полезут? Немцы то по любому сперва хорошенько осмотрят и разминируют, но окруженцы и дети полезут сразу. Нахрена грех на душу брать, пусть стоят так. Хватит того, что вы немцам подарочки оставили на засеках.
После этого мы поужинали консервами, и вспоминая бой стали ожидать окончательной темноты и выступления в поход.
Наконец спасительная темнота наступила, и даже наступили запланированные 10 часов, и мы проселками и черными ходами ушли в сторону Бреста. Всю ночь шли, наконец пришли в место намеченное проводниками (в километрах 50 от города), и забившись в глушь начали новый день (утро, время то 8 утра) с спокойного и здорового сна, Шлюпке, Онищук (Эрисханов само собой) и еще десять бойцов (наиболее арийскомордых), на мотоциклах (понятно, что в форме вермахта ) ушли на разведку.
2 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 5-10 км от Брестской крепости)
Для меня день начался где-то, в два пополудни, старшина (кстати, фамилиЁ у него Крамсков, но художнику он никтон ничтожевич), растолкал меня, показывая, что гороховая каша колоссально охладела. Ну и хорошо, я можно сказать по жизни, холодную кащу с конЦервами люблЯЮ, но сперва надо асептикой-антисептикой мордоворота заняться. На пробежку турник рукой махнул тем более турник-то пока и не установили, но лицо помыл, благо в метрах двадцати от борта блитца, где я безмятежно дрых, журчал лесной замок (блин ключ то есть, ну родник). Из ковша мне полил, кстати, Круминьш который, оказывается, желал со мной потрезвонить.
– Товарищ командир, разрешите с вами поговорить?
– Ну рискни поговорить, я тя слухаю дюже гарно.
– Я хочу кое-что о себе рассказать.
– Ты что считаешь, что я исповеди принимаю?
– Выслушайте, пожалуйста.
– Так вот, я с детства вырос на приключенческих книгах: Хаггард, Конан-Дойл, Жюль Верн, Фенимор Купер и т.д. и все жизнь, начиная лет с двенадцати, мечтал о приключениях. Но так сложилось, что жизнь не изобиловала приключениями, а тут предложили настоящие приключения. Вот и пошел я в "Бранденбург", и кстати меня впервый раз забросили чисто ознакомительно в мае еще, наша группа выполнила задание и тихо мирно перешли границу, а вот ощушение постоянного адреналина, это нечто. Я стал (да и был) наверно как морфинист, и мне нужно больше и больше адреналина, риска. А политика, независимость или зависимость Латвии мне, если уж честно, абсолютно по барабану, по валторне и по контрабасу.
– Слышь рискоман адреналинозависимый, и чего от меня-то надо? Инъекции адреналина чтоли?
– Я хочу попроситься в разведвзвод, в Онищуку и к Шлюпке.
– Прям щас, или мне можно сперва лицо гигроскопировать?
– Да не спешу я, но там, я знаю, мое место.
– Ладно, у тя три дня сроку, выработаешь стойкую аллергию на национал-свиноциализм у секинхенда, считай ты в разведвзводе. Но, запомни ты у меня типа, на условно-досрочном, шаг влево, шаг вправо, и высшая мера социальной защиты тя найдет. Ясно?
– Так точно, разрешите идти?
– Валяй и помни, расколдуешь нацика, свободен, его душа в обмен на разведку.
И шпротландец ускакал в поисках секинхендика, щоб побольше говна о ретронациках рассказать, ему то изнутри, это ж лучше видать было.
Тут ко мне подошли разведчики во главе с герром Шлюпке, и пригласили на завтрак в пятизвездочный разведшалаш.
И за завтраком (завтрак конечно от Адика того самого, который фюрер), и поглощая немецкий провиант, Бренхардт начал свой доклад:
– Крепость осаждает два батальона 45 пехотной дивизии вермахта, из австрийцев, землячков самого Адюши – нацистской хрюши (потому, что Гитлер как и свиньи – вегатарианец), – сори, это не я это Шлюпке так сказал. – Кроме того, нацисты подогнали два танка один Сомуа француский и один советский Т-26, и сегодня собираются долбить защитников крепости танками.
– И что вы думаете, что нам необходимо для успеха? – спрашиваю у старого вояки гауптмана Шлюпке.
– Первым делом для успеха, вам, пардон я хотел сказать нам, необходимо везение, да мы в силах уничтожить оба батальона 45 ПД, тем более они спокойны за тылы, и не ждут удара. Так же я уверен, что и красноармейцы, как только заметят наше нападение, активизируют свои действия.
– Ну и конкретней, что же вы предлагаете Бернхардт?
– Предлагаю сформировать колонну из трофейной и отремонтированной техники, как-будто бы посланную на тотальное уничтожение и очищение крепости по приказу командующего группы армий "Центр" генерал-фельдмаршала Федора фон Бок, я его подпись помню. Еще с первой мировой, в бытность мою гауптманом у кайзера, получал бумаги с его подписью из генерального штаба, причем и я тогда гауптман и он. Он прохлаждался в генштабе, а я в плену. Сфабрикуем письмецо, ну и остальные необходимые документы, и в походном строе, с тактическими знаками моторизированной дивизии доедем до Козловичей.
– Бернхардт, вы щас на ходу экспромт делаете, или думали об этом раньше?
– На ходу Фарход. Просто вспомнил как Федор фон Бок, за месяц до Брусиловского прорыва в 1916 году инспектировать приезжал к нам, когда я молодой и красивый только получил гауптмана.
И взяв бумагу, нарисовал подобие подписи крутонемца, потом набросал приказ о посылке сводного отряда N-ской моторизированной дивизии, на помощь 45 ПД.
– Ну примерно вот так, – сказал Шлюпке протягивая мне лист. Канцтовары, с пищмашинками нами еще в Городке1 взяты из комендатуры, Ильиных старый лис настоял, что бы мы это бумканитель с собой взяли.
– Онищук, а мы сможем красиво подделать? – спрашиваю я у Петрухи.
– Неа, не сможем, мы не сможем, – говорит Петруччо, – зато сможет Ашот Назарян, ну художник из Ивашинских танкистов, который трафареты для "ДОН-16" делал, он на спор грозил тридцатку (банкнота тех времен) нарисовать.
– Ну и что ты сидишь? Бегом к Ашотику, печать и если есть подпись, посмотрите в бумажках из комендатуры, толкаю к деятельности, – И быстрей там, в крепости каждый час
погибают люди.
– Так точно, разрешите выполнять, – говорит Петруха, уже выбегая из разведшалаша.
– Разреши идти Фарход, одного приказа мало, надо еще несколько документов "изготовить". – И тоже по традиции, не дождавшись разрешения, Шлюпке уходит, пытаясь догнать Петьку.
– Ну что Эрисханов, зови всех командиров, у нас дело надо идти на выручку к крепости, – и этот даже не пропросив разрешения улетает как стрела.
Скоро собираются командиры, понятно нет Шлюпке и Онищука, наконец, хлопаю в ладоши, и все замолкают, кроме птиц (собрание проходит, на траве, на полянке).
– Товарищи командиры…
4 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Утро… птички чирикают, июль епрст, они то лету радуются мелочи ВВС-ные, и конечно им наплЯвать что война идет. Так думаю я лежа под деревом, вокруг тишина, крепость мы вчера деблокировали, конечно, танками на пехтуру (пусть и вермахтовскую) это круто. Сперва шарахнули по немчикам из минометов, вот вою-то было, они недоумки подумали, что кто-то из своих шандарахнул их. Даже послов посылали, то есть посыльных, тем более рации мы первыми выстрелами накрыли, нечего стучать, козлы морзяночные. Посыльных причесали снайпера Никодимов, с поляком сибирским. Пока немчура очухалась, наши из крепости тоже саданули, кто из чего мог, короче фестиваль полный, плюс танки рванули вперед.