Записки везучего попаданца (СИ)
И вот пятерка БТ, три БА четыре грузовика, "косилка", два ганомага и четыре мотоцикла (такая скромная у нас колонна) стоят, рыча моторами. Всё пошли, и две колонны, сперва наша, а за ней Елисеевская едут до первой развилки вместе, оттуда мы уходим к "заветам" на восток, а Елисеев ведет свою на север, удачи ребята.
Согласно показаниям разведки (рейда Онищука) в совхозе до войны были склады дивизии, немцы напали 22-ого, как все знают, подло как суки, и потому большинство имущества тут так и осталось, не до эвакуации было. В совхозе стоит гарнизон из роты тыловиков, на въезде и выезде из города посты, а так немцы в расслабухе. Вот и простимулируем их, нападение планируется силами броневиков, "косилки" и пехоты, танки останутся на дороге километра за два от въезда в совхох, с той стороны в 30 км еще гарнизончик, вот танкисты и обезопасят тыл. Да и резерв на всякий случай, не помешает.
Мотоциклисты, ехавшие впереди, возвращаютс, и мы узнаем, что подъехали к месту планируемой танковой засады, танки отстают и по привычке прячутся в лес по обочинам. Главное у партизан (у нас конечно) хорошая маскировка, вот теперь и будут они танки ныкать как жмот тугрики. Там же замаскировав, устроят позиции для обоих минометов, пусть немцев, если сунутся, встретит приятный сюрприз (не уверен, что немцам сильно понравится).
Как заправская колонна вермахта (все внешние атрибуты, соблюдены) идем дальше, впереди два мотоцикла, затем ганомаг, потом четыре грузовика, и снова ганомаг, и замыкают еще два гансобайка. Подъезжаем к бундесКПП, немцы ничуть не встревожены, на первом мотоцикле сидит Круминьш в форме лейтенанта, и что-то втуляет унтеру, командующему КПП. Унтер с умным видом слушает Артура и смотрит бумаги (подправленные Ашотиком), согласно плану колонна идет вперед в совхоз, а последний ганомаг "типа" глохнет. Тут же останавливаются оба замыкающих цундапа, опять же типа помочь камерадам. Унтер, махнув рукой своим, что бы помогли мнимым фрицам (те начали толкать ганомаг) сам пошел в здание стоящее рядом. Без криков и ненужного пафоса, все четверо свободных немца были зарезаны профессионалами-пограничниками, стоящие часовые не успевают ни крикнуть, ни выстрелить, как мотоциклисты зарезали и их тоже. Потом вся толпа рванула в строеньице и скоро КПП, очищен, как суперсамогон угольным фильтром. Наши бойцы заменяют немцев, и ганомаг уже пустой, с мотоциклами едет дальше, догоняя колонну.
За это время колонна въезжает в совхоз; броневик, грузовик, плюс два мотоцикла едут к штабу расположенном в отдельно стоящем особняке, а остальные транспортные средства едут к казармам, которые расположены в самом здании совхоза.
Круминьш ведет наших бойцов вперед, в штаб и сразу начинается стрельба, в то же время я командую бойцам окружить со всех сторон казарму, и из нее начинают выбегать фрицы, на звуки выстрелов второй группы. Фрицев дружно встречаем очередями из автоматов и выстрелами из винтовок/карабинов, а с мотоциклов и ганомагов добавляют шарма пулеметы. Немцы пропустили первый страх и под командой унтеров, организовавшись, начали отстреливаться через окна. С нашей стороны, в ответ, мы применили проверенное средство от засевших в здании, в окна казармы полетели гранаты. Минут пятнадцать продолжался бой, ну, а когда броневики положили несколько осколочно-фугасных снаряда в окна, выстрелы немцев категорически поредели. Да суки это вам не 22 июня, это вам не безнаказанно бомбить спящих детей и женщин, это вам не колонну беженцев гасить с юнкерсов, тут активно можно получить по жопе.
Пользуясь оргазмом гитлеровцев от осколочно-фугасных подарков, бойцы (и я вместе с ними) рванули в здание, настреливая-постреливая все, что дышит, тут из комнат расположенных с обратной стороны здания, рванули немцы, типа сюрприз нам. А мы их встретили пулеметно-автоматным огнем, фашисты-то в основном вооружены карабинами, и карабин для ближнего боя не очень подходит, не то, что автоматы, которыми мы выбили из немцев идею расового превосходства вместе с жизнью. Зачищаем казарму, всё трое остатних немца сдались, остальные убиты, теперь можно узнать, что там в штабе. И набившись в ганомаг и мотоциклы, рвем к штабу, там подозрительно тихо, аха понятно, тут тоже уже чисто, немецкий штаб застали во время обеда, часть перестреляли, а гауптман с двумя обер-лейтенантами попали в плен, вон сидят колятся, и содействуют следствию. Круминьш колет их как матерый НКВД-шник, вот где абверовская школа пригодилась. Плотников уже занялся раскурочиванием складов, во дворе стоят один опель-блитц и три семитонника Бюссинг, в них, а еще и в наши машины, да и броневики грузится добро. Обмундирование, консервы, патроны (немцы не успели их вывести) и винтовки Мосина из царских запасов, Акмурзин с бойцом из крепостных тащат ящик ППД, который нашли под ящиками с мосинками.
Немецких офицеров расстреливаем (они же наших командиров попавших в плен расстреливали), рядовых выживших (пять штук) оставляем жить (и даже в плен не берем), ну их нафиг, места в машинах нет. И колонна стартует, рвем к месту засады, там ждем минут десять, пока минометчики собирают свои дудорги и их растопырки, а танкисты выкатывают свои железяки, и потом рвем когти. Мавр сделал свое дело, мавр может сплюнуть с горизонта.
Через полтора-два часа как победители входим в лагерь, побили роту, сами потеряли девять человек убитыми, и восемнадцать раненными. Убитых похороним, раненных вылечим, тем более тяжелых только два, Босхамджи получил пулю в грудь, а один из бойцов крепостников в живот. Калиткин сказал, что Босхамджи вылечат, а вот Васильчикова (который ранен в живот) нет, жаль значит, потеряли не девять, а десять.
Теперь ждем Елисеевцев, но им намного труднее, во-первых надо сломить оборону, а там рота охранников, во-вторых надо еще пешим ходом привести освобожденных пленных, я молчу об очистке от предателей и засланцев. Вот иду и докладываю о выполнении задания полковнику, Плотников же, представляет подробный список трофеев (или растрофеев, все-таки мы захватили захваченное немцами добро). Выхожу от полковника, как мне на шею бросается рысь, ну или леопардиха, то есть Машенька моя.
– Маш, успокойся блин вокруг люди, что за сантименты блин, ты ж мой авторитет комиссара роняешь.
– Плевать, – говорит мне Машуня и тащит на склад, у нее там кабинетик оказывается есть.
И как настоящая женщина, благодарит своего охотника добытчика, Машуня благодарит меня неистово, аж до ужина. Экстремалка блин, за тонкой перегородкой, бойцы таскают и размещают трофеи этого дня, а я в это время благодарность получаю, правда, пришлось Машу перевести в режим беззвучки. Мы закончили дачу и получение благодарности, к тому времени, и бойцы закончили ныкание трофеев. Маша пошла, принимать дела у Глафирки. Глафирка сдав бумаги Маше, ушла, и тихо из закутка вынырнул я, ну все время ужина вперед на жрач.
После ужина, по традиции мы с Машей взяли опель и выехали в лес, Елисеев с со своими, видимо заночевали, где то в лесу. А мы с Машей решили перед сном "пробежаться" и "пробежавшись" несколько раз, практически под утро заснули. Аувфидерзейн 9 июля.
10 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Просыпаемся с Маней в обнимочку, соловей, где-то заливается, какую-то порнографию поет, пора вставать, война есть война. Хотел по привычке утреннюю "пробежку" сделать, но чего-то Манька не хочет, ну нет, так нет, придется побегать другими ногами.