Флэшбэк

— Не-е-е, — рассмеялся Сули. — Обойма-то…
— Магазин, — поправил Койн.
— Ну да. Магазин-то вынут. Я вижу пули в… магазине. Так что он не может стрельнуть.
Вэл тоже видел пули в магазине, по крайней мере верхнюю: в медной оболочке, со свинцовым носом с зазубринкой наверху, словно кто-то процарапал ее ножом. Это вызвало у него какое-то странное возбуждение — такое же, как и рев «харлеев».
— Ты идиот, — сказал Койн Сули. — Мог бы убить себя, меня или кого другого из крысят, что тут пердят.
Койн оттянул затвор старого пистолета, и из него выскочила пуля, которая была в патроннике. Свободной рукой Койн поймал патрон, пулю, или как это называется.
— Одна была в патроннике, — вполголоса сказал Койн. — Ты бы себе хер отстрелил. Или кого-нибудь из нас кокнул.
Сули усмехнулся и быстро заморгал, пристыженный, но все еще горевший желанием подержать в руках оружие — настолько, что даже не выказал обиды.
«Этот идиот вполне мог бы пристрелить кого-нибудь из нас», — подумал Вэл.
Койн переместил предохранитель так, что красная точка стала не видна, нажал крючок, отчего затвор снова сместился вперед, и протянул пистолет Сули, самому старому своему другу и первому ученику. Остальные ребята обступили Сули, а Койн и Вэл отошли на три шага назад.
Вэл повернулся в сторону города.
На юго-восток от него простирался центр с остатками небоскребов, включая обрубок башни Американского банка (старые пердуны вроде его деда все еще говорили «Библиотечная башня») и вертикальную глыбу «Аон-центра». Большинство других сохранившихся небоскребов были заброшены и стояли в черных антитеррористических презервативах.
Но Вэл не смотрел на старые здания.
Он видел Лос-Анджелес, как и все в эти дни, разделенным на зоны, контролируемые разными шайками, — словно районы города перед его глазами были выкрашены в разные цвета. На юг и восток — латинская зона, в основном владения реконкисты. Прямо на юг, за пустыми каньонами центра, — кварталы, где хозяйничали ниггеры и узкоглазые, а вокруг них — опять районы реконкисты. За спиной Вэла располагались части города, где властвовали банды китайцев, азиатов и всяких желтозадых; все они медленно, но верно вытеснялись реконкистой. Еще дальше на запад и север, в особенности на холмах, англосаксы превратили Малхолланд-драйв в частную дорогу и защищали теперь свои возвышенные участки при помощи не только ворот, но также отрядов самообороны и электрических заборов. Японская зеленая зона лежала далеко к западу от 405-го хайвея, в горах, где прежде находился Гетти-центр.  [15]Теперь там были рвы, электрические заборы, патрули и зоны, где беспилотники открывали огонь без предупреждения. В Лос-Анджелесе имелись и сотни других, менее важных, но яростно защищаемых районов. И Вэл знал, что в каждом, черт бы их драл, есть пропускные пункты, блокпосты и зоны, где стрельбу начинают без предупреждения.
Настоящая ночная развлекуха происходила там, где жили богатые говнюки, — Беверли-Хиллз, Бель-Эйр, Пасифик-Палисейдс и отчасти Санта-Моника. Но у деда Вэла не было машины, чтобы взять ее без спросу, а потому Вэл и не пытался попасть туда. Да и все равно их шайке было не попасть в эти огороженные и охраняемые районы обитания богатых говнюков. Маленькая никчемная банда Койна передвигалась пешком, и Тихий океан оставался для нее недостижимым, как Луна.
— Хочешь подержать? — спросил Койн у Вэла.
Перед этим Койн обошел всех по кругу, протягивая каждому полуавтоматическую «беретту», точно священник — облатку. Теперь настал черед Вэла.
Вэл взял пистолет. Его удивило, насколько тяжелым тот оказался — даже при том, что магазин остался в руке Койна. Рукоятка с насечкой, или ручка, или как ее там, холодила потную ладонь. С видом человека, понимающего, что он делает, Вэл оттянул затвор и посмотрел в пустой патронник.
— Класс, да? — спросил Койн.
Остальные шесть парней толпились позади него, как верные прислужники, да они и были верными прислужниками.
— Ага, класс, — одобрил Вэл и прицелился в далекий обрубок башни Американского банка. — Бах, — вполголоса сказал он.
Койн рассмеялся. Шестеро парней за его спиной по-идиотски захихикали.
Вэл думал о том, кого бы он пристрелил, если бы Койн дал ему пистолет с полным магазином. Конечно, деда, хотя что такого Леонард сделал Вэлу? Только хлопотал над ним, словно суррогатный родитель. Кого-нибудь из учителей по дороге в школу или домой? Но если он кого-то и ненавидел, то лишь одну миссис Дэггис, учительницу английского в девятом классе, которая заставила его читать то долбаное сочинение перед всеми одноклассниками. После этого Вэл в школе никакой такой херни больше не писал. Вообще-то он любил писать, а в тот раз просто забылся.
Нет… постой…
Вэл понял: будь у него пистолет, он бы пробрался в Денвер и выстрелил бы в живот своему предку. Он знал, что ему туда не улететь. Черт, пассажиров в аэропорту теперь раздевают догола, просвечивают и обнюхивают все отверстия разными датчиками, убеждаясь, что те не насовали себе в жопу семтекса.  [16]А кроме того, путешествовать по воздуху могут только японцы и самые богатые американцы вроде мамаши Койна.
Нет, добираться придется автостопом: каким-то образом проделать тысячи миль по стране, где орудуют разбойничьи банды, не попасться в руки отрядов самообороны и федеральной полиции, миновать огороженный Лас-Вегас, проехать по городским хайвеям, о которых знают только цыгане-дальнобойщики, появиться в Денвере после шести лет изгнания, найти своего предка и…
Вэл понял, что Койн стоит, протянув руку и раскрыв ладонь, в ожидании, когда приятель вернет пистолет. Он протянул «беретту» Койну. Тот ловким движением вставил магазин, оттянул затвор и осторожно вернул его на место. Теоретически пуля теперь находилась в стволе, а еще тринадцать — или четырнадцать? — ждали в магазине.
— Классная штучка, — сказал Койн.
— Штучка-дрючка, — добавил Сули. Остальные шестеро захихикали. Вэл ждал.
— Классная штучка, — повторил Койн. — Теперь нужно заняться чем-нибудь настоящим.
— Чем-нибудь настоящим, — словно эхо, отозвался Сули.
— Заткнись, жопа, — сказал Койн.
— Заткнись, жопа, — эхом отозвался Сули и заткнулся с идиотской ухмылкой.
— Надо взять ее и прикончить кого-нибудь, — сказал Койн, обводя каждого по очереди своими серыми глазами. — Кого-нибудь особенного.
— Амхерста? — предложил Джин Ди.
Амхерст был директором их школы.
— В жопу твоего Амхерста, — сказал Койн.
Шесть ребят — все, кроме Вэла, думавшего о том, как бы кокнуть предка, — слушали так внимательно, что у них челюсти отвисли.
— Чтобы получать полный кайф под флэшбэком, — заявил Койн, — мы должны шлепнуть кого-нибудь сильно важного. Такого, про кого никто и не думает, что его могут шлепнуть. Такого, чтобы наши рожи двадцать четыре часа крутили по всем семи новостным каналам, хотя нас и не смогут поймать.
— Кинозвезду? — выдохнул Джин Ди.
Парнишка с огромными угрями начал проникаться этой идеей.
Койн покачал головой.
— Нет ничего слаще, чем флэшбэчить, после того как замочишь кого-нибудь, — сказал он.
До семнадцатилетия Койну оставался месяц; потом — обязательный призыв в армию. Вэлу до этого кошмара оставалось еще одиннадцать месяцев.
— Но это должен быть кто-то особенный, — сказал Койн, переводя взгляд с одного парня на другого.
Теперь даже у Вэла проснулся интерес.
— Так кто же? — спросил Костолом.
— Какой-нибудь япошка, — ответил Койн.
Остальные разразились смехом.
— Укокошу япошу! — воскликнул Сули. — Ухлопаю желтожопого!
Вэл покачал головой.
— У них слишком крутая охрана. А машины бронированные. И телохранители-ниндзя, и хмыри из службы безопасности, и беспилотники — всего до жопы. А их зеленая зона… ну то есть нам туда не… их тебе не достать, Койн.