Пауза (ЛП)

— Кто-нибудь... Кто-нибудь, пожалуйста! Пожалуйста, помогите!
— Сэр? Сэр, вы еще здесь?
— Да, пожалуйста, быстрее... Он умирает!
— Назовите имя брата. Сэр, вы здесь? Можете назвать мне имя брата?
— Очень много крови.
— Вы знакомы с сердечно-легочной реанимацией? Я могу рассказать вам про сердечно-легочную реанимацию. Сэр!
— Кажется, его больше нет.
— Не вешайте трубку. Я могу помочь. Как зовут вашего брата?
— Его зовут... Его зовут Джейми О'Брайен.
Глава 3
Кэлли Лофтье стояла по щиколотку в Атлантическом океане. С затянутых облаками небес спускалась легкая дымка, стирая напряжение, в котором она пребывала. Закрыв глаза, она подняла лицо к небу и слегка улыбнулась терзаниям, пережитым за целую вечность.
Кэлли так долго была поглощена мраком своей болезни, что не могла даже помыслить об освобождении. Она вслушивалась в шелест волн, покачивалась в такт течению и чувствовала, как оживала ее душа. Прилив казался необузданным и энергичным, что она радушно принимала всем своим естеством.
Вдали поднимались волны, звуки нарастали в бурном темпе и ритмично катились в ее направлении. Хаос закрутился в идеальную комбинацию прекрасного сумбура. Кэлли нравилось вручать контроль чему-то столь требовательному.
Вся ее жизнь всегда была осторожной, распланированной... стерильной.
Но сегодня она стояла на пороге многих сомнений и прислушивалась к окружающему миру, отчего по спине бегали мурашки. Плечи вздымались и опадали, она силилась выровнять дыхание и мечтала, чтоб все сложилось по-другому. Это не совсем сожаление, скорее, мимолетная мысль.
Из глаз полились безмолвные слезы. То были не слезы печали. Скорее, из той категории, что не просили разрешения, а просто катились по щекам. Кэлли не испытывала к ним привязанности. Эти слезы случились, потому что она начала чувствовать. Видимо, в ней что-то забурлило, нечто такое, что подталкивало передумать, но в ее мире царил полнейший покой.
Надежда разрывала в клочья, особенно когда от нее зависели все твои возможности. Чтоб выжить, Кэлли давно пришлось заглушить эту эмоцию. При помощи слез ее сердце извинялось перед вселенной за отсутствие инстинкта самосохранения.
Как только слезы скатились, Кэлли вытерла щеки и сделала шаг в воду.
Сосредоточившись на движении песка под ступнями, она замерла. Каждая маленькая волна, проносившаяся мимо щиколоток, приносила с собой песок. Он мчался к ее ногам и зарывался в слои гальки. Но столь же быстро вода отступала, крала песок из-под ступней и утаскивала за собой. Кэлли распахнула глаза и наблюдала за тем, как океан от прикосновений и погружения в песок переходил к разоблачению.
Она ощутила знакомое жжение, что случалось, если надолго задержать дыхание. Грудь вздымалась и опадала быстрее, чем должна бы. Кэлли пыталась удержаться на ногах.
Двадцать один год ее организм силился победить в гонке со временем, и на какой-то миг, хоть она сама и понимала, что организм проигрывал схватку, разум отказывался это принимать.
Время тянулось мучительно медленно, и с каждым днем Кэлли становилась все слабее. Слова «после того, как ты поправишься» стали не чем иным, как просто словами. Сознание больше не воспринимало происходящее.
Она вела себя так, будто строила планы, будто по-прежнему верила в сказку о здоровой жизни. Не ради себя, а ради родителей и сестры Джейд. Ложные обещания и липовые стремления — это камушки, из которых вымощено это путешествие. Вряд ли ей был известен другой способ.
Смешно, что ложь считалась приемлемой, если произносилась с намерением спасти тех, кого любишь, от нестерпимой правды.
Всю жизнь люди звали ее бойцом, но последние полтора года она была лишь утомленной.
Она устала быть сильной. Устала болеть. А самое главное — устала жить и делать вид, что все наладится.
Для нее эта ноша была самой тяжкой.
«Все будет хорошо», «все станет лучше» и «жизнь изменится, когда...» Выстроенную на этих словах жизнь можно вообще не считать жизнью. В один из самых ужасных дней, сидя на больничной кровати в ожидании своего «все будет хорошо», Кэлли осознала, что жизнь и без нее продолжится.
Вряд ли можно забрать боль, вызванную потерей будущего. Кэлли хотелось вопить во всю мощь голоса, хотелось, чтоб семья увидела, что она уже умерла. Может, тогда им не будет столь тягостно? Разве нет способа дать им понять, что они ее любили, как только могли?
Если б любви было достаточно, она бы не болела. Если б любви было достаточно, никто бы не страдал из-за ее проклятой жизни.
Им суждено попрощаться, но если б она могла, то боролась бы ради них дольше. Однако судьба уже предначертана звездами. Она была обязана сильно их любить, чтоб попрощаться и освободить.
Иногда из-за болезни ей физически было сложно подниматься с постели, а иногда причин подниматься с постели и вовсе не находилось. Эмоционально она уже умерла. Большую часть времени Кэлли проводила в родительском домике на пляже и познавала окружающий мир через окна. Она никогда не ходила на танцы, никогда не проводила вечера с друзьями, никогда не влюблялась.
Но сегодня все иначе. Сегодня Кэлли оставила все позади и наконец-то освободится. Насколько возможно, она глубоко вдохнула и постаралась наполнить душу спокойствием. Хотелось забрать ощущения с собой.
Доносившиеся с пляжа звуки, плеск воды о щиколотки... именно так она всегда это и представляла. Кэлли посмотрела на водную гладь, простиравшуюся настолько далеко, что конца и края не видно, и радушно приняла чувство ничтожности. В ее жизни больше не осталось места для эгоизма, больше не было страстного желания заполучить то, что никогда ей не предназначалось. Она — всего лишь крошечная частичка вселенной, на которую можно взглянуть вполглаза, а потом позабыть. И это нормально. Она расплылась в улыбке и поняла — это действительно нормально.
Кэлли продвинулась глубже в воду. Волны обрызгивали ноги. Кэлли покачивалась, напрягаясь из-за силы притяжения и толчков. Дыхание ускорилось, Кэлли старалась совладать с приливом энергии, необходимым для того, чтоб устоять на ногах.
Завтрашний день не был ей обещан. Она об этом знала. Она знала, что каждое наступившее завтра лишь продляло разочарование очередного прошедшего дня, пока у нее все оставалось на прежнем уровне. Движений вперед не намечалось. Все изменения шли не в том направлении. Больше она этого выносить не могла. Она приручила последнего личного демона, исцелила последнее огорчение.
Родители и сестра тяготились ее переутомленным сердцем. Даже если б случилось чудо, о котором они молились, она бы никогда не стала нормальной, никогда бы не сумела стать как все. Она бы навсегда осталась пленницей своих беспощадных воспоминаний. Над ней бы всегда нависал страх смерти, как и было с тех пор, как она повзрослела и уяснила, что жила взаймы.
Она сделала еще шаг вперед, кончиками пальцев едва касаясь воды. Волны набирали обороты и катились в ее направлении. На секунду Кэлли задумалась, каково это — жить нормальной жизнью, но одернула себя. Она уже много раз ступала на эту дорожку. Выплакала все слезы, прочувствовала боль и отпустила.
Подступившая волна пихнула ее в сторону, и Кэлли пошатнулась. Вдохи следовали один за другим, сердце билось болезненно быстро и сильно.
Она сделала еще шаг.
Жжение в груди усилилось, в глазах потемнело. Она покачивалась в такт движению воды, стала рабыней волн. Кэлли вновь взглянула на небо, а кончиками пальцев ног едва касалась песчаного дна океана. Наблюдая за кружением птиц, она понадеялась, что все будет именно так. Ей хотелось ощутить, как свободный легкий ветерок будет обдувать лицо, а мир наконец-то откроется ей без всяких ограничений.
Как только примчалась волна, Кэлли выдохнула, сделала еще шаг и выкинула все из головы.
***
Уловив доносившиеся с пляжа волнения, Джейд выбежала из родительского дома. Перескочила каменные ступени, что вели от патио к песку. Раннее утро разрезали вопли матери.