Индекс страха

Александр отпустил жену.
Она молча смотрела на него, массируя локоть, а потом беззвучно заплакала. Хоффман понял, что сделал ей больно.
— Извини, — сказал он.
Она сглотнула и посмотрела на небо. Наконец, ей удалось успокоиться.
— Ты ведь так и не понял, насколько важной была для меня эта выставка?
— Конечно, я понимаю…
— А теперь все разрушено. И это твоя вина.
— Перестань, как ты можешь такое говорить?
— Но так и есть, потому что либо ты все купил, как безумный альфа-самец, который считает, что делает мне одолжение, либо это сделал другой человек, пытающийся воздействовать на твой разум. В любом случае — все дело в тебе, снова.
— Неправда.
— Ладно, так кто же этот таинственный покупатель? Ко мне он не имеет отношения. У тебя должны быть какие-то идеи. Твой конкурент? Или клиент? Может, ЦРУ?
— Не говори глупости.
— Или Хьюго? Очередная идиотская шутка в стиле младших школьников?
— Это не Хьюго. Я совершенно уверен.
— О нет, конечно, нет, твой драгоценный Хьюго не мог ничего такого сделать! — Габриэль больше не плакала. — В кого ты превратился, Алекс? Леклер хотел знать, почему ты ушел из ЦЕРНа, были ли тому причиной деньги. И я сказала ему, что нет. Но сейчас мне кажется, что ты уже и сам не слышишь, что говоришь. Двести тысяч франков… Четыреста тысяч франков… Шестьдесят миллионов долларов за дом, который нам не нужен…
— Насколько я помню, ты не жаловалась, когда мы его купили. Ты сказала, что тебе нравится мастерская.
— Да, но только для того, чтобы не расстраивать тебя. Неужели ты думаешь, мне там нравится? Такое впечатление, что мы живем в проклятом Богом посольстве. — Тут ей в голову пришла новая мысль. — Кстати, сколько у тебя сейчас денег?
— Прекрати, Габриэль.
— Нет, скажи мне, я хочу знать. Сколько?
— Я не представляю. Тут все зависит от того, как считать.
— Ну так попытайся. Назови мне цифры.
— В долларах? Приблизительно? На самом деле я точно не знаю. Миллиард. Миллиард и две десятых.
— Миллиард долларов? Приблизительно? — Она была так удивлена, что потеряла дар речи. — Знаешь, что я тебе скажу? Все кончено. Для меня теперь имеет значение только одно — убраться подальше из этого проклятого города, где всех интересуют только деньги. — Она отвернулась.
— Что кончено?
Хоффман снова схватил ее за руку, но теперь уже неуверенно, на этот раз она резко повернулась и влепила ему пощечину. Удар получился легким, почти невесомым, но Хоффман сразу ее отпустил. Такое произошло между ними в первый раз.
— Никогда больше, никогда, не смей так меня хватать! — прорычала Габриэль.
В следующее мгновение она уже уходила прочь. Дошла до перекрестка, быстро свернула за угол и скрылась из вида, оставив его стоять одного с прижатой к щеке рукой. Хоффман еще не мог осознать всю глубину постигшего его несчастья.
Леклер наблюдал за происходящим с удобного сиденья своей машины. Представление разворачивалось перед ним, как в кинотеатре для автомобилистов. Он видел, как Хоффман медленно повернулся и зашагал обратно в галерею. Один из двух телохранителей, стоявших у входа со скрещенными на груди руками, перекинулся с ним несколькими словами, и Хоффман сделал усталый жест — вероятно, попросил его, чтобы тот последовал за его женой. Телохранитель повиновался. Потом вошел в галерею со своим напарником. Леклер мог легко отслеживать происходящее внутри: окно было большим, а галерея почти полностью опустела. Хоффман подошел к владельцу, господину Бертрану, и принялся его в чем-то упрекать. Затем вытащил мобильник и замахал им перед лицом Бертрана. Тот поднял руки и оттолкнул Хоффмана, но тот схватил владельца галереи за отвороты пиджака и толкнул к стене.
— Боже мой, что теперь? — пробормотал Леклер.
Он видел, что Бертран пытается освободиться, но Хоффман снова его толкнул, теперь уже сильнее. Леклер выругался, распахнул дверцу машины и выбрался наружу. У него затекли колени, и он поморщился, торопливо шагая через дорогу к галерее, размышляя о жестокости своей судьбы: ему приходилось заниматься такими вещами, когда до шестидесяти осталось всего несколько лет.
К тому моменту, когда Леклер вошел внутрь, телохранитель уже успел встать между Хоффманом и владельцем галереи. Бертран разглаживал пиджак и выкрикивал оскорбления в адрес Александра, который отвечал ему тем же.
— Джентльмены, джентльмены, — сказал Леклер, — вам следует успокоиться. — Он показал свой значок телохранителю, который посмотрел на него и слегка закатил глаза. — Мистер Хоффман, вам не следует так себя вести. После всего, что вы сегодня перенесли, мне совсем не хочется вас арестовывать, но, если потребуется, я так и поступлю. Что здесь происходит?
— Моя жена очень огорчена, и все из-за того, что этот человек вел себя как последний идиот…
— Да, так и есть, — вмешался Бертран, — как последний идиот. Я продал все ее работы в первый же день выставки, а теперь ее муж меня преследует.
— Я хочу только одного, — заявил Хоффман, и у Леклера возникло ощущение, что он на грани истерики, — узнать номер счета покупателя.
— А я сказал ему, что об этом не может быть и речи. Конфиденциальная информация.
Леклер повернулся к Александру.
— Почему это так для вас важно?
— Кто-то, — заговорил Хоффман, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, — пытается меня уничтожить. Я сумел обнаружить счет, с которого оплачена книга, присланная мне вчера. Кто-то хочет меня напугать, и у меня есть номер счета в моем мобильном телефоне. Я считаю, что банковский счет, якобы принадлежащий мне, использовали, чтобы саботировать выставку моей жены.
— Саботировать, — презрительно бросил Бертран. — Мы называем это продажами.
— Но речь шла не о разных продажах, ведь так? Все куплено одним лицом. Такое когда-либо случалось прежде?
Бертран презрительно махнул рукой.
Леклер посмотрел на него и вздохнул.
— Пожалуйста, покажите мне номер счета, господин Бертран.
— Я не могу. Да и зачем?
— В противном случае, я арестую вас за то, что вы мешаете уголовному расследованию.
— Вы не осмелитесь.
Леклер молча смотрел на него. Да, он был уже совсем немолод, но с Ги Бертранами этого мира мог разобраться даже во сне.
— Ладно, он у меня в офисе, — наконец, пробормотал хозяин галереи.
— Доктор, ваш мобильник.
Хоффман показал ему монитор.
— Это сообщение, которое я получил из книжного магазина, в нем указан номер счета.
Леклер взял телефон.
— Пожалуйста, оставайтесь здесь. — Он последовал за Бертраном в его маленький кабинет.
Там было полно старых каталогов, рамок и инструментов; пахло странной смесью кофе и клея. На поцарапанном письменном столе стоял компьютер. Рядом с ним лежала груда писем и счетов. Бертран взял мышь и сделал пару щелчков.
— Вот письмо от моего банка. — Он встал с мрачным видом, уступая стул. — Должен сказать, что я не принял всерьез ваши угрозы меня арестовать. Просто решил с вами сотрудничать, как и всякий достойный гражданин Швейцарии.
— Ваше сотрудничество оценено, — сказал Леклер. — Благодарю вас. — Он сел за компьютер, поднял мобильник и принялся сравнивать номера счетов. Одинаковый набор цифр и букв. И имя владельца счета А. Дж. Хоффман. Леклер вытащил записную книжку и переписал в нее номер счета. — И вы больше не получали никаких сообщений?
— Нет.
Вернувшись в галерею, инспектор протянул мобильник Александру.
— Вы правы, номера сходятся. Однако я должен признать, что так и не понял, как это связано с нападением на вас.
— Все связано, — заявил Хоффман. — Я пытался вам об этом сказать еще утром. В моем бизнесе вы бы не продержались и пяти минут. Вы бы даже не сумели войти в дверь. Проклятье, зачем вы задавали вопросы обо мне в ЦЕРНе? Вам следовало искать того парня, а не изучать мою жизнь.
Черты его лица заострились, глаза покраснели, словно Александр их все время тер. Он не брился уже сутки и выглядел как человек, скрывающийся от правосудия.