Сегодня... завтра... всегда...

 
11
Теперь, когда они наконец остались вдвоем, а весь мир пребывал за пределами их гостиничного убежища, Хэмфри заключил жену в объятия. Эмили не намерена была сопротивляться, но делать вид, что ничего не случилось, тоже не могла. Что-то изменилось. Она уперлась руками, в одной из которых все еще держала свадебный букет, ему в грудь. Сердце ее болезненно колотилось, а ведь сейчас ему, сердцу, полагалось колотиться от счастья.
– Все это расстроило тебя, да?.. Я имею в виду то, что наговорила Айрин? – тихо спросил Хэмфри.
– Да нет… Хотя кое-что задело.
Она теребила бутоньерку, закрепленную в петлице его пиджака, желая навеки забыть об Айрин. Но что за радость жить, спрятав как страус голову в песок? Айрин существует, она имеет свое мнение, и с этим невозможно не считаться.
– Скажи, Эмми, девочка моя золотая, что у тебя на уме? – прошептал Хэмфри, все еще не выпуская ее из своих объятий. – Может, ты хочешь о чем-то спросить?
– Ты ничего не говорил мне об этой женщине…
– Она не имеет к нам никакого отношения.
Ох нет, милый, она имеет к нам отношение, подумала Эмили, да еще какое! В сущности, эта женщина была его невестой, он собирался жениться на ней, но в последнюю минуту передумал. Это было слишком… слишком… Ведь раньше он наверняка заботился о ней, а тут вдруг оставил.
– Ты еще сегодня утром был обручен с ней.
Эмили решила не упоминать о том, что Айрин назвала его жестоким, бессердечным скрягой, ибо считала, что по отношению к бывшей невесте он поступил действительно жестоко. В качестве жены она не очень, видно, его устраивала, но время поджимало. И тут, к счастью, появилась более подходящая кандидатура, и он, даже еще не заручившись согласием новой избранницы, отправил Айрин в отставку. Неужели он был так уверен, что она, Эмили, даст ему согласие?
– Официально я все еще был связан с нею, – ответил он. – Но сердцем – нет.
– Сердцем, Хэмфри? – Она подняла на него глаза, не совсем понимая, что он этим хочет сказать.
– Когда вчера вечером я просил тебя стать моей женой, то уже понимал, что одно твое появление в моей жизни полностью устранило возможность брака с Айрин. Поверь, Эмми, после того как я узнал тебя, я уже никогда не смог бы к ней вернуться. Даже в том случае, если бы ты мне отказала.
Все это звучало и выглядело вполне искренне. Но, вспомнив обрывки разговора, которые она слышала утром, задержавшись на лестнице, Эмили нахмурилась.
– Это с ней ты говорил утром, до того как я спустилась вниз?
– Нет, со своим адвокатом. Он был весьма недоволен.
– Почему? Из-за брачного контракта? Это он сообщил Айрин о расторжении помолвки?
– Да.
– Почему ты сам не поговорил с ней?
– Для этого есть адвокат.
– Хорошо, пусть так… Но я хотела бы спросить у тебя, неужели единственный способ обзавестись женой и ребенком, это… купить их?
Он как-то странно ухмыльнулся, будто смеясь над собой. Затем лицо его стало жестким, а глаза высветили глубоко затаенный цинизм.
– Брачный контракт, Эмили, вещь в Штатах обычная. Это приобрело особенно широкое распространение, после того как разводы стали прямо-таки национальным видом спорта, а толпы голодных адвокатов нашли новую, весьма перспективную статью дохода. Подобные контракты, возможно, и помогают в отдельных случаях брошенным женам, но в основном это настоящее бедствие, с ранней юности растлевающее умы будущих невест. Ведь они уже мечтают не столько о счастливом браке, сколько о том, что им удастся выторговать на случай развода.
В Австралии брачные контракты не были общим обычаем. Впрочем, возможно, они и заключались, но лишь в среде очень богатых людей.
Однако, не имея возможности вращаться в подобных кругах, Эмили не была в этом уверена.
– Но если подобное здесь практикуется, то почему, Хэмфри, ты не предложил мне заключить такой контракт? – спросила она, терзаемая тем, что Айрин определила ее как дурочку, удачно купленную на распродаже невест по сниженным цепам.
Хэмфри готового ответа не имел.
Эмили встревожена впечатлением, произведенным на нее его перепалкой с Айрин. Судьба смеется! Сначала непредвиденная стычка с ее женихом, теперь вот еще и Айрин с ее безумной досадой на то, что сорвалось выгодное предприятие.
Затянувшееся молчание мужа беспокоило Эмили. И Хэмфри это чувствовал, но поделать ничего не мог. Ему претила мысль, что теперь, вследствие появления на арене действий Айрин, он должен что-то объяснять и оправдываться.
Кончилось тем, что Эмили, не дождавшись ответа, вырвалась из его объятий, впервые всерьез испугавшись того, какой страшной ошибкой может оказаться ее замужество. Сорвав с головы трогательный веночек, она швырнула его на кресло, затем, с горечью изгнав из сердца все свои надежды, связанные с его брачными обетами, сняла оба кольца и отдала ему. Сердце свое, стиснутое болью потери, она старалась успокоить мыслью, что во всем виновата сама. Нечего было торопиться с таким важным делом, как замужество. Надо было трижды подумать…
А Хэмфри, видя такой поворот событий, постарался сохранить спокойствие и нашел слова, которые могли бы примирить ее с ним.
– Послушай, Эмми, если ты хочешь, чтобы мы заключили брачный контракт, это дело для меня минутное. Я с удовольствием все устрою, если от этого ты будешь чувствовать себя в большей безопасности.
Безопасность! Черный юмор какой-то… Она расхохоталась бы, если бы речь шла не о ней самой.
– Нет!
– Что нет?
– Не буду я, Хэмфри, в еще большей безопасности. Тем более что дело совсем не в контракте. Кстати, если дойдет до подобного, я буду чувствовать себя той самой продажной шлюхой, которой считает меня Джейк. А этого не хотелось бы. Так что, Хэмфри Вэнс, оставим эту тему. Я не продаюсь.
Он озабоченно нахмурился.
– Прости, Эмми, но у меня сложилось впечатление, что ты сердишься именно из-за того, что я не заключил с тобой брачного контракта. Других причин для твоего гнева я не вижу. Но ты говоришь, что дело не в контракте. Так объясни мне в чем?
– Ты не понимаешь… Если бы ты предложил мне заключить этот пресловутый контракт, я бы вообще не вышла за тебя замуж, поскольку считаю подобные предисловия к браку страшно циничными. А в нашем случае это выглядело бы еще более цинично. Не узнав толком друг друга, еще, возможно, не успев полюбить, мы стали бы обсуждать условия развода… Для тебя, американца, такие вещи не выглядят чем-то предосудительным, но мы в Австралии еще до такого не докатились.
– Но ты же сказала, что дело в другом.
– Да, я так сказала. И странно, что ты не понимаешь, в чем именно.
– В чем же?
– Я перед тобой как открытая книга, ничего не утаила, никем и ничем не притворялась. А вот ты действовал, не посвящая меня в подробности и особенности местных обычаев. Я слышала, что Лас-Вегас мировая столица скоропалительных браков, таковы здешние законы. Но ты должен был объяснить мне…
– Хорошо, допустим, я бы тебе все объяснил, но ты же сама говоришь, что отказалась бы от брачного контракта.
– Да пойми, ведь ты лишил меня права выбора. Я сама должна была отказаться, сама! А теперь из-за твоих недомолвок создалась нелепая ситуация, когда я должна доказывать тебе, что отказалась бы, если бы ты мне это предложил. Абсурд, согласись.
– Ох, прости, девочка, я об этом и не подумал… Но знаешь, ведь ты заинтересовала меня не только в чувственном плане, отчасти это было восхищение перед твоим бескорыстием. Поверь, жизнь меня этим не баловала.
– И все же, если бы ты сделал все как надо, я бы сейчас не чувствовала себя существом с распродажи удешевленных невест, каким восприняла меня твоя бывшая невеста Айрин Мэрдок. Я бы просто пренебрегла ее мнением, а теперь не могу. Она назвала все своими именами. И здорово, кстати, говорила. Одна ее фраза особенно поразила меня. Помнишь, она сказала: «Побаловался дурочкой, да и бросил ее с пустым кошельком и со всеми ее бесплатными детками».