Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь
— Ну что ж, отдадим его в частную.
— Постойте, — сказал пастор, — и частная школа имеет свои недостатки. Трудно разводить больших рыб в маленьких прудах. В частных школах почти отсутствует соревнование между учениками, их энергия не находит себе выхода. Жена директора такой школы обычно вмешивается в воспитание детей и непомерно их балует. В этих школах не воспитывают мужества, не приучают почитать старших, и мальчишки слишком мало дерутся. Из способного парня получается педант, из мальчика с более слабыми умственными способностями — примерная девица в брюках. Эта система не воспитывает в человеке мужества. Нет, тезка и потомок Кенелма Дигби не должен воспитываться в частной школе.
— Насколько я понял из ваших рассуждений, — сказал сэр Питер с присущим ему благодушным спокойствием, — Кенелма Чиллингли вовсе не следует отдавать в школу.
— Да, похоже на то, — признался пастор. — Но, если хорошенько подумать, можно найти компромисс. Бывают школы, соединяющие в себе лучшие стороны государственных и частных: они стремятся поощрять и развивать умственную и физическую энергию учащихся, и в то же время там не стараются подогнать ум и характер детей под одну мерку. Например, я знаю школу, директор которой один из первых ученых в Европе; оттуда вышло много замечательных людей. Директор умеет с первого взгляда определить способности ребенка и, воспитывая его, принимает их во внимание. Он учит детей не только гекзаметрам и сапфическим строфам: ученики основательно знакомятся со всей древней и современной литературой. Он и сам хороший писатель и тонкий критик — большой поклонник Вордсворта. На драки смотрит сквозь пальцы, его воспитанники прекрасно умеют действовать кулаками, и среди них нет юнцов, которые в пятнадцать лет уже постигли науку подписывать долговые обязательства. Мертонская школа — самое подходящее место для Кенелма.
— Благодарю, — сказал сэр Патер. — Приятно, когда находишь человека, способного принимать решения за тебя. Сам я нерешителен и во всех домашних делах предоставляю командование мною леди Чиллингли.
— Хотел бы я видеть женщину, которая вздумала бы командовать мною! воскликнул бравый пастор.
— Но вы ведь женаты не на леди Чиллингли. А теперь пойдемте в сад, взглянем на ваши георгины.
ГЛАВА VIII
Юного противника локковских философских теорий отправили в школу Мертона и зачислили соответственно его заслугам в предпоследний класс.
Когда Кенелм приехал домой на рождественские каникулы, он казался угрюмее обычного. Действительно, на лице его отражалось какое-то тайное, всепоглощающее горе. Все же он сказал, что школа ему очень нравится, но от описания подробностей уклонился. На следующий день, рано утром, он сел на своего черного пони и поехал в дом пастора. Преподобный Джон пребывал во дворе своей фермы и осматривал волов, когда туда явился Кенелм и без всяких предисловий объявил:
— Сэр, я обесчещен и умру, если вы не поможете мне восстановить мою честь в собственных глазах.
— Мой милый мальчик, не говори так. Пойдем-ка ко мне в кабинет.
Как только они вошли в комнату, пастор старательно закрыл дверь и, взяв Кенелма за руку, повернул его, к свету; он тотчас увидел, что у мальчика действительно тяжело на душе. Взяв его за подбородок, пастор бодрым тоном сказал:
— Голову выше, Кенелм! Я уверен, что ты не сделал ничего недостойного джентльмена.
— Не знаю. Я дрался с мальчишкой чуть повыше меня, и он меня побил. Но я не сдавался, а потом уже не мог стоять на ногах, и другие мальчики подняли меня. А этот парень — страшный драчун… Зовут его Батт… Он сын адвоката… Зажал мою голову под мышкой и колотил, колотил… Я снова вызвал его на драку после каникул… И если вы не поможете мне вздуть его как следует, я никогда больше ни на что не буду годен… да, никогда! Это разобьет мое сердце.
— Я рад слышать, что у тебя хватило мужества вызвать его. Ну-ка, покажи, как ты сжимаешь руку в кулак. Что же, недурно. Теперь стань в позицию и бей меня — да сильней, сильней! Эх ты, так не годится! Ты должен наносить удары прямо и точно. Да и стоишь ты не так, как надо. Ну-ка, перенеси опору на левую носу — прекрасно! Надень перчатки, я преподам тебе урок бокса.
Пять минут спустя миссис Джон Чиллингли, войдя в комнату, чтобы позвать мужа завтракать, была поражена, увидев его без сюртука, отражающим удары Кенелма, который налетал на него, как молодой тигр. Добрый пастор в эту минуту, конечно, представлял собой прекрасный образец мускульного христианства, но, уж конечно, мало походил на тех христиан, которые становятся архиепископами Кентерберийскими.
— Боже милостивый! — пролепетала перепуганная миссис Джон Чиллингли и как добрая жена бросилась защищать мужа. Схватив Кенелма за плечи, она стала трясти его изо всех сил.
Пастор, который уже порядком запыхался, даже обрадовался этому вмешательству и, надевая сюртук, сказал:
— Завтра мы это повторим. А теперь пойдем завтракать.
Но и во время завтрака лицо Кенелма по-прежнему не прояснилось, он говорил мало, а ел еще меньше. После завтрака он потащил пастора в сад и сказал:
— Мне думается, сэр, что, может быть, с моей стороны нечестно по отношению к Батту брать эти уроки, и если это так, я уж лучше обойдусь без них…
— Твою руку, дружок! — восторженно вскричал пастор. — Недаром тебя назвали Кенелмом. Вполне естественно желание человека, как и всякого другого животного, победить противника, и здесь он, кажется, настойчивее всех живых тварей, кроме разве петуха и перепела. Но человеку, который называется джентльменом, должно быть свойственно желание побить своего противника честным путем. Джентльмен скорее согласится, чтоб его самого побили, чем будет драться нечестно. Ведь ты именно это хотел сказать?
— Да, — твердо ответил Кенелм. И философски заметил, — это само собой разумеется, потому что, если я побью кого-либо нечестным путем, это будет означать, что, в сущности, я совсем его не побил.
— Превосходно! Но предположим, что ты и какой-нибудь другой мальчик готовите к экзамену «Комментарии» Цезаря или таблицу умножения, и тот, другой способнее тебя, но ты добросовестно выучил заданное, а он нет. Скажи, в этом случае ты тоже поступил нечестно?
Кенелм подумал немного, потом решительно сказал:
— Нет.
— Понятие честности не меняется, идет ли речь о твоих мозгах или кулаках. Тебе ясно?
— Да, сэр. Теперь ясно.
— Во времена, когда жил твой тезка сэр Кенелм Дигби, джентльмены носили шпаги и учились, как обращаться с ними, потому что при ссорах они часто должны были пускать их в ход. В наши дни уже никто, по крайней мере в Англии, не дерется на шпагах. Наш век — век демократизма, и когда приходится драться, ты должен ограничиваться кулаками. И если Кенелм Дигби учился фехтовать, то Кенелм Чиллингли обязан учиться боксу. Когда джентльмен поколотит ломового извозчика вдвое выше ростом, но не умеющего драться как следует, мы не называем такой поступок нечестным: он только лишний раз подтверждает ту истину, что знание — сила. Итак, дружок, завтра я опять преподам тебе урок бокса.
Кенелм сел на своего пони и вернулся домой. Его отец прогуливался по саду с книгой.
— Папа, — обратился к нему Кенелм, — объясни мне, как джентльмен должен писать другому джентльмену, с которым он не поладил и не хочет мириться, если ему нужно сообщить тому что-нибудь по поводу их ссоры?
— Я не понимаю, что ты хочешь сказать.
— Перед тем, как меня отдали в школу, ты как-то говорил, что поссорился с лордом Хотфортом. Ты сказал тогда, что он осел и ему следует об этом написать. Так вот, ты ему так прямо и написал: "Вы — осел"? Объясни, именно так джентльмен и должен писать другому джентльмену?
— Право, Кенелм, ты задаешь странные вопросы. Но тебе следует знать — и чем раньше, тем лучше, — что там, где грубый и невоспитанный человек станет просто ругаться, лицо образованное пускает в ход иронию. Когда один джентльмен считает другого джентльмена ослом, он не говорит ему этого прямо, а лишь дает это понять в самых тонких выражениях. Лорд Хотфорт считает, что я не имею права удить форель в ручье, который протекает по его земле. Меня очень мало интересует ловля форелей, но мое право ловить рыбу в этом ручье не подлежит сомнению. Конечно, он осел, раз вздумал поднимать этот вопрос. Не затей он такой глупой истории, я, может быть, ни разу и не воспользовался бы своим правом. Но тут уж я должен ловить его форель просто из принципа.