Елки-моталки
- Почему? - удивился Родион.
- Так.
- Ерунда. Сейчас прямо и отвезем. А потом погуляем.
- Пойдем к реке, - предложила Пина. - Вечером она густая и черная.
- А ты откуда знаешь?
- Ты вчера ушел, а я не хотела спать. Схватила свитер и на речку.
- Дурак я, - сказал Родион.
Пина рассмеялась, а Родион совсем забыл то мучительное состояние, когда не шли слова и он отворачивал щеку в пороховых конопушках, засовывал поглубже в карман беспалую руку, чувствуя себя перед Пиной тупицей и уродом.
Народу на улицах гуляло еще больше, чем вчера. На" бережная отделялась от реки старинной чугунной решеткой с горбатыми лупоглазыми орлами, совсем не грозными, а скорей смешными в своей немощности. Родиону с Пиной сегодня все казалось смешным. Они то и дело переглядывались, улыбаясь, и совсем не смотрели на толпу.
В приречных скверах было тепло и сухо, а от реки тянуло сыростью. Вода внизу и вправду чернела с каждой минутой, уже не отражала ни парковых лиственниц по берегам, ни темных громоздких зданий, ни медленных заводских дымов, застилающих закат. За рекой было тихо, а с этой стороны городские шумы пригашивал сквер. Все готовилось к ночи, к покою, а Родион снова вдруг представил себе Саньку в этот поздний час, и отлаженная неторопливая жизнь этого старого сибирского города показалась Родиону совсем другим миром. Как-то не верилось, что не так далеко, в двух часах лету отсюда, ревет в продымленной тайге огонь, обагряя небо, гулко трескаются в этом содоме дерева, а Санька заканчивает площадку. Костер, должно быть, развел, чтоб посветлей, рубит молодняк, растаскивает коряги.
- Опять о чем-то задумался? - Пина потянула его к скамейке, что стояла у самой решетки. - Может, расскажешь?
- Да что рассказывать-то? - встряхнулся Родион. - Все о том же. Скорей бы отсюда.
- Ночь пройдет быстро, - протянула Пина, и Родион уловил чистый запах ее легких волос. - А ты на вертолете летал?
- На вертолете хорошо-о-о! - успокоил ее Родион. - Только нам век бы его не видать.
- Почему?
- На этой трещалке всегда беда летит.
- Что-то я не пойму, Родион.
- Ты же знаешь - я уже раз пользовался этой машинкой...
- Хорошо еще, что спасли!
- Я не помню ничего, это Санька все.
- А что он рассказывает?
- Говорит, качался тогда я на стропах, как паук, и голова откинута. Он кричит мне снизу, а я ни бе, ни ме, ни кукареку. Прыгнул, говорит, на дерево - он ведь ловкий, как кошка, - выпустил мой запасной парашют и по нему меня кой-как на землю. Потом выложил для Платоныча знак срочной помощи и стал вертолета ждать...
- А у других тоже такие случаи бывали?
- По первому разряду-то? А как же! Санька один раз вырулил на мелколесье и угодил в порубочные остатки. Вскочил сгоряча и пошел. "Потом, - говорит, - чувствую, что-то не то". И тут же с катушек долой. Стаскивает штаны, а там сучок сантиметров на пять вошел, извини меня, в самую мякоть. А дальше - смех один! Прибегают бабы-сучкорубы, плачут в голос, будто на похоронах, а Санька как рявкнет на них: "Дуры! Тащите из меня дерево-то!" А они подталкивают друг друга, платками закрываются, боятся к кровище подойти...
- Смешно, - сказала Пина.
- И у меня был один смешной случай. Тоже недалеко от деревни. Я тогда еще в "голубой дивизии", особом пожарном отряде, числился. Нас кидали на самые красивые пожары по всей Сибири. Ну вот. Спускаюсь на покос, что поровней. Хорошо сел, погасил парашют и тут гляжу, - елки-моталки! - бабы бегут с вилами наперевес. Бурятки и русские. Уперли в меня вилы со всех сторон, кричат: "Мериканец?" А я скорей достаю свою красную пожарную книжку и говорю: "Какой же я американец?" Они вилы повтыкали в землю, извиняться начали. Говорят: "У нас вчера кино казали - вот так же одна гадина спрыгнула".
- Тоже смешно. - Пина смотрела остановившимися глазами в темноту.
6
Следователь. Свидетель Бирюзов, никакого я срока вашему дружку не шью, а хочу помочь суду найти причину преступления.
- Из-за чего, значит, _весь сыр загорелся_? А можно, я вам случай расскажу один, вроде анекдота?
Следователь. Что за случай?
- Человек увязил в грязи калошу, дошел до фонаря и давай там искать потерю.
Следователь. Вы считаете, что...
- Вот вы человек _высшего образования_, а можете сказать, зачем этих "туников" нам сюда посылают?
Следователь. Воспитывать в труде.
- Что ж их не воспитывают в труде там? Хлопотно с ними возиться? А нам, выходит, в радость чужое дерьмо подбирать? Кроме того, чтобы воспитывать, надо время...
Следователь. Ну, у пожарников-то времени порядочно.
- Зря вы так смеетесь!
Следователь. Извините, пожалуйста.
- Да ладно, чего там. Только обидно! Понимаете, если б нам еще техника помогала, а то вот она, вся техника, - руки да ноги.
Следователь. Ну все же кой-какие машины можно придумать!
- И я так считаю, однако пока ничего. Видно, где-то деньги нужней.
Следователь. Так никаких машин и нет у вас?
- Нету. Тяжелая это штука. Вот как быть с пожаром, что горит в ста километрах от жилья? Трактора и помпы через болота и горы тащить? Пробовали с воздуха заливать - дорого. Химия тоже пока ничего не подсказывает. Гуляев мне говорил, что в большом пожаре энергии - как в атомной бомбе, а мы против такой силы с топором да лопатой. Не знаю, чего бы делали, если б не взрывчатка...
Вертолет тянул над лесом низко и неспешно. Он был перегружен, оглушительно трещал и выл, будто в звуке была главная его сила. Пина то и дело взглядывала на Родиона. Он сидел рядом, время от времени оборачивался, всматриваясь в палевые дали, в тайгу, что плыла внизу. Она густела, уплотнялась и темнела к горизонту, а под вертолетом делалась пожиже, редела, будто ее расшевеливало отбойной волной.
Рабочие безмятежно дремали: им вертолет был не впервой, и к шуму его дикому они, видать, привыкли. Но неужели и вправду можно спать под этот визг и скрежет?
А это, наверно, тунеядцы? Родион успел кое-чего рассказать Пине про них. Они расположились вдоль другого борта, вперемежку с грузом, и Пина с любопытством их разглядывала. Какой-то смиренного вида мужичок вздрагивал ни с того ни с сего, странно и неприятно вертел заросшей волосом шеей, словно в петлю ее закладывал. Когда грузились, тунеядцы окликали его Баптистом, и он послушно отзывался. А этого парня, алкоголика-то, мутило, видать. Он сглатывал часто, прятал страдающие светлые глаза.
Третий, о котором Родион буркнул на земле что-то неразборчивое, нехорошо пялился на Пину, и ей сделалось неловко. Она попробовала пресечь этот взгляд своим, но ничего не получилось - отвела глаза и потупилась, потому что он смотрел с тонкой усмешкой и прямо ей в губы, не мигая, как смотреть нельзя. Жестом она попросила у Родиона карандаш и блокнот. Вырвала листочек, написала: "Есть такая болезнь - пучеглазие. У вас, наверно, обострение?" Она хотела, чтобы Родион увидел записку, однако он отвернулся в этот момент, а Евксентьевский прочел, спрятал листочек в нагрудный карман комбинезона и похлопал по нему ладонью. Потом, не спуская с Пины черных и каких-то влажных глаз, достал сигарету. Тут завозился впереди Гуцких, засверкал добрыми своими глазами, и по его губам Пина поняла: "Жить надоело?!"
Евксентьевский, слюнявивший в губах незажженную сигарету, с достоинством вынул ее изо рта, показав, что она не горит. Рабочие осуждающе смотрели на шкодника, а он подмигивал во все стороны, улыбался победно, как бы говоря, что он и вправду может испытать судьбу, закурить тут, у бензина и взрывчатки. Дядя Федя погрозил ему кулаком, а Пина повертела у виска пальцем.
Серый столб возник впереди. Он поднимался от земли ровно, колонной будто, а в вышине уширялся раструбом, и тут дым растаскивало пеленой вполнеба, затеняло землю так, что солнце до нее не пробивало - внизу горело, видать, как следует, подчистую. Сделали полукруг над пожаром, в дым не полезли, потому что Родиону и так было все ясно. Фронт придется охватить взрывной полосой, а остальное, когда Платоныч подбросит команду, сапогами да ветками. (Где же там Санька? Ага, вот он как будто. Он! В костер, знать, сырых веток подбросил, чтоб подымней было, да только рядом с таким пожаром его костер все равно вроде папиросного дымка. Давай, давай, дружище, шуруй! А хорошо ты стан выбрал, не очень далеко и не так близко к огню. Дымы отдувает, не угоришь во сне. А воду разыскал? Без нее не работа, сам знаешь...)