Дракон на войне (Дракон и Джордж IV)

Около стола неподвижно стояла и смотрела на чайник, держа указательный палец правой руки во рту, что было для нее совершенно нехарактерно, жена Джима, леди Анджела.
Она была так же неподвижна и так же хранила молчание, как и прижавшиеся к стенам люди.
 
Глава 3
 
Джим бегом бросился к высокому столу. Казалось, до сих пор никто не замечал его присутствия, но сейчас он почувствовал, что все глаза устремились на него. Как-никак теперь он был почти у самого чайника.
Леди Анджела обернулась на звук бегущих шагов. Она вынула палец изо рта и уставилась на Джима, как на привидение. Джим одним прыжком подскочил к высокому столу и заключил ее в объятия.
– Энджи! – воскликнул он.
На мгновение она застыла, потом обхватила его руками и крепко поцеловала.
– Джим! – воскликнула она. – О Джим!
Некоторое время они так и стояли обнявшись, потом он почувствовал, что ее руки уперлись ему в грудь и отталкивают его. Ее глаза потемнели, и она нахмурилась.
– И где же ты пропадал все это время… – начала она.
Он поспешно пихнул ей в руки цветы, которые все время машинально держал в левой руке:
– Это тебе!
– Джим, мне наплевать… – Она опять умолкла и взглянула на цветы. Спустя секунду она глубоко вдохнула их аромат. – О Джим… – Она оборвала фразу на полуслове, но теперь уже с совсем другой интонацией. Опять опустила голову и глубоко вдохнула аромат цветов, потом снова обняла Джима и крепко прижала к себе. – Черт тебя побери! – прошептала она мужу в ухо, потом опять поцеловала его – одновременно и сердито, и с любовью. Затем они разомкнули объятия и отступили друг от друга.
– С тобой все в порядке? – спросил он. – Ты держала палец во рту…
– А, я обожглась об этот чайник, – раздраженно сказала Энджи. – Не могла поверить, что он кипит, хотя его не подогревают. Глупо! Но, Джим… как получилось, что ты вернулся именно в этот момент? Ты пользовался магией?
– Я не возвращался именно в этот момент, – возразил Джим. – А почему вернуться именно в этот момент было так важно?
– Потому что чайник тоже только что появился здесь и хочет с тобой поговорить!
– Чайник? – переспросил Джим и перевел взгляд на посудину, которая продолжала, стоя на столе, пускать пар и петь. – Чайник хочет поговорить со мной?
– Да! Разве ты не слышишь? – спросила Энджи. – Послушай!
Джим прислушался.
Чайник продолжал напевать тихим грудным голосом, и вблизи, где теперь стоял Джим, можно было разобрать слова. Песня состояла из коротенького куплета, который повторялся снова и снова.
Немедленно брось все другие дела.
Скорее, Джим Эккерт, меня выручай.
Отчаянно помощь твоя. мне нужна!
Скорее, Джим Эккерт, меня выручай!
Когда чайник вновь вернулся к первой строчке и начал повторять все четверостишие, Джим заморгал. Он опять наполовину прослушал песенку, прежде чем стряхнул с себя изумление.
– Я здесь, – сказал он чайнику. – Это Джим Эккерт. Я здесь. Что ты хочешь мне сказать?
Чайник тут же сменил песенку.
Он запел:
Ты, Джим, Каролинусу нужен быстрей.
Его выручать тебе надо скорей!
Он болен и ныне как будто в аду – Знахарки две лечат его на беду!
Две «мудрые» бабы пришли из селенья, Не столько умны, сколь сильны от рожденья.
От их врачеванья совсем ему плохо.
Спеши, чтоб успеть до последнего вздоха!
Спасай Каролинуса!
Спасай Каролинуса!
Спасай Каро…
– Хорошо! Я уже все понял! – огрызнулся Джим, так как чайник, похоже, собирался бесконечно петь: «Спасай Каролинуса!»
Чайник затих. Уже после того как он замолчал, небольшое облачко пара вырвалось из его носика, но совершенно беззвучно. Медные бока чайника, казалось, засветились – с извинением и немым укором. Непонятно почему, Джим почувствовал себя виноватым перед чайником за свою вспышку.
– Извини, – не задумываясь, сказал он.
– Дурачок! – Энджи снова с чувством обняла его. – Это всего лишь чайник. Ему не понять твоих извинений.
– Наверное, ты права. – Джим почувствовал холодок в желудке. – Но, похоже, Каролинус болен, и его лечат шарлатаны, которые думают, что помогают ему встать на ноги. Этому вполне можно поверить, такое постоянно происходит то тут то там. Я должен прямо сейчас отправиться к нему.
– Мы оба отправимся к нему прямо сейчас! – сказала Энджи. – И разве чайник не пропел, что эти женщины сильны? Я думаю, нам стоит взять с собой нескольких вооруженных людей. Теолаф!
Оруженосец Джима отделился от стены и вышел вперед:
– Да, миледи? Милорд?
Теолаф являлся самым необычным оруженосцем – до того как Джим возвел его в этот ранг, он был всего лишь латником и командовал стражей замка. Над броней доспехов, закрывавших его тело, возвышалось темное лицо, увенчанное копной седеющих волос, хотя ему было немногим за тридцать, а шрам на лице придавал ему вид бывалого человека.
– Подбери восемь латников, вы поедете с нами, – приказала Энджи. – Проследи также за лошадьми и прочими приготовлениями. Мы выезжаем немедленно. – Энджи взглянула мимо него. – Соланж! – позвала она. Кухарка замка, высокая женщина, которой было далеко за сорок и в которой имелось фунтов пятьдесят лишнего веса, хотя, похоже, большая часть этого веса приходилась на мускулы, отошла от стенки. Ей с трудом удавался реверанс, и она изобразила нечто вроде книксена:
– Да, миледи?
– Проследи, чтобы приготовили провиант для седельных сумм всадников, а также для милорда и для меня, – сказала Энджи. – В мое отсутствие ты будешь распоряжаться слугами. Ив? Ив Морген! А, вот ты где! Как начальник стражи, ты остаешься главным в замке в наше отсутствие. Оба все поняли?
– Да, миледи, – ответил Ив.
И вместе с Соланж он развернулся и отошел в сторону. Соланж, несмотря на свое имя, была родом не из Франции, а с острова Гернси.
– Минутку! – воскликнула Энджи. – Кто у нас может что-нибудь знать про этих двух сестер из – как его там? – селенья?
– Марго, – сказала Соланж, обернувшись. – Она родом из тех мест.
– Марго! – позвала Энджи. Но, похоже, Марго среди собравшихся в зале не было. – Соланж, немедленно найди ее и пришли сюда!
– Сейчас, миледи, – ответила Соланж.
Марго появилась через несколько мгновений после того, как Соланж вошла в дверь главной башни, где на первом этаже находилась кухня. Очевидно, она занималась там каким-то делом или сидела просто так, а когда прибежал чайник, благоразумно решила держаться в сторонке.
– Да, миледи, – сказала она, делая реверанс. Она тоже была высокая, но худая, с большим ртом и седеющими светлыми волосами.
– Что ты знаешь о двух сестрах из местечка по соседству с домом Каролинуса, знахарках, которые помогают больным, несомненно за плату?
– О, это, наверное, Элли и Эльдра, миледи, – сказала Марго. – Они единственные дочери старого Тома Эльдреда, который был самым большим и сильным человеком в округе. Обе, и Элли, и Эльдра, пошли в него, я имею в виду, выглядят совсем как он, миледи. Вот ни один мужчина и не взглянул на них, боясь, что жена будет бить его, а не наоборот, как положено. Молодой Том Девли даже сбежал из дома, когда Эльдред сказал, что отдаст за него Элли, хочет тот того или нет…
– Спасибо, Марго, – решительно остановила ее Энджи, когда Марго перешла на мягкий, доверительный тон, который грозил тем, что она сейчас поведает всю историю окрестных мест. – Ты сказала нам все, что мы хотели знать. Можешь теперь вернуться к своим делам. – Она повернулась к Джиму: – Мне еще надо сделать кое-какие распоряжения, чтобы быть уверенной, что за время моего отсутствия замок не развалится на части, а ты лучше возьми-ка другого коня. Даже если ты и ехал шагом, Оглоед, как я понимаю, возил тебя несколько дней.
– Ты права, – сказал Джим. – Я прямо сейчас и займусь этим.
Они с Энджи разошлись в разные стороны. Джим вышел через главный вход большого зала, через который поспешно расходилась челядь, придерживаясь мудрого правила всех слуг: подальше от хозяйского глаза – меньше вероятность, что тебе придумают какую-нибудь работу.