Путеводная звезда

— Моя мать сказала тебе что-нибудь такое, что вызвало у тебя раздражение? — спросил он.
— А почему она должна была сказать что-нибудь такое?
Мэри не хотела, чтобы он передал что-либо из ее слов своей матери, что потом обернулось бы глупой или злой сплетней.
— Потому что я знаю ее характер, — ответил Кармело.
— Дело не в твоей матери, — сказала она. — Я просто сидела весь день, захотела немного взбодриться. И твой бассейн оказался весьма кстати. Алекс тоже без ума от него...
Но даже если мать Кармело права и его сердце до сих пор принадлежит Лусинде, размышляла Мэри, это не лишает его естественной способности не только мечтать о какой-то другой женщине, но и желать ее. И, может быть, это как раз то, чего желает и она. По крайней мере, она с самого начала их романа будет знать, что в конце его они разбегутся в разные стороны со спокойной совестью. Однако принять такое решение не так просто, зная о цене, которую придется за это заплатить. Итак, ей следует задуматься над тем, стоит ли его принимать.
В этот момент рука Кармело непроизвольно коснулась руки Мэри, и она невольно подумала, что, если бы сейчас ей пришлось нырнуть в бассейн, она наверняка скончалась бы от разряда электрического тока в ее теле.
— Почему ты меня боишься? — спросил вдруг он ее.
— А разве я боюсь? — ответила Мэри.
— А то нет. — Кармело приподнял пальцами ее подбородок и осторожно повернул лицо воспитательницы своего сына к себе. — Мне сдается, мы оба чувствуем взаимную симпатию, поэтому зачем же скрывать ее?
— Потому что это непорядочно, — приглушенным голосом ответила Мэри. — Я твоя наемная сотрудница. Ты хотя бы помнишь об этом? Наши образы жизни или, если хочешь, стили — это небо и земля.
— Мне наплевать на все это! — взорвался он. — Там, где есть взаимное притяжение, барьеров не существует. Я знаю, что у тебя не все в личной жизни сложилось гладко, что ты замуровала себя в ледяную оболочку, чтобы к тебе не мог подступиться ни один мужчина. Однако что-то шепчет мне на ухо, что твою оболочку уже можно крошить. Пришло время таяния льда. Я даже думаю, что твоя оболочка уже чуточку сдала, немножко тронулась. Или я ошибаюсь?
Мэри закрыла глаза, понимая, что Кармело не слишком далек от истины. И прежде чем она успела что-то сказать, он произнес:
— Тот факт, что ты не отрицаешь моего утверждения, уже является ответом, который я хотел бы услышать.
— Очевидно, ты полагаешь, что ты такой весь из себя умный, не правда ли? — Жесткость была ее единственной формой защиты. — Полагаешь, что любая девушка, с которой пересекается твой путь, оказывается без ума от тебя? Я не хочу вступать с тобой в близкие отношения, Кармело. Если я в кого-нибудь влюблюсь, это будет все или ничего. На заурядный секс у меня просто нет времени.
Она приготовилась было опять плюхнуться в бассейн, но тут Кармело выбросил вперед руку и преградил ей путь в воду. А в следующее мгновение он поцеловал ее. Прямо на глазах у мальчиков.
 6 
Поцелуй длился всего несколько секунд, но этого времени для Мэри было вполне достаточно, чтобы понять, что дамба была разрушена и чувства, которых она никогда не испытывала раньше, хлынули в ее сердце бушующим потоком. Ей хотелось прижаться к нему, хотелось снова поцеловать его. И взять все то, что он мог дать ей.
И Кармело увидел, в каком она состоянии. Он увидел, как вспыхнули ее щеки, как потемнели глаза от прихлынувшей страсти, как она стала бороться с охватившими ее чувствами.
Она осматривала все его лицо, но всячески избегала глаз, потому что знала, что встреча с ними выбьет из-под нее последнюю опору. В то же время она знала, что ей также опасно задерживать взгляд на его красиво очерченных губах, которые только что нежно мучили ее рот. Неосознанно она высунула кончик языка, чтобы облизать слегка пересохшие губы, и в следующее мгновение ощутила, как к ним снова жарко припали его губы, на которые она так боялась смотреть...
Его руки не держали, не сдавливали ее, она чувствовала себя свободной птицей — и в то же время его пленницей. Ее губы, казалось, слились с его губами так крепко, что их невозможно было разъединить. Ей казалось, что все это было той сказкой, в которой она всегда мечтала оказаться с тех пор, как ее покинул Майкл.
— Мамочка!
Возглас сына отрезвил Мэри. Момент наслаждения прервался, и уголком глаза она заметила, что за ними наблюдает из окна миссис Аличени. Эта женщина и без того располагала всеми возможностями, чтобы обставить ее жизнь в Палермо самыми невероятными неудобствами и неприятностями, а теперь у нее появился козырь, который она в любой момент могла выбросить на стол, чтобы зафиксировать свою победу.
Вместе с Кармело Мэри снова вошла в бассейн, и в течение получаса они играли с Алексом и Робертино. Она чувствовала себя счастливой, ей казалось, что у нее появилась новая семья, в которой был не только муж, но и два сына.
Выйдя из бассейна, Кармело разлегся на скамье и закрыл глаза. Несколько счастливых и безмятежных минут до него доносились веселые выкрики ребят, еще остававшихся в бассейне... А потом он услышал стук приближающихся женских каблучков. Это, должно быть, была Мэри. Она уже переоделась и теперь была готова к исполнению обязанностей няни, которые он возложил на нее.
А ведь когда он попросил ее стать воспитательницей Робертино, ему было невдомек, что она станет оказывать на него такое притягательное воздействие. Мэри очень сильно отличалась от Лусинды, которая использовала свою сексапильность на полную катушку. Но именно это качество в жене подкупало его. Ему жутко нравилось, когда мужчины не могли оторвать жадных глаз от ее фигуры, ее раскачивающихся бедер, и еще больше ему нравилось то, что среди всех многочисленных поклонников она предпочитала только его и никого больше. Когда она скончалась, он не находил себе места от горя.
Мэри привлекала его совсем другими качествами. Она была абсолютно бесхитростной. На ее лице было написано все, что творилось в ее душе. До встречи с ней он думал, что никогда уже никого не полюбит, что никакая женщина уже не сможет пленить его сердце. Правда, он не был уверен в том, что Мэри завладела его сердцем. В чисто сексуальном плане — да, она привлекала, безумно притягивала его к себе. Но интересовала ли она его за рамками сексуальных потребностей? Определенного ответа на этот вопрос у него не было.
— Кармело, мне нужно поговорить с тобой. — Его мать обратилась к нему на итальянском языке. Он сразу уловил в ее голосе жесткие нотки. — О Мэри Коул.
Он сел и огляделся. Так это каблуки маминых туфель оторвали его от грез. Ни Мэри, ни мальчиков в бассейне уже не было.
— Да, мама? Что именно тебя интересует?
— Я видела, как вы целовались. Ранее она заверила меня, что между вами ничего не происходит. Но я чувствовала, что она лжет.
— Ты говорила с ней обо мне? Какое право ты имела делать это? — с яростным негодованием произнес Кармело.
— Я имею на это полное право, потому что мне абсолютно не хочется, чтобы мой сын оказался в дураках, связавшись с женщиной, которая во всех отношениях не достойна его.
— Если бы ты узнала ее лучше, у тебя сложилось бы о ней иное мнение, — парировал он. — У нее целостная натура, она умна, может служить эталоном матери, и это первая женщина, которая заинтересовала меня после смерти Лусинды.
— Ты хочешь сказать, что уже не любишь больше Лусинду?
— В моей памяти она всегда будет оставаться для меня возлюбленной, — с грустью в голосе произнес Кармело, — но ведь ее уже нет, а моя жизнь продолжается.
— Для меня никогда не будет существовать никакого другого мужчины, кроме твоего отца.
— Вы с ним прожили долгий срок, — заметил он, — а мы с Лусиндой — всего несколько лет. Впереди у меня — целая жизнь, и я не хочу провести ее в одиночестве.
— Тогда подыщи себе какую-то более достойную пару, чем эта американка. Ведь ты же итальянец, Кармело, и тебе следует жениться на ком-то из итальянок, может быть, лучше всего на местной девушке.