Детские игры

Сидевшая за столом фигура не проронила ни звука.
— Ну вот, папа, я и поймал тебя! Не можешь ты ответить на мой вопрос, не можешь, так ведь? Получается, что одной отваги и мужества не хватит, ой как не хватит. Не для того Господь сотворил человека, чтобы он жил в одиночку, чтобы один сражался со всеми этими тварями — или чтобы вот так пил наедине с самим собой. Даже самый смелый и сильный сможет сделать в одиночку не более того, что отведено ему судьбой, а это не так уж много, уверяю тебя. И к тому же все это совершенно бесполезно. Да, бесполезно и бессмысленно. А потому иди ты к черту — и ты, и твоя паршивая книжка!
Льюис Стилмэн с силой запустил книгу прямо в голову сидевшего за столом человека. Тот откинулся на спинку стула, локти соскользнули со стола и безвольно повисли вдоль тела. Кистей у его рук не было.
В последнее время Льюис Стилмэн все чаще замечал, что его мысли то и дело возвращаются к воспоминаниям об отце, о том, как они подолгу бродили с ним пешком по залитым лунным светом миссурийским просторам, об охотничьих походах и привалах вокруг костра, о густых лесах, таких зеленых и щедрых в летнее время. Ему вспоминались слова отца, когда тот рассказывал ему о будущем, и слова этого высокого седовласого человека часто всплывали в его памяти: «Льюис, из тебя должен получиться прекрасный врач. Только хорошенько учись и не ленись в работе, и тогда успех обязательно придет к тебе. Будь уверен, я знаю, что говорю».
Ему вспоминались долгие зимние вечера, когда он корпел над учебниками, сидя за огромным отцовским столом из черного дерева; когда вчитывался в медицинские книги и журналы, делая из них выписки, изучая и сопоставляя факты. Особенно ему запомнились несколько книг из одной серии — это был фундаментальный трехтомный труд Эриксона по хирургии, в роскошном кожаном переплете с золотым тиснением. Эти три тома всегда нравились ему больше остальных.
Так что же вообще произошло? Сон внезапно куда-то улетучился, ясная доселе цель растворилась в небытии. Через год после начала практики в Калифорнийском университете он решил оставить медицину. Скорее всего, не хватило мужества, и потому он расстался с колледжем, устроившись рабочим в строительную фирму. Как ни странно, но по какой-то иронии судьбы именно это обстоятельство впоследствии и спасло ему жизнь! Он всегда хотел получить такую работу, где надо было делать что-то конкретное, причем делать своими руками, вкалывать и покрываться потом, отчаянно напрягая мышцы собственного тела. Хотелось хорошо зарабатывать на жизнь, чтобы в один прекрасный день жениться на Джоан — как знать, возможно, потом ему и удалось бы завершить образование. Но каким далеким все это казалось ему сейчас — и то, почему он бросил учебу, и то, что так и не оправдал надежд отца…
Внезапно его охватило жгучее, безотчетное желание — снова перелистать страницы тех томов Эриксона, чтобы хоть на короткое мгновение воссоздать в своей памяти зыбкую панораму далекого прошлого и его несбывшихся надежд.
Как-то раз, блуждая по второму этажу книжного магазина Пиквика в Голливуде — в отделе, где хранились подержанные книги, — он наткнулся на пару изданий этого труда, и сейчас со внезапной отчетливостью понял, что должен чуть ли не немедленно отправиться за ними и принести книги сюда, к себе, в канализацию. Льюис понимал всю абсурдность и, более того, смертельную опасность подобного шага, и все же знал, что уступит, подчинится ему. Каков бы ни был риск для его жизни, он сегодня же вечером пойдет за этими книгами. Да, не сейчас, но сегодня вечером.
Один из углов своей каморки Стилмэн отвел специально под оружие. В арсеналах лос-анджелесской полиции он раздобыл образец, являвшийся гордостью его коллекции — автомат Томпсона. В придачу к нему он обладал двумя автоматическими винтовками, «люгером», «кольтом» сорок пятого калибра, а также пистолетом «хорнет» двадцать второго калибра, да еще с глушителем. Самый миниатюрный пистолет Льюис постоянно носил с собой — в кобуре под мышкой, — хотя более мощное оружие в город обычно предпочитал не выносить. Однако на сей раз ситуация складывалась совершенно по-другому.
Сеть канализационных сооружений обрывалась примерно в паре миль от Голливуда, и ему таким образом предстояло преодолеть довольно протяженный и очень опасный участок территории, ступая по поверхности города. Это и повлияло на решение Стилмэна помимо крохотного пистолета прихватить с собой также автоматическую винтовку «сэвидж» тридцатого калибра.
«Ну что ты за дурень такой, — внушал себе Льюис, вынимая из чехла тщательно смазанную винтовку, — из-за каких-то книг рискуешь собственной жизнью. Что, это действительно настолько важно?» «Да, — твердила какая-то частица его сознания, — для меня это и в самом деле более чем важно. Раз я чувствую, что эти книги нужны мне, то я и пойду за тем, что мне нужно. И если страх будет удерживать меня от поиска того, в чем я испытываю истинную потребность, если он способен удержать меня в темноте, словно какую-то крысу, значит, я уже стал чем-то вроде труса, а то и хуже того. Да, тогда я стану предателем, который изменяет и самому себе, и всему цивилизованному, что еще существует в этом мире — пусть даже в моем собственном, единственном лице. Если человеку так хочется обрести какую-то вещь, которая к тому же достойна его желания, то он в любом случае должен пойти и добыть ее, причем невзирая на то, какой ценой ему это достанется, ибо в противном случае он попросту лишится права называться человеком. Да, лучше отважно погибнуть, чем продолжать трусливо жить».
«Ну что, папаша Хэмингуэй, — подумал Стилмэн, улыбнувшись собственной мысли, — похоже, что ты все же на моей стороне. Выходит, твои слова все же достигли моего сознания и моей души. Ну что ж, пошли за нашей рыбиной, давай поищем ее вместе. Как знать, вдруг нам повезет и океан хоть на время успокоится».
Перекинув ремень винтовки через плечо, Льюис Стилмэн отправился в путь по темному туннелю.
И вот бег навстречу пронизывающему ночному ветру. Под ногами стелется мягкая трава, которую сменяет потрескавшийся тротуар, и вот снова трава. Ныряние в тень, почти невидимый и неслышный бег по тылам бывших кинотеатров и магазинов, стремительное скольжение в лучах зависшей высоко над головой холодной луны. Вот и бульвар Санта-Моника, затем Хайлэнд, Голливудский бульвар, и вот, наконец-то, после бесконечных блужданий и отчаянного биения сердца — заветный книжный магазин.
«Пиквик».
С винтовкой за спиной, с маленьким пистолетом в руке Льюис Стилмэн почти неслышно проскользнул под своды пустого магазина.
Перед его глазами расстилалось бумажное поле боя.
В блеклых лучах лунного света он увидел устилавшее пол первого этажа белесое покрывало валявшихся повсюду книг с рваными переплетами и оторванными обложками. Стилмэн невольно вздрогнул, мысленно представив себе, как они, повизгивая и отталкивая друг друга, ползут вдоль полок и стеллажей, яростно кидают книги друг в друга, визжа, разрывая их на части, уничтожая…
Что же творится на других этажах, и главное — в отделе медицины?
Он двинулся в сторону лестницы; под ногами шелестели и похрустывали, словно опавшие осенние листья, книжные страницы. Быстро преодолев первый короткий лестничный пролет, он убедился в том, что и там царит такой же хаос и полное запустение!
Спотыкаясь и содрогаясь при мысли о том, что ждет его еще выше, Стилмэн устремился на третий этаж. С дико бьющимся сердцем он наконец добрался до самой вершины помещения и стал всматриваться в окружавший его почти полный мрак.
Как ни странно, здесь книги стояли в целости и сохранности, словно ничего и не произошло. Скорее всего, утомленные бесконечными игрищами и забавами, эти существа основательно устали и попросту не добрались сюда.
Стилмэн скинул с плеча тяжелую винтовку и поставил ее рядом с лестничной площадкой. Все вокруг него было покрыто толстым слоем пыли, которая при каждом его шаге по узким проходам между стеллажами взмывала ввысь и кружила в воздухе; всюду ощущался тот же сыроватый запах затхлой кожи, заплесневелых переплетов, упадка и запустения.