Летающий водопроводчик
- Пойдемте в сад,-- предложил Марий.-- Там будет удобнее беседовать.
- А это?..-- Кошкин покосился на стол с закусками, но Марий успокоил:
- Принесут.
В саду пели птицы, журчал фонтан и бесшумно колыхались листочки деревьев. Похрустывая гравием, Марий и Кошкин дошли до портика с белыми мраморными колоннами и расположились в тени его крыши. С возвышения портика хорошо просматривались зеленеющие окрест поля, курчавые рощицы, серая лента дороги, убегающая вдаль, к холмам, и пропадающая между ними, и розовеющие в отдалении постройки невысокого города.
-- Неплохо у вас тут,-- похвалил Кошкин и незаметно коснулся транслятора.
Аппарат был на месте и работал самым замечательным образом: едва Кошкин собирался что-либо произнести, как он услужливо подсказывал латинские слова и целые фразы. Речь Кошкина лилась без запинки:
-- Даже расставаться не хочется. Но дела, брат, дела!.. В любой момент отозвать могут...
Марий задумчиво хмыкнул и в который раз уставился на рифленую подошву кошкинских ботинок.
-- Хочешь, подарю? -- заметил взгляд Кошкин.-- Или поменяемся? Сносу не будет -- "Скороход"!
-- Как -- скороход? -- шепнул, озираясь, Марий.-- Скоро ходят?
-- Очень скоро! Бери, пока я добрый. Скидывай свои и надевай. Вот так. Теперь мы с тобой друзья --кореша по-нашему.-- Кошкин потер руки.-- Обмыть положено, иначе плохо носиться будет!
-- Будет так!..-- Марий шевельнул пальцами ног и поморщился.
Кошкин проснулся в пять часов дня по местному времени. Еще сквозь сон он ощутил тяжесть в голове, наждачную шершавость языка и смутную тревогу. С трудом разлепив глаза, Кошкин тяжело поднялся с постели и проковылял к окну. В стонущем мозгу мелькали обрывки воспоминаний...
Марий, наливающий ему полный бокал вина, и хитрый взгляд при этом: "Не разбавить ли водой?", тосты за дружбу, женщин, потом и сами женщины -- в смелых нарядах и улыбающиеся, какие-то пляски, хохот, песни, анекдоты... Припомнилось вдруг, как он кричал, что всех любит, а потом -- что в гробу всех видал в белых сандалиях. И бил себя в грудь, доказывая что-то, и шрамы показывал женщинам -- на коленке и локте. И вопросы, вопросы, которые как бы между делом задавал Марий. Настырные вопросы, с подковыркой. "Так-так-так,-Кошкин походил по комнате, кряхтя и натыкаясь на вещи, и вновь вернулся к окну.-- Чем же кончилось? Отчего эта тревога?" И тут он вспомнил про назначенный сеанс связи.
Кошкин сунул руку в плавки.
Транслятора не было...
Его не оказалось ни в брюках, брошенных у кровати, ни в клубочке носков, сунутых в новые сандалии, ни в постели, которую мигом вспотевший Кошкин суетливо перетряхнул два раза. "О боги!..-- заходил по комнате Кощ-кин.-- Неужели похитили? Тогда -- конец!.."
Кошкин быстро оделся и дрожащими пальцами стал застегивать пряжки сандалий. "Обмыли обновочку! - поздравил он себя.-- Марий спер, буржуй недорезанный. Больше некому..." И вдруг в гудящем мозгу Кошкина засвербила мысль, что транслятор он как будто... как будто... Кошкин встал с кровати и огляделся. Вазы... Так-так. Одна из ваз показалась ему стоящей несколько иначе, чем утром. Кошкин на негнущихся ногах еле дошел до нее и сунул руку в темноту горлышка. Пальцы зашарили по прохладному шершавому дну, наткнулись на плоскую коробочку, уцепили ее, и Кошкин с бьющимся сердцем вытянул транслятор из вазы. Спрятал!..
И в тот же миг в дверь постучали, затем она бесшумно отворилась, и в комнату вошел Марий.
Кошкин замер над вазой, соображая, куда сунуть транслятор, который он прижимал к животу, и сунул его прямехонько в карман брюк.
- Вазу вот, понимаешь, осматриваю,-- с улыбкой забормотал он, выпрямляясь.-- Хорошая ваза, вместительная...
Марий стоял скрестив на груди руки и недоуменно разглядывал Кошкина, словно видел его впервые.
- Как самочувствие? -- подмигнул Кошкин.-- Лихо мы с тобой гульнули...
Марий продолжал разглядывать Кошкина, и левая бровь его колыхалась вверх-вниз, словно пыталась улететь с лица. Марий придавил беглянку пальцем, выждал секунду и, убрав с лица руку, заговорил. Кошкин в недоумении приоткрыл рот: он не понимал ни единого слова из речи Мария. "Транслятор! -сообразил Кошкин.-- Надо нажать зеленую кнопку!"
Продолжая говорить, Марий прохаживался по комнате, останавливался, вскидывал подбородок, надменно поглядывая из-под полуприкрытых век на Кошкина и напоминая в этот момент верблюда, и Кошкин, двигаясь вслед за ним, кивал, хмыкал и поджидал момента, чтобы незаметно ткнуть замечательную зеленую кнопку. Наконец он изловчился и ввел транслятор в действие.
- ... И не позднее, чем завтра утром, я должен отправить гонца в Рим, чтобы он сообщил о тебе,-- услышал Кошкин.-- Скрывать от великого Цезаря появление человека, который ведет такие речи, я не имею права! Я сказал!
- Какие речи? -- испугался Кошкин.-- Чего я там наплел, Маркуша?
Марий в упор взглянул на Кошкина, и левая бровь вновь запрыгала на его лбу.
- Ты забыл, что обещал вызвать свет с помощью электричества?
И тут Кошкин припомнил, как во время застолья хвастанул лишку -пообещал римлянам зажечь огонь в прозрачном сосуде, именуемом лампочкой, надеясь, естественно, получить необходимые приборы от Егорушкина. "Эк, дал я маху!" -- раздосадовался Кошкин, но виду не подал.
- Помню,-- небрежно махнул он рукой.-- Сделаем. Денька через два устроим в лучшем виде...
- Ты обещал завтра утром! -- строго напомнил Марий, ловя пальцем бровь.-- Можно ли верить твоим словам?
Кошкин взглянул на разогнавшееся к закату солнце и сказал, что можно. Пусть только сегодня вечером и завтра утром ему никто не мешает. Он сам позовет, если что-нибудь потребуется.
- Сделаем,-- уверил Кошкин и улыбнулся: -- Как там наши ребята -Сильва, Тиберий?..
Кошкин ожидал, что его пригласят к ужину, но Марий хмуро скользнул взглядом по растерзанной кровати:
- Пищу тебе принесут, когда попросишь...-- И вышел.
Вечером, когда огненный диск солнца стал заваливаться за горизонт, у Кошкина состоялся сеанс связи.
Услышав далекий голос Егорушкина, Кошкин чуть не прослезился. Первым делом он пожаловался на устроенное ему испытание и потребовал прислать ему лампочку, батарейку и провода, а еще лучше -- карманный фонарик. Иначе ему хана. Об обстоятельствах, предшествовавших "испытанию", он умолчал.
- Тьфу ты, черт! -- выругался там, за своим пультом, Вгорушкин.-Влетишь ты нам в копеечку! Мы тебе уже папиросы и спички послали. Говорили тебе -- не болтай лишнего!
- Вы уж постарайтесь с фонариком,-- заныл Кошкин -- А то казнят, чего доброго, у них ума хватит. Завтра обо мне Цезарю хотят доложить...
- Цезарю? -- ахнул Егорушкин.-- Эх, какой ты нам эксперимент загубил!..
- А чего надо сделать-то? Говорите -- может, справлюсь. Только тогда пистолет с патронами вышлите и ампулу с ядом, чтоб не мучиться в случае провала...
- Исключено! -- отрезал Егорушкин.-- Только тебя к Цезарю и посылать...
- Не доверяете, значит...-- обиделся Кошкин, уже вообразивший себя по меньшей мере Штирлицем. - Зачем тогда в древний мир направили?
- Никто тебя, дубину, не направлял. На фига ты в трубу полез?
- А вы забор почините,-- резонно заметил Кошкин. - А то вахтеров понаставили, а в дырку все ваше НИИ вынести можно...
- Не твоего ума дела, -- прервал его Егорушкин.-- Слушай и запоминай. Фонарик получишь завтра утром. Папиросы сегодня, но кури скрытно; они табака еще не знают...
- Понято!
- При крайней опасности -- нажми красную кнопку.
- И чего будет?
- Что надо, то и будет... А перед возвращением прихвати что-нибудь ценное для науки. Пергамент с текстом или восковые дощечки с записями. Стырь культурненько. Об отлете мы тебя предупредим. Но твое возвращение, возможно, будет не совсем точным. Не исключено, что ты перелетишь двадцатый и угодишь в двадцать первый век. На пару деньков. И мы тут же трансформируем тебя обратно -- домой...