Любимец моих дьяволов (СИ)

Всю дорогу Леа ласково щебетала с Борисом, тот окончательно растаял, начал отвешивать комплименты. Придурок. Я же хмуро смотрел на дорогу, типа мне абсолютно насрать что происходит сзади. Охота обжиматься, так хоть заслонку водительскую подними, малыш. Или для меня представление?
- Ты такой милый. – Нарочито громко произносит Лизка. - Только рубашка ужасная. Сейчас купим что-нибудь более подходящее.
- Ой, не нужно, Елизавета Германовна, - смущается Боря. – Завтра выходной, сам что-нибудь присмотрю. Вы только скажите, какой цвет вам нравится.
- Не называй меня по имени отчеству, - смеется Леа. – И на «вы» не смей, сколько уже просила.Я себя бабулей твоей чувствую.
- Так ваш отец велел…
- Это он пошутил. Не бери в голову. Ты мой, значит я решаю, как ты должен говорить и что носить.
- Хорошо, как скажете, - сразу соглашается. Сосунок.
- Ты мне нравишься, мы поладим. Не то что этот губастый бука, - не упускает момента уколоть меня Лизка.
Молчу, тихо свирепея. Я должен был ожидать такого развития событий. Как дебил розовые замки понастроил. И теперь расплачиваюсь разбитыми иллюзиями. Лиза не собирается меня прощать. Ей это не интересно. Гораздо приятнее флиртовать, сталкивать лбами, провоцировать. Видимо это ее заводит. Я совершил большую ошибку – забыл, как однажды влепил ей пощечину. За то что поранила Скорос. Надо было помнить это всегда. Не забывать, ведь и она, уверен, запомнила. Возможно все произошедшее, даже ее страстное поведение в доме Бурмистровых – лишь игра. А я, как кретин на удочку попался. Не везет мне с бабами, и почему я позволили себе забыть об этом? Дурак, одним словом…
И что теперь? Впору возрождать в себе чувства к Скорос, гораздо более безопасные, как теперь выясняется. Но не выходит, да и Василина теперь далека как никогда. Замужем, счастлива с другим, беременна. Знаю, что никогда моей не будет. Может вообще все было лишь чувством соперничества с моей стороны?
Леа с Борисом под ручку заходит в торговый центр, а мне пренебрежительно велит на улице ждать. Как псу дворовому. Делаю абсолютно равнодушный вид. Возвращаются через час, Борька сияет как новогодняя елка. Жаль пацана. Пережует и выплюнет… В руках Бориса – гитара.
- Мне Лиза купила, - тихо говорит, поравнявшись со мной. На лице – абсолютное счастье. Деревенский дурень. Ты хоть понимаешь, что никогда ей не быть твоей?
Продолжаем шопинг поездку и с каждой минутой меня накрывает все сильнее. Лизка, похоже, решила сделать все возможное, чтобы вывести меня на эмоции. Меня даже не столько ее поведение глупое и развязное напрягает, сколько взгляды Бориса – он ими буквально прожигает Белоснежку. А мне рожу ему начистить хочется. И в то же время понимаю, что он не виноват, совсем пацан еще. Да и она – девчонка глупая. Красивая настолько, аж глазам больно. Стоит только взглянуть на нее и охватывает желание взъерошить ей волосы. Стиснуть в объятиях. Поцелуями стереть помаду с губ. А потом вспоминаю что она уже не хочет меня… и охватывает отчаяние. Я конечно успешно борюсь с этими глупыми сиюминутными слабостями. В прошлом, особенно в детстве, стоило мне только получить недоступную вещь, я тут же терял к ней интерес. С женщинами всегда так было, пока не зацепила Скорос. Может старым становлюсь, ищу тихую гавань, остановку? Вот только Лиза ни на грамм не спокойная. С ней особый случай. Не могу ее получить, не выходит, и не могу спокойно идти дальше. Самое смешное – такой типаж женщин вообще не мое. Слишком капризная, самоуверенная, кокетливая. У нее злой язычок, и слишком сексуальные наряды. Как оденется – аж закипает внутри, хочется отшлепать по попе, научить уму разуму. Слишком вызывающий, яркий стиль… Или на ней любая шмотка смотрится секси? И куда смотрит Герман – в таких кожаных шортах и топе, как на ней сегодня, остаться девственницей почти нереально!
Вот такие мысли занимают мой мозг, пока жду возле очередного бутика. Из которого выходит Белоснежка, отчего-то в одиночестве.
- Где Борис? – спрашиваю. – Или он сбежал от тебя? Задолбала флиртом?
- Может это он меня утомил? – отвечает с обидой в голосе.
- Так где он?
- Я его за мороженым послала. Что-то он долго…
И садится в машину. А я, не успев сам понять, что к чему и зачем это делаю, бью по газам…
***
Одно хорошо – принцеска сидит спокойно, никаких тебе визгов и воплей в стиле «Что ты такое творишь, я папочке нажалуюсь». Не знаю куда везу ее. Хочу как можно дальше. В лес… в логово, в пещеру. Но мы, бл*дь, в центре Москвы, везде пробки, не выдерживаю и сворачиваю к небольшому парку на Чистых прудах. Останавливаю машину. Здесь так хорошо после шумного центра. Тишина, нет почти никого. И март – такой на редкость теплый, градусов пятнадцать, ослепительное солнце. Самое время для прогулки.
- Выходи. – Говорю Лизке.
- Что все это значит? – она и не думает мне подчиняться.
- Поговорим… Погуляем.
- Мне не хочется гулять с тобой, Штаховский. Я надеюсь твой псих прошел, и ты отвезешь меня обратно. Борис, наверное, волнуется. И мороженое растает.
- Какое мороженое?
- То, за которым Борис пошел. Я пломбир люблю, в шоколаде.
- Вылезай, твою мать, сам куплю тебе пломбир, раз приспичило. А потом нам надо поговорить.
- Не хочу.
Выскакиваю с водительского, подлетаю к задней двери и вытаскиваю принцеску из машины за локоть. Она не сопротивляется, но и энтузиазма не проявляет. Вся из себя нарочитое равнодушие. Ладно. Все равно уже здесь – значит разговору быть полюбому.
Тащу ее в парк, оглядываясь по сторонам, ищу глазами палатку с мороженым. Вот и она.
- Вон палатка – видишь? Шоколадный значит?
- Я уже не хочу! – упирается Лизка. – Мне больно, Штаховский! Ты мне руку выкручиваешь. Ведешь как придурок себя!
- Чего ты хочешь?
- М-м-м, даже не знаю, - ломается Белоснежка.
- Лиз, я серьезно. Скоро увольняюсь от вас. Мне пора уже своими делами вплотную заняться. Я только из-за тебя здесь. Но терпение уже на исходе. Может все-таки успокоишься? Давай выясним отношения раз и навсегда.
- Давай. У нас нет никаких отношений. И не будет.
- Уверена?
- Полностью! Ты мне не нужен, Штаховский! Уясни уже это и успокойся!
Притягиваю стерву к себе и прижимаюсь к ее губам. Очень жестко, почти кусая. Мне хочется причинить ей боль, потому что она причиняет ее мне. Ее слова режут по живому, оставляют раны, калечат. Я не знаю почему такая бешеная реакция. Вроде понимаю все про избалованную самовлюбленную Bubblegum Bitch, но поделать с чувствами ничего не могу. Она прожует и выплюнет как жвачку мое сердце. А я все равно до безумия хочу целовать ее …
Лизка вырывается из моих объятий.
- Что ты хочешь от меня? – рычу, притягивая обратно.
- Сыграй мне на гитаре, - неожиданно говорит принцеска.
- Что?
- Гитара. В машине. Принеси и сыграй.
Спокойно разворачиваюсь и иду к машине. Снимаю с сигнализации, беру с заднего сиденья новехонький инструмент и мысленно прошу у него прощения. И у Борьки. Иду обратно к Леа, и когда между нами остается расстояние в несколько метров, разбиваю гитару об асфальт. Смачно так, аж подпрыгиваю. Ух-х, всегда хотел это сделать. Люблю рок, в молодости часто ходил на концерты самых разных рок групп. Из наших уважаю Кипелова, из зарубежных – Оззи Осборна, AC/DC, Курта Кобейна и мне всегда хотелось смачно раздолбать гитару об пол, как это сделал Джимми Хендрикс. На Лизку даже не смотрю. Зачем? Это конец. Всему. Ее играм, моим грезам. Впервые позволил себе мечтать, как мальчишке. Даже со Скорос такого не позволял, был реалистом. Добивался, да. Но не особо предавался мечтам. И внутренности уж точно мне так не скручивало, как от этой язвы-блондинки.
- Зачем? – восклицает Лизка.
- Это ты скажи, зачем. Зачем парню мозги пудришь? Этому деревенскому простофиле! Ты ведь прекрасно понимаешь, что никогда не будешь с ним. Так приятно разъедать чью-то душу?
- Я просто добра к нему! Тебе видимо не понять, что это такое!