Грязный секрет (ЛП)

Но это облегчение, потому что это именно в нём мы нуждались. Всегда.
Коннер утыкается лбом мне в плечо. Его тяжёлое дыхание проходится по моей коже, посылая покалывание по всему телу.
— Чёрт, — шепчу, выпрямляясь. Он быстро выходит из меня и хватает боксёры.
Натянув их, а затем брюки, он встречается со мной взглядом. И этот взгляд обжигает меня, смущая. Коннер делает шаг назад и разворачивается, не сказав ни слова. Его шаги эхом отдаются от лестницы, когда он сбегает вниз. Тридцать секунд спустя захлопывается передняя дверь.
Я надавливаю ладонями на глаза и переворачиваюсь на живот.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Моё тело всё ещё дрожит от оргазма. Кожа до сих пор влажная из-за пота, а губы всё ещё ощущают его поцелуй. Но это неправильно, чертовски неправильно.
Прошло несколько дней с моего возвращения, так мало, что я могу посчитать их по пальцам, и я с уверенностью могу сказать, что этого не должно было произойти.
Я встаю и иду в душ лишь с одной мыслью в голове.
Мы так глубоко в это втянуты, что иногда я задаюсь вопросом, причём здесь вообще Мила.
Глава 10
Коннер
Я всё ещё чувствую её чёртов вкус.
Двенадцать часов спустя, как сладкий наркотик, мягкость её губ всё ещё ощущается на моих. Значит ли это, что я пристрастился к вкусу Софи? Я всё ещё ощущаю её чёртовы руки в моих волосах и её мягкое тело напротив моего. Всё ещё слышу, как она хныкала, когда я прикусил её нижнюю губу, но я не думал, что она осознавала свои действия.
Худшее из этого — я всё ещё слышу её. «Ты не мой, Кон, больше нет». Словно не прекращающееся эхо, я слышу это, и противоречие её слов жёстко резало меня. Потому что я принадлежу ей. Моё сердце знает это. Мной может обладать только, чёрт побери, Софи. Но она не позволяет мне этого.
Таков был её ответ. Я не могу позволить, чтобы всё так продолжалось. Будто я могу изменить тот факт, что она моя. Не могу, и не важно, как сильно хочу.
И закончилось всё тем, что я трахнул её. Это было очень грубо и быстро, и мне даже в голову не пришло узнать, что ей нужно. Это были только я и она, слившиеся друг с другом в буйном и неконтролируемом приступе похоти. Она не сопротивлялась мне. Софи отчаянно растворилась во мне, и я был только «за». Но мне нужно знать, что она всё ещё моя, чтобы почувствовать себя хорошо.
Уехав, я попал в бар в двух городах отсюда, намереваясь снять случайную девушку в безумной попытке выбросить Софи из головы и отскрести её прикосновения с кожи. Но я даже не смог снять девушку.
Я видел лишь голубые глаза, и чувствовал лишь светлые шелковистые волосы. Всё это Софи.
Я по-прежнему, чёрт побери, не могу изменить то, что она принадлежит мне.
Этих чувств не избежать. И её тоже. Это похоже на страшный капкан, в котором мы движемся вокруг наших чувств в поисках чего-то более важного. В котором мы игнорируем их до тех пор, пока не станет слишком трудно и слишком жарко.
А потом я пойду и сделаю что-нибудь глупое, например, трахну её.
Мне нужно набраться сил, встать, а затем с фальшивой улыбкой пойти погулять с Милой по лесу, притворяясь, что не я раздражаю её маму, и не позволяя ей увидеть скручивающуюся в узлы боль.
И я начинаю понимать чувства Софи. То, что она чувствовала на протяжении двух с половиной лет, с чем жила каждый день.
— Блять! — кричит Тэйт, прорываясь сквозь мои мысли.
Это не сулит ничего хорошего.
— Что? — кричу я, сбегая по лестнице.
— Помнишь репортёров, к которым я отправил отца?
Мурашки бегут по моей спине.
— Они услышали твой разговор с Софи.
Я сажусь рядом с ним и хватаю ноутбук. А там большими жирными буквами:
«У СОЛИСТА «DIRTY B.» ЕСТЬ РЕБЁНОК?»
— Что за чушь! Как, чёрт возьми, они узнали? — я захлопываю ноутбук, не утруждая себя прочтением статьи.
— Лес, — отвечает папа, входя.
— Разве это не вторжение на частную территорию? — спрашивает Лейла, следуя за Каем. — Не нарушение границ?
— Нам принадлежит только часть леса, — вставляет папа, — мы не знаем, на чьей территории они были.
— Не хочу прерывать вечеринку, но у нас компания, — Эйден указывает на окно.
Я встаю и подхожу к нему, проверяя, скрывает ли штора то, что внутри. К сожалению, я чётко вижу улицу с новостными грузовиками и стервятниками, ожидающими меня.
— Чёрт! — кричу я. — Лейла, приведи сюда Софи и Милу. Сейчас. Только, ради Бога, не позволяй им оказаться на виду.
— Нетрудная задача, совсем нет, — шипит она. — Как я приведу их сюда? Я точно не смогу подъехать к дому!
— Прогуляйся, — отвечает Тэйт, — возьмёшь машину позже.
— Ладно. Что мне ей сказать?
— Ничего, — отвечаю я, — ты ничего ей не скажешь.
— Фантастика, — она хватает свои ключи с подноса в холле и открывает дверь, — «Dirty B.» отправляют свою младшую сестрёнку сделать действительно грязную работу.
Она захлопывает за собой дверь, и я смотрю в окно. Лейла залезает в свою машину, и сигналит, приблизившись к краю подъездной дорожки, а затем кричит собравшимся в кучу репортёрам с камерами:
— Убирайтесь с моего пути, пока я не задавила вас всех, противные ублюдки!
Тэйт хохочет.
Чёрт.
Я должен был быть умнее. Софи не хотела этого, как и я. Я должен был знать, что репортёры попытаются что-нибудь сделать. Будто между нами было недостаточно давления или напряжения.
Она не привыкла к этому. А я — да.
Вторжение в её личную жизнь может разрушить её. У СМИ будет повод повеселиться.
— Дженна уже в пути, — говорит Кай, — с охраной и полицией.
— Великолепно. Чёртов цирк, — рявкаю я, проводя рукой по волосам. — Где мама?
— Ушла за покупками, — отвечает папа. — У неё будет сердечный приступ, когда она вернётся .
— Где она? — Тэйт встаёт. — Я заберу её.
— Не надо, — говорю я с сарказмом, — она покажет им, от кого Лейла унаследовала характер.
Южные женщины: сладкие, как пирог, и грубые, как чёрт.
— Придурки заняли мою дорожку! — кипятится мама, проходя через дверь. — Что должна сделать женщина, чтобы накормить свою семью в наши дни? — она находит взглядом Тэйта. — Тэйт! Что ещё ты натворил?
— На этот раз ничего, — он практически рычит на неё. — Они узнали о Миле.
Мама выглядит потрясённой.
— О Боже.
Я снова провожу рукой по волосам.
— Ты принесла продукты?
— Нет. Я хочу знать, почему стервятники на моей дорожке.
— Ладно, — я открываю переднюю дверь.
— Что ты делаешь, парень? — кричит папа.
— Иду за мамиными покупками.
— Без рубашки?
Я смотрю на свой голый торс и пожимаю плечами.
— Дам им другую тему для разговоров.
Мои братья смеются и выходят за мной. Когда я делаю второй шаг, начинаются крики: «Это правда? Коннер, у тебя есть ребёнок? Кто мама, Коннер? Коннер, мы можем задать несколько вопросов? Коннер, Коннер, Коннер!»
Они проталкиваются всё ближе и ближе, и когда оказываются совсем рядом, до нас доносится грохот чёрного полноприводного внедорожника, за которым следуют две полицейские машины. Полицейские выбираются из машин со своими обычными указаниями по поводу безопасности и тут же отталкивают журналистов назад.
Дженна невозмутимо выходит из машины и направляется к нам.
— Хорошо, что я уже была в пути, чтобы проверить, как у вас дела. Пять дней тишины. Я уже начала волноваться, и не зря.
Она посылает мне многозначительный взгляд. Я беру несколько сумок и несу их в дом.
— Объясняй. Сейчас же, — требует она во второй раз, когда я опускаю их на стол.
— Ты знаешь о Софи?
— Конечно же, дружок.
— Она вернулась в город. С моим ребёнком.
— Ну, чёрт. Я думала, что они снова несут бред.
— Не в этот раз, — я прислоняюсь к столу и выдыхаю. — Мы с Софи не были готовы к тому, что они узнают об этом. Они пробрались в лес и услышали довольно напряжённую беседу между нами. У них нет реальных доказательств, поскольку нет фотографий Милы, но вот к чему мы пришли.