Грязный секрет (ЛП)

— Господи, парень думает своим членом в течение пяти секунд, и это неправильно.
— Неуместно! Не неправильно.
— Так ты говоришь, что я могу думать о твоём обнажённом теле?
— Будто тебе нужно моё разрешение! — огрызаюсь я.
— Твои шорты не помогают, — признаётся он. — Я стараюсь, но это трудно.
— О, уверена, это так, — я скрещиваю руки на груди, когда мы подъезжаем к моему дому.
Типичный мужик. Типичный чёртов парень. Сваливает вину на мои шорты. Ничего он не пытался. Никак не может запомнить, что это больше не его задница.
Я толчком открываю дверь машины, и снова мигают вспышки. Мой средний палец судорожно подёргивается, но я игнорирую его и бегу к двери. Вытаскиваю ключ из кармана и вставляю его в замок, поворачивая так сильно, что он сломался бы, если бы был чуть тоньше.
Коннер следует за мной, засунув руки в карманы и опустив голову. Я неодобрительно смотрю на него, а затем скрываюсь в доме, оставляя его закрывать дверь.
— Ладно, это сработало, — выпрямляется он.
— Что сработало?
— Разозлить тебя. Мне было интересно, смогу ли я заставить тебя разбушеваться у меня на глазах.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь к нему, раскрыв рот.
— Ты серьёзно просто взбесил меня, чтобы я поругалась с ними?
Он ухмыляется.
— Ты мудак, ты действительно мудак.
— Я когда-нибудь рассказывал, как ты невероятно красива, когда злишься?
— Ты только что поднялся до чёртового мудака, — я сердито смотрю на него и поднимаюсь наверх.
Захожу в свою комнату и бросаю ключи на комод. Просто, когда мы делаем успехи в наших отношениях, он идёт и делает что-то совсем идиотское, вроде этого.
Разве он не слышал о такой мелочи, которая называется «просьба»?
Если бы он попросил меня притвориться разъярённой, я бы сейчас смеялась, а не дымилась.
Я делаю глубокий вдох и осматриваюсь. Что я вообще делаю в своей спальне? Мне ничего здесь не нужно.
Я разворачиваюсь на носочках и натыкаюсь прямо на Коннера. Смотрю на него, готовая сказать, чтобы он убрался с моего пути, но не могу. Я не могу дышать.
В его глазах сверкает теплота, и ему требуется около секунды, чтобы схватить меня и прижать к своему телу. Он обрушивает свои губы на мои — горячо, грубо, требовательно. Я неубедительно толкаю его в грудь, потому что я не могу бороться, когда он целует меня так.
Я никогда не была способна на это.
Никогда не хотела этого.
Я зарываюсь пальцами в его рубашку и крепко хватаюсь за мягкий материал. Он проводит языком по губам, а потом проникает в мой рот. Тихий звук покидает мой рот, и, чёрт возьми, я действительно всхлипываю, когда он целует меня.
— Софи, — он рычит моё имя и притягивает меня обратно.
Я падаю на кровать, моя грудь вздымается, и он наклоняется ко мне. Его руки по обе стороны от моей головы, и он между моих ног, полностью меня обездвиживая. Он даже не касается меня, но я не могу двигаться.
Даже если бы могла, не захотела бы.
Я хочу остаться здесь, парализованная теплотой его взгляда и короткими, резкими вдохами, которые он делает, наблюдая за моим языком, когда я провожу им по губам, увлажняя их.
Каждая мышца в моём теле сжимается сильнее с каждой секундой его бездействия. Я всё ещё держу его за рубашку, но он слишком силён, чтобы я могла приблизить его. Его руки слишком тверды, чтобы их согнуть.
Он сжимает челюсти, и я устаю ждать.
— Коннер? Поцелуй меня или уходи.
Он смотрит в мои глаза с такой свирепостью, что по моему позвоночнику проходит дрожь. Это длится всего секунду, прежде чем он опускается на меня, прижимаясь к моему рту в жгучем поцелуе. Его пальцы погружаются в мои волосы, а мои руки оборачиваются вокруг его шеи.
Каждое касание его губ требовательное, каждое движение его языка притягательное. Когда он становится тверже, я — мягче. Я таю в его руках, и он это знает.
Он прикусывает мою нижнюю губу, и я проглатываю короткий стон, оборачивая ноги вокруг его талии. Он прижимается ко мне бёдрами, и его напряжённый член трётся о шов на шортах. В этот раз у меня вырывается стон, и я зарываюсь пальцами ему в волосы.
Я возбуждена, влажная, мой клитор болит из-за него. Прошло много времени с тех пор, как мы были вместе, и я чувствовала себя таким образом. Последний раз не в счёт. Это был не секс, а чистый, жёсткий трах. Но сейчас всё совсем по-другому.
Я хочу, чтобы это чувство исчезло, потому что оно настолько сильное, что почти причиняет боль.
И не важно, что я злюсь на него или что я не хочу этого.
Я хочу этого и хочу его.
Коннер скользит рукой вверх по моей спине, проводя большим пальцем под моей грудью. Я толкаю бёдра к нему, придвигая его ближе.
Он вытаскивает руку из моих волос и берётся пальцами за подол моей рубашки, поднимая её. Волна неуверенности проходит сквозь меня.
— Стоп, — я вздыхаю и отворачиваю лицо. — Пожалуйста, прекрати.
Два чувства, воюющие внутри меня, сталкиваются внизу живота. Он сжимается из-за нервов и желания. Я хочу его, но не хочу, чтобы он видел то, что находится под рубашкой.
— Что случилось? — он пытается повернуть моё лицо к себе, но я закрываю глаза и качаю головой.
Я отпускаю его и скатываюсь с кровати. Отворачиваюсь, когда он встаёт и подходит с другой стороны. Провожу пальцами по волосам и тяжело выдыхаю. Я всё ещё дрожу от его прикосновений.
Никто не видел моего тела после него, а значит, никто не видел его после рождения Милы.
— Соф?
— Я не хочу, чтобы ты видел мою обвисшую грудь, — бормочу я, обходя кровать, и прохожу мимо него.
— Ты что? — спрашивает он без намёка на смех в голосе, следуя за мной в комнату Милы.
— Я не хочу, чтобы ты видел мою обвисшую грудь!
Он останавливается и прищуривается, глядя на меня, шок отражается на его лице. Затем он медленно опускает глаза вниз по моему телу, осматривая мою фигуру так, что все волоски на мне встают дыбом.
— У тебя нет обвисшей груди.
— Есть. У меня обвисшая грудь и растяжки, — я беру одежду Милы из ящика отца.
— Это не беспокоило тебя, когда не так давно мы занимались этим на чёртовой лестнице.
— Было темно, — отвечаю я, запинаясь. И я была слишком поглощена этим, чтобы отвлечься даже на секунду. — Моё тело не идеально, и точно не такое, к какому ты привык.
— Ты думаешь, меня волнует идеальность? — его голос наполовину злой, наполовину смущённый.
— Да, — тихо говорю я.
Я сглатываю и хватаю Милину сумку. Коннер останавливается позади меня и обхватывает меня за бёдра, притягивая назад. Я чувствую, как его твёрдый член впивается мне в спину, и его дыхание спускается по моей шее.
Он проводит руками вверх по бокам, следуя изгибу талии, и вниз. Скользит вокруг моего живота. Я вздыхаю, но он не замирает. Его руки немного ослабляют хватку на животе, остановившись чуть ниже груди, но потом возвращаются обратно.
— Ты права, — хрипло шепчет он мне в ухо. — Я действительно забочусь об идеальности, но не о той, о которой ты думаешь. Меня волнует мой идеал — и это ты. Всегда была ты.
Его слова нежно окутывают меня, задевая каждую часть моего якобы совершенного тела и окружая его теплотой. Я закрываю глаза и цепляюсь за слова, лишь на секунду позволяя им согреть меня и внутри.
А затем я позволяю этому исчезнуть.
— Думаю, твой идеал ужасен, — бормочу я, отступая от него подальше.
Я спускаюсь вниз, чтобы не слышать его тихий смех. «Я не должна чувствовать себя так», — говорю я себе. Мила не настолько взрослая, чтобы у меня появилось достаточно времени для тренировок, учитывая статус матери-одиночки. Полчаса три раза в неделю с видео на YouTube не приведут к телу от Виктории Сикрет, даже спустя почти два года.
Ладно, возможно, я могу позволить себе немного тортика... Кого я разыгрываю? Я никогда не смогу отказаться от торта. Я оставила свою жизнь ради Милы, и охотно. Я не откажусь ещё и от торта. Это просто глупо.
Я бросаю памперсы в сумку, снова закрываю её и сую в руки Коннеру. Когда он поднимает брови, я пожимаю плечами и говорю: