Грязный секрет (ЛП)

— Действительно, — я глушу мотор, уставившись на дом.
Я собираюсь встретиться лицом к лицу с Софи Каллахан в третий раз за несколько дней.
По крайней мере, в этот раз я собираюсь получить ответы… реальные ответы.
Может быть, в конце концом, сыграет роль очарование третьего раза.
Глава 5
Софи
Мила начинает хлопать в ладоши и прыгать, когда песня «Dirty B.» подходит к концу. Я заставляю себя улыбнуться ей, делая вид, что люблю каждую секунду, когда слышу его голос и вижу его лицо.
Но это не так. Потому что каждое слово обвиняет, даже если не должно, и каждый раз, смотря ему в глаза, я вижу разрывающую сердце боль. Боль, которая полностью вызвана мной и моими поступками, даже если он не знает причину, по которой я уехала.
Я всё ещё чувствую вину. Желудок рвёт на части, лёгкие словно выжали, сердце распадается на куски.
— Танцуй! Танцуй! — пищит Мила.
— Нет, детка. У мамы болит голова. Порисуем? — я протягиваю ей несколько карандашей.
Она надувает губки, и я уже готова разозлиться и поругать её, но звонят в дверь. Я вскидываю голову и моргаю.
— Сиди здесь, — говорю, доставая коробку с карандашами и альбом, — и нарисуй мне красивую картинку, хорошо?
Она падает на пол с мелодраматичным вздохом, и я встаю, закатывая глаза. Моя маленькая королева драмы.
— Спасибо, — хнычет она, когда я прохожу мимо.
Я улыбаюсь.
— Пожалуйста, — отвечаю ей и открываю дверь.
Я впиваюсь взглядом в мускулы, обёрнутые голубой рубашкой поло, и татуировку Самоа, изгибающуюся вокруг бицепса. Широкие плечи и спутанные каштановые волосы в стиле после секса. Челюсть с небольшой щетиной, сжатые в тонкую линию губы и тёмно-голубые глаза, горящие злостью.
Коннер Бёрк.
— Нам надо поговорить, — требует он.
Эта комната не предназначена для обмена аргументами в таком тоне, но я собираюсь предоставить ему один.
— Это подождёт. Мила ещё не уснула.
— Всё в порядке. Лейла со мной. Она присмотрит за ней, — он указывает на свой грузовик, и секундой позже оттуда вылезает его сестра.
— Я не… Я имею ввиду… Мила не знает её, — запинаясь, заканчиваю я. Это жалкая причина.
— И чья в этом вина, Софи? — взгляд Коннера ожесточается, а в голосе появляются ледяные нотки.
Я открываю рот и снова закрываю.
— Знаю, — сглотнув, отвечаю я.
— Меньшее, что ты можешь сделать, — это позволить нашей дочери узнать свою тётю, пока мы попробуем разобраться с хернёй, которую ты устроила.
— Следи за языком! — рявкаю я.
— Если хочешь, чтобы я следил за языком, то, думаю, посадишь свою задницу в мою машину в течение пяти секунд, — он вынимает ключи из кармана. — Ты уже достаточно продержала её вдали от нас, так что кончай с этим.
— Коннер! — Лейла шлёпает его по руке. — Ты не можешь такое говорить!
— Нет, может. Он прав, — вздыхаю, проводя рукой по волосам. Я встречаюсь со взглядом Лейлы, мягким и тёплым, и прикусываю ноготь большого пальца. — В шкафчике рядом с холодильником коробки с соком. Если она захочет, то подними её и она выберет цвет. И если она захочет перекусить, то её чипсы-звёздочки в соседнем шкафчике.
— К тому моменту, как вы закончите, мы станем лучшими друзьями, — Лейла улыбается и сжимает мою руку.
Я наблюдаю за тем, как моя лучшая подруга заходит в гостиную и взволнованно здоровается с Милой. Моя крошка хлопает в ладоши и визжит, и этот звук словно нож в сердце засаживает.
Как бы она отреагироовала, если бы узнала, что от отца её отделяют десять шагов?
— Иди в машину, — приказывает Коннер, поворачиваясь и направляясь к ней.
Я сглатываю и закрываю за собой дверь. Гравий хрустит под ногами, пока я медленно иду за ним.
— Когда-нибудь — это сегодня, Соф.
Я открываю дверь и скольжу на пассажирское сиденье, глубоко вздыхая. Едва я успеваю пристегнуться, как он заводит двигатель и срывается с подъездной дорожки.
Спустя целую вечность мы так близко друг к другу. Я практически могу коснуться его гнева, настолько он ощутимый, но также я могу почувствовать жар его тела. Я переавожу на него взгляд, но сразу же возвращаю его обратно на свои колени, подальше от напряжённых из-за вождения мышц, к ёрзающим пальцам.
И, честно говоря, я пытаюсь не вспоминать последний раз, когда мы были в этом грузовике.
Пытаюсь забыть, что припаркованный в лесу грузовик был единственным местом для нас, когда наши родители были дома. Пытаюсь забыть наш смех, когда мы договаривались о месте встречи, о жаре его рта и нежности его пальцев на моей коже.
Я проделываю очень и очень плохую работу, пытаясь не думать о нём.
Напряжение сгущается, а тишина затягивается, усиливаясь с каждым ударом его пальцев о руль. С каждым ударом моих ног о пол. С каждым вздохом, каждым ударом сердца.
Хотела бы я, чтобы он что-нибудь сказал. Хоть что-нибудь.
Просто что-нибудь.
Мы подъезжаем к его дому, и Коннер останавливается, глубоко вдохнув прежде, чем открыть дверь. Две машины снаружи принадлежат Тэйту и Каю, и, выходя, я смотрю на них усталым взглядом.
— Мы будем разговаривать здесь?
Коннер не отвечает. Он просто бросает на меня быстрый взгляд и разворачивается на пятках. Я нерешительно смотрю на него. Если и есть что-то хуже злого Коннера, то это злые Коннер, Тэйт и Кай.
Дерьмо. Это даже не важно. Я ничего не должна братьям Бёрк — только одному из них. Остальные могут поцеловать мой сладкий южный зад.
Вслед за Коннером я обхожу дом и попадаю на задний двор. Он продолжает идти, пока не доходит до пляжа, и я наклоняюсь, чтобы снять босоножки. Я оставляю их у большого дерева во дворе, на котором построен двадцатилетний домик, где мы раньше проводили очень много времени.
Пальцы ног ощущают мягкий горячий песок.
Я останавливаюсь на краю пляжа, уставившись на Коннера. Он стоит ко мне спиной и смотрит на воду, спрятав руки в карманы шорт. Его плечи поднимаются и опускаются с каждым вдохом, а голова опущена.
Всё ещё ничего. Ни взгляда. Ни признания. Ни слова.
Но я хочу всего этого. Хочу воплей, визгов и криков. Хочу, чтобы он сказал, что ненавидит меня и больше никогда не хочет видеть. Хочу, чтобы он разорвал меня на куски и искалечил мою душу так же, как и я его.
Я хочу, чтобы он разбил моё чёртово сердце.
— Говори! — кричу ему в спину. — Ты затащил меня сюда, так хотя бы скажи, что у тебя на уме!
Его плечи напрягаются, но он не отвечает.
Разгорячившись, я хватаю его за руку. Кончики пальцев чувствуют, как его бицепс напрягся под моим прикосновением. Я толкаю его.
— Чёрт, Коннер! Скажи мне! Я знаю, что ты этого хочешь. И я однозначно заслуживаю это!
Он слегка поворачивается ко мне и обхватывает руками моё лицо, опуская губы на мои.
Его поцелуй жёсткий и яростный, грубые движения его рта напротив моего почти наказывают. Он запускает пальцы мне в волосы, удерживая меня. Я сжимаю в кулаке его рубашку, принимая внезапное нападение со слезами в глазах.
Потому что это ранит. Потому что это маленькая часть прошлого, воспоминание, которое стало реальностью. Потому что сквозь боль я всё чувствую. Я хотела этого с самого отъезда.
— Я действительно ненавижу тебя, знаешь? — говорит он, его короткие резкие вздохи обдают теплом мои губы. — Я чертовски ненавижу тебя за то, что ты держала её вдали от меня.
— Ты и должен. Я хочу, чтобы так и было.
— Почему, Соф? Почему ты держала её в секрете от меня? Она моя дочь! Чёрт! — он отпускает меня и запускает руки в волосы, его сердитые глаза горят болью, обвиняющей меня.
Заслуженно.
Я зажмуриваюсь. Мою грудь так сдавливает, что я едва могу дышать.
— Давай, Софи! Ты умоляла меня говорить. Ты хотела, чтобы я говорил, теперь твоя очередь. Только у тебя есть ответы на все мои вопросы, так что говори, чёрт побери!
— Я не хотела, чтобы она разрушила группу.
— Что? — он замирает.