На родном Оилтоне
На предутренних улицах столицы было весьма многолюдно. Что, впрочем, не помешало одному из частых патрулей проверить мои документы. Придраться им не удалось, поэтому в гостиницу я прибыл вовремя. Не хватало возбудить ненужное беспокойство у моих многочисленных охранников. Хоть они и не могли наблюдать за мной визуально, но мало ли какие дела заставят их меня разбудить. Минут двадцать я смогу ругаться и возражать через крабер, но потом они взломают дверь. А может, и не взломают? Проверять не хотелось, и по подземному ходу я поспешно добрался в апартаменты графа Шалонера.
По счастливому стечению обстоятельств он сам только недавно прибыл с очередных гуляний и с моим появлением принялся красочно описывать свежие ночные похождения. Одобрительно кивая, я заглянул в свой номер, но на огромной кровати никого не увидел. Освещенное огромной люстрой помещение ждало своего обитателя, но так и не дождалось. Хотя в изголовье, возле зеркала, и горела ночная лампа. Моя баррикада у выходных дверей оставалась совершенно нетронутой.
«Так и есть, заснул в ванне!» – воскликнул я мысленно, а потом увидел вместе с крадущимся за мной на цыпочках Цой Таном умильно расслабленного Николя. На столике рядом с ванной стояли две бутылки из-под шампанского и начатая бутылка вина.
– Пьяница!.. – еле слышным шепотом ругнулся я.
– Беспробудный!.. – тихо согласился граф Шалонер.
И мы так же беззвучно вернулись в его номер. По дороге я выключил ненужный ослепительный верхний свет в своей спальне и плотно прикрыл за собой стенную панель, служащую нам для переходов.
– Давай заказывай плотный завтрак! Накормим его, а потом уже вдвоем поедим у меня.
Но только я договорил последнее слово, как из моего номера раздался неимоверный грохот. Выхлоп разлетающегося вдребезги стекла сменился частой пулеметной очередью взрывов и противным визгом разлетающихся осколков.
На пол мы упали одновременно и по разные стороны от замаскированного входа. Но тот остался нерушимым, и секунд пять я смотрел на него, словно первоклассник на голую учительницу. И только когда послышались свистки с улицы и панические выкрики с беспорядочным топотом в коридоре, я понял, что нападение закончилось. Кем бы ни были стрелявшие, они уже давно уносят ноги. Вернее, пробуют их унести с места преступления. Но ловить их не моя забота. И, рывком отворяя переход в мой номер, я молил только об одном – лишь бы мы не разбудили Николя во время нашего ухода. Повезло – не разбудили! Николя прыгал в дверном проеме ванной комнаты на одной ноге, пытаясь надеть на другую ботинок. И одного взгляда было достаточно для понимания того, почему он не бежит в нашу сторону. Вся спальня была исполосована тысячами осколков и утыкана троекратно большим количеством иголок. Один из нападавших, вероятнее всего, стрелял в окно из скорострельного гранатомета, а второй – из подобного же оружия, но метающего взрывающиеся кассеты с иглами. И пройти по создавшемуся «коврику» босиком было бы весьма проблематично для любого купальщика!
Ботинок не желал надеваться на мокрую и раскисшую ногу. Поэтому когда я подскочил к Николя, он просто запрыгнул мне на руки, уже прихватив заранее и остальную одежду. Как ребенка, я пронес его к приоткрытой панели и не церемонясь швырнул в номер графа.
– Уходи! Свяжемся! – и тут же восстановил кажущуюся нерушимость стены.
Дверь в мой номер уже трещала под натиском могучих ударов, а мне ведь надо было принять соответствующий вид. Даже в училище мы не раздевались быстрей при отбое. Через минуту я уже выходил из ванной голый, мокрый и в туфлях на босу ногу. Стараясь при выкриках не сорвать себе голос:
– Спокойно! Со мной все в порядке! Стойте! Хватит, я вам говорю! Сейчас я открою дверь! Или то, что от нее осталось!
Мои команды не оказались безответными, удары прекратились, давление ослабло, и общими усилиями с двух сторон нам удалось открыть прогнутые внутрь двери. Начальник охраны тут же попытался окружить меня щитами и эвакуировать не знаю куда, но я отменил его действия:
– Остаемся здесь! Пока все не выясним!
А уж потом людей набежало! Но самое главное – стрелявших все-таки схватили. Хоть и пришлось обоих ранить при этом, и одного чуть ли не смертельно. Их тут же взяли в оборот имперские силы безопасности, даже не допустив на допрос людей барона. Утверждая, что раз они поймали преступников, то они и будут вести следствие.
Через час ко мне в гости пожаловал не кто иной, как Хайнек. К тому времени я принял надлежащий моему титулу вид, а спальню номера, где я поселился, приводили под моим личным контролем в первоначальное состояние. Хмыкнув от этого зрелища, бравый вояка без разрешения расположился в удобном кресле гостиной и напустил на себя вид самого информированного человека в империи.
– Теперь понятно, почему вам так понравилась эта гостиница…
– Мне?! Понравилась?! – Мне даже не надо было притворяться удивленным. – Почему?
– В интересах следствия я не буду раскрывать нашу информированность. – Хайнек говорил так многозначительно, что мне захотелось рассмеяться ему в лицо. – Разве только вы сами не захотите мне все рассказать! Итак?
При этом он прямо дырку пытался сделать у меня на переносице своим взглядом. Поэтому я тяжело вздохнул и признался:
– Ваша проницательность просто поражает! И как такой знаменитый сыщик затесался среди грубых солдафонов?!
Как ни странно, командир дивизиона не вспылил, не рассердился, а только еще больше напрягся.
– Зря вы, барон, так себя ведете. Любой другой бы уже на вашем месте делал лунманский прыжок в неизвестном направлении…
– Мне не привыкать. Да и прятаться надоело. И нравится мне здесь потому… А, я забыл – вы и так знаете. К тому же по древней присказке в одну и ту же воронку бомба два раза не падает.
– Если бы это была бомба…
– Посадим людей в дом напротив, стекла установим бронированные. Да и ваши люди теперь более ответственно будут относиться к охране общественного спокойствия.
На мои слова Хайнек мило улыбнулся. Чем удивил меня основательно.
– Наши люди только тем и занимаются. И учтите, им приходится вдобавок разоблачать и скрытых преступников, которые более опасны для империи, чем двое ревнивцев с гранатометами.
– Ага, ревнивцев?! – воскликнул я, поняв итог первого допроса. – Они еще расскажут потом, что ошиблись окном? И вы, пошлепав их по попке, отправите через недельку по домам?
– Уж вы-то прекрасно знаете, что с преступниками мы не церемонимся. Если они будут нам лгать сознательно, то после домутила расскажут истинную правду. И тогда…
– Понимаете, в моих интересах тоже знать всю эту «истинную правду»! – Я придал своему голосу повелительную интонацию. – Совместно мы можем выйти на след истинных виновников многочисленных преступлений. Поэтому я требую присутствия на допросе своего следователя.
– Конечно! Мы готовы пойти на более тесное сотрудничество – вы лично можете присутствовать на допросе!
– Не стоит! Я вполне доверяю своим людям!
– Да?! И всем доверяете? – В голосе Хайнека послышались злорадные нотки. – Забаррикадировали дверь изнури, а сами спрятались в ванной?!
– А вы бы предпочли увидеть мое тело в спальне? Утыканное иголками? – Я тоже добавил в свои слова желчной подозрительности. – Вы надеялись на это?
– Барон, не передергивайте, все это ваши домыслы! – рявкнул командир дивизиона. – Я занимаю этот пост благодаря своим заслугам, а не из-за продажности и закулисных интриг!
– А я имею титул от рождения! – напомнил я, давая волю своему гневному баритону.
И Хайнек опять, совсем неожиданно для меня, улыбнулся:
– Признаться, ваше воспитание не бросается в глаза.
– Зато я прямой и честный! – парировал я.
– Хорошо. – Хайнек резко встал. – Значит, выделю вам одного-двоих человек для охраны в этом номере. Присылайте своего человека для следствия!
И, не дождавшись от меня ни благодарности, ни возмущения от такой наглости, вышел. Даже не попрощавшись.