Танцорка (СИ)

- Люблю тебя, - сказала я, набирая темп, чувствуя, что наша разрядка так близко.- Мой сладкий мальчик, мой мужчина, - горячий шепот ему на ушко, а в ответ восторженный стон. Прошлась язычком по хрящику его уха, следом проникнув туда и вовсе. А после, задрожав всем телом, крепко сжала его внутри и кончила, чувствуя, как он еще больше твердеет, а в следующий миг горячая сперма заполняет меня. Непередаваемое ощущение.
- Ты идеальна, не иначе, - улыбнулся он, довольный, и, прижав меня к себе, поцеловал в плечо, следом исцеловывая все мое лицо. А я смеялась, счастливая, стараясь не думать о том, что вскоре мне придется дать ему ответ. Но это будет потом, сейчас есть этот миг, почти волшебный. На остальное же плевать.
Глава 9 Часть первая.
Первая любовь разбивает на мелкие кусочки, словно хрустальную вазу. Крошит наше сердце и душу, как сухой хлеб и высасывает изнутри самые сильные эмоции, на которые мы способны в тот момент. Она остается в нашей голове на всю жизнь, и как бы ни пытались мы заменить эти эмоции другими, вряд ли мы выбьем эту часть нашей жизни из своей памяти.
Этот момент моей жизни стал переломным. Почти фатальным, время пустоты и надрыва. Время состояния, словно тебя засунули в вакуум, и даже если будешь орать, тебя не услышат. Я чувствовала себя беспомощной, как будто вмиг разучилась плавать и оказалась глубоко на дне бездны. А вокруг пустота... и было что-то в ней влекущее, было что-то, что манило, быть может, звало, или же мой мозг сдавал позиции и отказывался рационально мыслить. Я обезумела, сходя с ума в своей печали, тоска сжирала огромными рваными кусками мою душу, а сердце... его не было уже, оно с громким треском разошлось неровными трещинами, а после и вовсе разбилось. Будто его, как фарфоровую безделушку, запустили о бетонную стену. Почему так мрачно? И что же случилось? Сейчас расскажу, через силу, сжав плотно челюсть, сжав кулаки и кусая губы, но расскажу и отпущу навсегда.
...
Эта ссора была, казалось, точкой, и нет, не отношениям, а точкой в главе моей мечты. Тот день уже стал предвестником конца.
А началась она, та самая ссора, из-за того, что я уезжала на фестиваль, пожалуй, один из крупнейших в нашей стране. На него меня пригласил бывший тренер Лари, он был настойчив и убедителен, да и что скрывать, я сама безумно желала попасть туда. Там я могла показать себя и наконец-то добиться того, чего так ждала и хотела. Мне было девятнадцать, правда, оставалась всего пара месяцев перед двадцатилетием. Внешне почти та же девчонка, но внутри была намного крепче сердцевина. Эти годы с Маликом закалили меня в какой-то степени, я повзрослела, научилась еще лучше справляться с эмоциями и ценить многие вещи, а на что-то закрывать глаза. Он все твердил, что я должна остаться с ним, что скоро годовщина, что он придумал нечто грандиозное, но я была упряма и непреклонна. Это мой шанс, реальный шанс...
- Я не хотел так делать... богом клянусь, не хотел, но ты вынуждаешь. Выбирай Ромина, здесь и сейчас, я или танцы, - сказал он, смотря мне в глаза, в его взгляде была боль и уверенность, капля надежды и просыпающаяся ярость. А я молчала... Он знал ответ, все эти годы знал. Зачем тогда спросил? Зачем сам все разрушил...
- Ты знаешь, что я скажу.
- Ты не нормальная!!! Ты больна, помешана, как наркоманка, как сумасшедшая. Сколько можно?!
А я смотрела на него, ощущая как в груди образуется черная дыра, способная поглотить меня всю, как букашку...
И не было боли, не было слез, не было крика. Я просто смотрела на него и молчала.
- Молчишь? Ты знаешь, что я прав, ты ведь понимаешь где-то в своей туповатой головке, что я говорю. Почему?
- Потому.
- Тебе плевать?
- Нет.
- Да перестань ты уже, прекрати делать это невозмутимое лицо, твои глаза не врут! - повышал он голос, а я смотрела... И знаете, это странно, словно замедленная съемка - его движущиеся губы и налитые гневом глаза, такие красивые, почти черные омуты... я бы полюбовалась, не будь ситуация так критична.
- Что ты хочешь услышать?
- Я хочу, наконец, нормальную девушку, ту, которая ждет меня с работы, ту, что подарит мне детей, ту, что станет моей женой.
- Я ведь просила всего лишь подождать,- вздохнув полной грудью, на удивление спокойно ответила я.
- А мне надоело. Выбирай! - гаркнул тот нетерпеливо.
- Сейчас? - приподняла бровь и нервно сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони до боли.
- Да, - твердо ответил он.
- Танцы, - сказала как приговор сама себе.
- Почему? Ну, протанцуешь ты еще пару лет, а потом? Потом ты захочешь замуж, ты захочешь детей, семьи, красивого дома, а останешься одна, потому что ты неспособна быть другой и жить не для чего-то, а ради кого-то, - выпалил он, жестикулируя.
- Высказался? - титаническими усилиями я не рявкнула в ответ, а спокойно спросила.
- Нет, это еще не все.
Он подошел ко мне вплотную, и посмотрел в глаза. Долго... и в его глазах была буря, шквал эмоций, он был зол и в отчаянии, казалось, еще немного, еще совсем чуть-чуть - и он взорвется. Как мыльный пузырь...
- Так говори. В гляделки нет времени играть, - сказала я, посмотрев немного хмуро, ведь могла опоздать на рейс. А в данном случае это было важно. Приоритетно.
- Боишься опоздать? Весь этот твой бред дороже меня, да? - горько спросил он, настолько горько, что я почувствовала на кончике языка эту горечь. Я не хотела делать ему больно, не хотела обижать...
- Не убивай мою мечту, малыш, - прошептала почти с мольбой, неужели не поймет? Не поймет... он не может этого понять уже почти три года.
- Малик, я не малыш теперь, - сказал он довольно колко.
- Зачем ты так? - спросила, погладив ладонью его по лицу.
- Как "так"? Я предложил тебе выйти за меня, предложил стать семьей, я хочу ребенка, хочу жену.
- Я попросила подождать, я не отказала, - мягко ответила.
- Ты и не согласилась. До сих пор, Ромина, а это тоже кое о чем говорит. Я не видел счастья в твоих глазах, когда я попросил тебя. Ты была озадачена, удивлена и растеряна. Но радости? Нет... Уже больше полугода прошло, - ему больно... я почти осязала его боль теперь, отчего у самой сжалось внутри, но интуиция, да называйте, как хотите тот маячок внутри... он говорил, что нельзя спешить, нельзя бросаться в омут с головой.
- Я не ожидала, - ответила честно, но часть правды была в том, что я боялась и была не готова. До сих пор не готова.
- А как ты себе все представляла? Что мы так и будем жить у тебя в доме? И я не захочу чего-то более серьезного? - недоумевал он, распаляясь снова, убрал мою руку со своего лица...
- Тебе двадцать один, мне девятнадцать, куда спешить? - теперь не понимала я, ведь брак - серьезный шаг. И если кто-то из двоих не готов, зачем спешить? Я ведь не убегаю, чтобы меня пытаться привязать...
- А чего ждать? - приподнял он бровь, сложив руки на груди. Не к добру... ой, не к добру.
- Самореализации, твердой почвы, - уверенно сказала я, как само собой разумеющееся.
- Деньги есть, жилье есть, возможности позволяют, - перечислил он в тон мне.
- Обширно мыслишь, Малик, - хмыкнула, едва сдержавшись, чтобы не закатить глаза.
- Почему же? - фыркнул, всем своим видом показывая, как не нравится ему русло, в которое вылился разговор.
- Ты видишь лишь контуры, зарисовки, а я вижу всю картину.
- И какая она? - почти издевательски спросил он.
- Не впечатляющая, - тихо ответила, отведя взор.
- Ты не любишь меня? - его коронный вопрос в каждой стычке, словно так и ждет, что скажу ему: да, не люблю.
- Люблю.
- Врешь, если бы любила, прекратила бы ломать комедию, - настолько язвительно проговорил он, что начал злить меня.
- Комедию? Я хочу танцевать, это сущность моя! Я не готова сесть дома в куче кастрюль и ползунков, - возмутилась, вперившись в него взглядом.