Один в поле
– Я видел Мировой Свет, – с гордостью перебил его юноша.
– О-о-о! Так ты – избранный? – В словах горца не было сарказма. – Это очень хорошо. Миллионы людей никогда не увидят ничего подобного, хотя твердят о нем на каждом шагу. Давай попробуем так… Закрой глаза. Да не бойся – я не буду высасывать кровь из твоих жил. Это бывает только в ваших глупых книжках, которыми вы друг друга пугаете, как малые дети.
«А чего я, собственно, боюсь? – подумал Гаал. – Он бы мог убить меня беспомощного уже сто раз. И меня, и Зариса…»
Он опустил веки, но, к удивлению своему, продолжал видеть все вокруг, словно те вдруг стали стеклянными. А потом непреодолимая сила подняла его вверх. В испуге он бросил взгляд вниз и увидел спящего друга и пулемет, и себя, сидящего рядом, привалившись к огромной каменной глыбе.
«Я умер?»
– Прекрати городить глупости, – голос горца был чуть раздраженным. – Ничего с тобой не случится.
«Куда он несет меня?»
Рой оглянулся, но не увидел рядом смуглого тела. Он был один и поднимался все выше и выше. Накрыла паника, но тут же растворилась в уверенности:
«Я же сплю. Мне все это снится».
– Если тебе так спокойнее, – думай так.
Горца внизу, на стремительно уменьшающейся площадке, не было. Не было его и рядом. Зато – руку протяни – уже маячило небо, превратившееся в туманную стену. Миг – и Рой летел в мутном мареве, ожидая промозглого холода, но не чувствуя его.
– А куда тогда девался рядовой Бекту? – спросил он, чтобы отвлечься: все-таки ему было не по себе.
– Он тоже был у нас, – спокойно ответил горец. – Он хотел вернуться назад. Чтобы еще раз увидеть Мировой Свет, но заблудился в облаках, которые ты сейчас принимаешь за туман, и провалился в расселину, скрытую снегом. Ваш командир – смелый человек, ничего не скажешь – пять раз прошел рядом с ним, но не услышал его. Горы – капризная штука, Рой: можно сказать вполголоса слово на одной вершине, и тебя услышат на другой, а можно кричать во весь голос, но тебя не услышат в двух шагах. Только лавину вызовешь на свою голову. Мы не могли бросить его умирать.
– Ты сказал, что он был у вас. А где он сейчас?
– Где? У себя дома, в маленьком городке на берегу реки. Он не хотел больше убивать других людей, как не хочешь этого ты.
– Я? – Рой сказал, что хочет убивать, но вдруг понял, что это – ложь. – Я солдат, – только и смог сказать он.
– Если бы ты был убийцей в душе, я бы не пришел поговорить с тобой, мальчик.
Туман кончился, и Рой снова, как и в прошлый раз, замерев в восхищении, смотрел на Мировой Свет. Только теперь он был так ласков, этот Свет, что и без очков не обжигал глаз, лишь вливался в сердце теплым потоком.
Движение ускорилось, и юноша с изумлением увидел, как стремительно заворачиваются внутрь края туманной чаши внизу. Миг – и чаша превратилась в перламутрово-белый шар, огромной жемчужиной висевший в пустоте под ногами.
Почему в пустоте? Непроглядная чернота вокруг оказалась наполненной мириадами ярких огоньков. Из-за все уменьшающегося в размерах шара (огоньки при этом были неподвижны) выскользнул другой, зеленоватый, кажущийся полупрозрачным от окутывающей его дымки. Еще мгновение – и все три предмета оказались в поле зрения разом: Мировой Свет, превратившийся в ослепительно яркий кружок меньше самой мелкой монеты, и два шара. Рой не успел удивиться, а увиденное уже слилось с морем огоньков, которых становилось все больше и больше. Они, наконец, стали двигаться, сближаться, сливаться в сгустки, чтобы превратиться в какой-то момент в нечто вроде огромной спирали, сплетенной из нескольких светящихся жгутов. Медленно поворачиваясь, спираль висела в абсолютной черноте и больше не уменьшалась.
– Правда, красиво? – спросил над ухом горец, о существовании которого Рой как-то позабыл.
– Красиво… А что это?
– Это… В вашем языке, мальчик, нет слова, чтобы назвать это. Это – миллиарды и миллиарды Мировых Светочей, один из которых – наш с тобой. Его даже не видно отсюда, так он мал по сравнению с этим Световым Островом.
– Но этого же не может быть! Мировой Свет один!
– Как видишь, это совсем не так.
– А что это был за шар?
– Это – наш Саракш. Он вращается вокруг нашего Мирового Света. А на нем живем мы с тобой.
– Этого не может быть…
– В мире есть многое, что трудно себе представить.
– А как же Мировая Твердь?
– Ее нет. Мы живем не внутри пузыря, как нам кажется, а на поверхности шара. Единственная твердь – это сам шар. Под нашими ногами. Но нам не повезло – свойства воздуха, которым мы дышим, таковы, что он искажает все вокруг. Не понял? Неважно. Пойми главное: вокруг каждого Мирового Света, который кажется тебе светящейся точкой, вращаются такие же миры, как наш. И на очень многих из них есть жизнь. А на некоторых даже живут люди. Есть такие же, как мы с тобой, мальчик, есть – совсем другие, непохожие на нас.
– Не люди?
– Тоже люди. Другие, но люди. Не как мы с тобой.
Рою почему-то стало приятно, что горец, которого он еще недавно ненавидел всем сердцем, сказал так. «Как мы с тобой». Поставил между собой – всемогущим великаном из сказки – и простым солдатом знак равенства.
Световой Остров вдруг стал стремительно расти.
– Я покажу тебе мир, откуда явился к нам твой Мах Сим…
Снова начала увеличиваться одна из ярких точек, на глазах превращаясь в Мировой Свет, промелькнула мимо череда огромных шаров, пока в поле зрения не остался всего один – не перламутрово-белый, как Саракш, а ярко-голубой, раскрашенный белыми мазками и спиралями, будто детский мячик. Под белой пеленой угадывались бурые пятна. Мгновение – и Рой уже мчится над поверхностью шара, а внизу все очень похоже и не похоже на Саракш: яркая зелень лесов, сапфировые блестки озер и ленточки рек, огромные белоснежные города с мириадами машин, похожих на птиц над ними…
– Видишь? Эти люди не разрушили свой мир, как вы – свой. Они все сохранили и приумножили, хотя и были в шаге от такой же катастрофы, что выжгла половину Саракша.
– Зачем же они тогда явились к нам? – У Роя щемило сердце от всей красоты, что расстилалась под ним: один пейзаж сменял другой, одно чудо затмевало другое. – У них тут настоящий рай, а у нас…
– Они настолько щедры, мальчик, что главная их цель – поделиться своим счастьем с другими. Они стремятся делать добро любой ценой.
Капралу вдруг разонравился этот мир под ярко-голубым небом. Резали глаз и небо, и чересчур яркая зелень, и неправдоподобная белизна домов, и серебристые искорки летающих машин… До жути захотелось домой, под привычное серое и твердое на вид небо Саракша.
– Любой ценой? – переспросил он. – А если цена слишком велика?
– Я тоже спросил об этом Мах Сима… И знаешь, что он мне ответил? Что люди иногда сами не знают, что такое добро. «А ты знаешь?» – спросил я его. – «Знаю», – ответил он. И именно эта его уверенность понравилось мне меньше всего…
– Так почему же… – начал было Рой… и тут все исчезло.
Над ним склонялся хмурый Зарис, а над его плечом виднелось знакомое серое небо Саракша. Он был дома.
– Хватит дрыхнуть, – буркнул друг. – Собираемся и отчаливаем. Поступил приказ командования об отмене операции. Фогуту злой, как собака, – он ее два месяца готовил…
– Сворачиваемся, так сворачиваемся. – Рой легко вскочил на ноги и украдкой бросил взгляд на то место, где сидел горец: гравий был примят, но поди разберись чем – босыми ступнями или кованными триконями подошвами горных ботинок. Похоже, что и сам гость, и фантастическое путешествие ему всего лишь приснились. Чего не привидится после многочасового перехода, да накануне боя?
Но одно он знал твердо: ему больше не хотелось мстить…
Глава 6
Егеря едва успели снять ранцы и подсумки, запихнуть под койки бронежилеты и наскоро почистить оружие – капитан Фогуту завел порядок в стиле маршала Зогу: «Сам в пыли, дерьме, грязи, а оружие – блести!», – предвкушая, как будут наслаждаться под чуть теплой водичкой в душе, а на пороге казармы вырос дневальный из новичков: