Арена любви

«Не он… Я», — пронеслось у нее в голове.
— Я еду на виллу, — сказал со своей обычной кривой усмешкой Микеле. — Если вам туда же, буду счастлив подвезти.
Вера не поняла, шутит он или говорит серьезно.
— Не знаю…
Джулио бросился к ней.
— Мамочка, пожалуйста! Соглашайся. Мне тоже хочется на лошадку.
Вера подумала, что ребенок еще слишком мал, а лошадь слишком большая и неизвестно, какой у нее нрав, поэтому она не может отпустить его одного. А вдруг он упадет или сломает ногу?
— Я спешусь… Джулио сядет в седло, и мы вместе поведем ее, — предложил Микеле, словно прочитав ее мысли.
У Веры не возникло приемлемых возражений. Поблагодарив Паоло за приятную прогулку, Вера разрешила Микеле усадить мальчика и повести лошадь под уздцы, но медленно, чтобы он не потерял равновесие и не упал.
Едва они вышли из рощи и направились к конюшне, как на дороге появилась машина Нино. Заметив их, он повернул.
— Что здесь происходит? Урок верховой езды? — спросил он с очевидным неудовольствием.
Не так Вера представляла их встречу, но подавила в себе желание попросить у него прощения. Разрешив Микеле покатать сына, она не совершила ничего дурного, по крайней мере так она считала.
— Сначала мы с Паоло искали в лесу трюфели, а потом Микеле предложил Джулио покататься, — ответила она, не скрывая обиды.
Нино внимательно поглядел на своего единокровного брата, видимо чтобы понять его намерения, но Вера ничего не могла прочитать в его глазах, ибо он был в черных очках.
— Не буду вам мешать, — с раздражением в голосе сказал он и перевел взгляд на Веру. — Увидимся позже.
Вера не могла ничего понять, но почувствовала, что Микеле доволен случайной встречей. Он только пожал плечами, когда Нино повернул и поехал к дому.
Глубоко задумавшись, Вера сидела на сене в старинной конюшне, дожидаясь, когда Джулио вместе с Микеле распрягут лошадь и напоят ее.
Тем временем Нино поднялся к бабушке, чтобы поздороваться и сообщить о своем возвращении. Он постучал в дверь, и она позволила ему войти. Черное платье подчеркивало худобу старой женщины, которая сидела в своем любимом кресле с высокой прямой спинкой. Перед ней на столе лежали фотографии ее сына Лоренцо.
— Бабушка, ты хорошо себя чувствуешь?
Она кивнула.
— Подвинь себе кресло, Нино. Я хочу с тобой поговорить.
Начав с того, что без Джулио вилла Воглиа потеряет свою привлекательность, она повторила свою мысль о том, что он должен жениться на Вере, чтобы мальчик остался в Италии.
— Он — все, что у нас осталось от Слая, — сказала она, и ее темные глаза заблестели слезами. — Если у тебя не будет сына, он — единственный надежный наследник, которому в свое время можно будет доверить управление семейными владениями.
Нино отлично знал, что Мария думает о Пьетро. И она была права. Мальчик рос прожорливым, завистливым, лживым. Но хуже всего было то, что врачи больше не разрешали Сильване рожать. Желание бабушки видеть Веру его женой отозвалось в его душе бурей эмоций.
— Бабушка, это невозможно, — сказал он, едва она замолчала. — Таким бракам был положен конец еще в прошлом веке.
Однако Мария отлично знала своего внука и читала его мысли, словно открытую книгу.
— Ты не сказал «нет», — заметила она. — Наверное, это будет не такой уж большой жертвой с твоей стороны. Подумай, caro. Вера — деловая женщина, к тому же американка, и она любит свою страну. Но ее место здесь. Она принадлежит вилле. Я почувствовала это в первую же минуту, как увидела ее.
За ужином в основном молчали, наверное потому, что Мария в первый раз присоединилась к членам своей семьи. Склонившись над тарелкой и искоса поглядывая, как Нино ест салат, Вера думала о том, сердится или не сердится он из-за того, что застал ее в обществе Микеле, когда вернулся из Рима. Похоже, не сердится. И все-таки он почти все время молчал. Неужели он раздумал ехать с ней в Турин? Неужели раздумал?
Когда ужин закончился, Джина вызвалась почитать Джулио сказку, искупать его и уложить в постель. Ее великодушие пришлось как нельзя кстати. Если Нино не заговорит со мной… если он уйдет в свой кабинет… я сама поднимусь к нему, думала Вера. Надо же выяснить…
Но он не ушел. Наоборот. Он пригласил ее подышать вечерним воздухом. Предложив ей руку, он повел ее в сад, мимо фонтана к кипарисам, укрывавшим каменную скамейку.
— Посидим? — спросил он.
Вера отрицательно покачала головой.
— Я предпочитаю пройтись.
Он внимательно смотрел на нее своими черными глазами.
— Вера, что случилось?
— Ничего. — Она помолчала. — Мы не едем в Турин?
Уголки его губ поднялись вверх. Она хочет ехать с ним. Недобрые чувства покинули его, по крайней мере на какое-то время, рассеялись как дым, как туман.
— Предлагаю ехать завтра утром, — ответил он, — если тебя это устраивает.
Она нежно улыбнулась ему, и этого было достаточно. Не в силах сдержаться, он наклонился и поцеловал ее.
И тотчас они оба потеряли власть над собой. Нино раздвинул языком ей губы, и Веру обожгло как огнем. Я хочу его, с отчаянием думала она. Боже, как я хочу его! Хочу, чтобы он взял меня. Никогда, даже в самые счастливые минуты со Слаем, она не чувствовала такого беспредельного желания близости.
В это время Микеле смотрел на них, стоя у окна на третьем этаже виллы. Примерно через час, после того как Нино и Вера расстались, он тихонько постучал в ее дверь.
— Микеле? Что случилось? — с изумлением спросила она, увидав его на пороге.
— Могу я поговорить с тобой?
Как раз этого Вере не хотелось. Не хотелось портить себе настроение. Не хотелось, чтобы, не дай Бог, Нино застал их наедине. И все же он — дядя Джулио, единокровный брат Нино и Слая. К тому же он был добр к Джулио и покатал его на лошади. Подавляя раздражение, она отступила на шаг, оставив дверь открытой.
— О чем?
Микеле сразу взял быка за рога.
— Я видел, как ты в саду целовалась с Нино… Нет… Позволь мне договорить. Вера, я хорошо отношусь к тебе, поэтому должен тебя предупредить. У моего единокровного брата любовница в Сан-Джованни-Бьянко. Уже много лет. Ты совершаешь ошибку.
Усилием воли Вера заставила себя не перемениться в лице.
— То, что было между мной и Нино в саду, тебя не касается, — холодно ответила она. — Скоро я возвращаюсь в Штаты, и это положит конец твоим страхам.
Микеле не сводил с нее оценивающего взгляда. И неожиданно она поняла, что он с удовольствием сам поухаживал бы за ней хотя бы для того, чтобы досадить Нино.
— И все же, будь я на твоем месте, я вел бы себя осторожнее. У него взрывной характер… он может натворить что угодно, особенно пока он на вилле. Если учесть стресс, который он пережил в связи со смертью отца, я не понимаю, как он до сих пор не сорвался.
Не зная, что сказать, Вера в ужасе смотрела на него.
Пожав плечами и как будто собираясь уходить, Микеле сделал прощальный выстрел.
— У нас тут был несчастный случай, — медленно проговорил он. — Нино и его невеста… Они о чем-то спорили в машине, а скорость была большая, и он вырвал у нее руль. Оба были серьезно ранены. Погляди на его лицо… на лоб и виски. Там еще остались шрамы.
Теперь Верой владело уже не раздражение. Ее охватила ярость. Ей был отвратителен этот разговор, отвратителен Микеле, отвратительны семена сомнения, которые он посеял в ней.
— А у тебя что за шрам на щеке? — спросила она. — Ты заработал его в драке?
— Странно, что ты спросила, — спокойно ответил Микеле, и сердце замерло у нее в груди. — Нино ударил меня хлыстом, когда нам было по семнадцать лет… Я тогда поселился на вилле Воглиа.
  
8
 
Волосы у Веры развевались на ветру, когда Нино на другое утро вез ее в своей открытой спортивной машине в Турин. Она изо всех сил старалась не думать о том, что ей сказал накануне Микеле. Она напоминала себе, что пока еще слышала только одну версию, а этого недостаточно. Понятно, что Микеле не на равных со своими сестрами и братом, поэтому не может не ревновать. И в то же время совсем забыть, что он ей говорил, она тоже была не в силах. Конечно, ей не нравились разговоры о нраве Нино, но она уже сама неплохо знала Нино и могла довериться собственным впечатлениям. Другое дело — любовница в Сан-Джованни-Бьянко, мысли о которой никак не выходили у Веры из головы.