Переплетенные (ЛП)

Ее нижняя губа дрожит, а щеки становятся еще розовее.
— Да. Я... — она жестом показывает на рюкзак у кровати.
— Домашняя работа, да, я знаю.
Я продолжаю изучать ее, когда сгибаю палец и зову к себе.
— Иди сюда.
Когда она останавливается передо мной, я опускаю руки на ее плечи, не оставляя ей другого выбора, кроме как повернуться лицом ко мне. Меня чертовски достает, что она держит свой взгляд опущенным.
— Что случилось?
— Ничего.
— Снимай свою одежду.
Теперь она смотри мне в глаза.
— Что? Почему?
Наклонившись, так что мы находимся почти нос к носу, я понижаю голос, чтобы объяснить ей ситуацию.
— Потому что, малышка, я не думаю, что ты говоришь мне правду.
— А раздевание поможет?
Ах, вот такая дерзость мне от нее нравится.
Я пальцами скольжу по ее плечам и вниз по рукам.
— Да. Я знаю, как вытянуть из тебя правду.
— Данте. Удача и Ромео...
— Подождут внизу, пока я с тобой не закончу.
Ее дыхание учащается, но она все еще стоит на месте. Одежда до сих пор на ней. Крепко держа ее за руки, я разворачиваю ее.
— Положи руки на стену.
Она колеблется.
— Данте...
— Разве я просил, детка?
— Нет.
На этот раз я жду. Смотрю на нее, пока она не встает у стены, как будто ждет полицейского обыска.
То, что я собираюсь ей дать, незаконно.
Как обычно, я ошеломлен тем, насколько совершенен каждый ее сантиметр. Я встаю близко к ней. Провожу пальцами по ее голым бедрам, под шорты, а затем обратно. Пальцами я расстегиваю кнопку и молнию, припускаю достаточно, чтобы мог сжать руку спереди. Нет, все еще слишком туго. Я дергаю их вниз, и они кучей падают у ее ног.
Она совершенно неподвижна. Когда моя рука соединяется с ее задницей, Карина подпрыгивает и взвизгивает.
— Выйди из них.
Она, наконец, выступает из них и пинает шорты в сторону.
— Хмм. Ты мне нравишься в белом. Должен купить тебе больше такого, — рукой глажу ее задницу и бедра, затем скольжу по передней части, скольжу вниз, пока не сорву джек-пот. Свободной рукой перекидываю ее волосы через плечо и прокладываю поцелуи до самого уха. Пальцами ласкаю ее киску.
— Раздвинь ноги.
Она раздвигает их на несколько сантиметров. Мягкий стон слетает с ее раскрытых губ, затем более громкий, когда средним пальцем я скольжу внутрь.
— Почему такая мокрая, малышка?
Ее руки начинают дрожать, и я боюсь, что она больше не сможет держать себя. Я обхватываю ее за талию и крепко прижимаю к себе. Вытащив палец, весь влажный, я дразню ее клитор и кружу вокруг него.
Карина жалобно стонет.
Скольжу в ее тугую дырочку двумя пальцами и, не торопясь, двигаю.
— Скажи мне. И не лги.
— Я не могу.
Зубами я царапаю ее плечо. Достаточно, чтобы заставить ее дрожать, но не оставить никаких отметин.
— Ты можешь рассказать мне все.
— Я не хочу, чтобы ты злился.
Какого черта я вообще могу на нее злиться?
— О. Ох. Пожалуйста. Посильнее.
— Нет, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать.
Господи, я провел много допросов за годы работы в клубе. Ни один из них не был таким веселым.
Ни один из них не делал меня таким чертовски твердым.
Она хныкает и трясется в моих руках.
— Мне было страшно внизу.
Это заставляет меня остановиться. Она продолжает двигать бедрами в поисках облегчения.
— Чего ты испугалась, малышка? Удачу и Ромео? Они никогда не причинят тебе вреда.
— Я знаю, — шипит она, когда я продолжаю толкаться в нее пальцами. — Я знаю, что ты никому не позволишь причинить мне боль.
Она что-то скрывает.
— Что еще?
— Пожалуйста, не заставляй меня это говорить.
Конечно же, сейчас я, действительно, хочу знать.
— Ты должна, детка. Ты не можешь хранить от меня секреты. Особенно, если это что-то, что расстраивает тебя.
— Мне было страшно. Я думала, что вы втроем можете держать меня и делать со мной все, что захотите, и я не смогу остановить вас, — говорит она, затаив дыхание. Так быстро, что я почти не улавливаю всех слов. Ее киска сжимает мои пальцы, и она такая мокрая, что ее соки стекают по моей руке.