Голос из хора

Врач говорит: 
- Либо дураком тебя признать, либо здоровым - в любом случае вилы. 
- И я сегодня сижу на вашей подсудимой скамье!.. 
- Все дивлятся на меня, як на тигра. 
- Покажите же теперь ваше мужество! 
- ...Чтобы работать и приносить пользу стране, где мой народ живет! 
- Одна минута молчанки. 
- И тем самым устранить из жизни. 
- Но ихний образ у меня в глазах остался! 
...Если в секции слишком шумно, надеваю ушанку. Это уже закон: чем человек ниже в умственном или образовательном цензе, тем в большинстве случаев он громче, крикливее. Это какая-то страсть производить в воздухе шум. Некоторые, даже рассказывая, надрывают горло, вопят. Точно хотят перекричать кого-то. 
Радио не выключают. Говорят, под радио им крепче спится. Шумовой фон, вероятно, создает иллюзию жизни, полной смысла, событий. Или это способ заговорить пустоту, гложущую изнутри, как болезнь, попавшего в беду человека? В тишине они сошли бы с ума. 
Как я жил вчера? Небо было очень звездным. Пришел ночью с работы и повесил в головах чистое полотенце. Как будто убрался к празднику. Бывает, от этой мелочи все в жизни зависит. Вот и полотенце - почти вымытая до блеска квартира. 
21 апреля 1968. Пасха. 
...Или просто тихо сидеть, отдыхая всем телом. 
Любовь к ночи за избытком света. Слушание (подслеповатость) пейзажа. 
- Одеться бы небом и как по ковровой дорожке - через запретку!.. 
Поверил в факт бессмертия от его повторения: сошло два раза в побеге, и в третий сойдет. 
- Солдат не посмеет стрелять - у него рука отсохнет вместе с ружьем... 
Мораль: за что даруется высшее благо? Возможно, за то, что птичек кормил, когда самому есть хотелось. И сам не помнил потом, когда же он их кормил. 
Мне лист бумаги - что лес беглецу. 
- Лес лучше поля: в лесу укрыться можно. 
- А ты возьми палочку в руки и иди, и иди... 
- Иди - там тебя ждет недописанная страница! 
"Очарованный Странник" Лескова, возможно, написан в пику разочарованным дворянам Пушкина и Лермонтова. 
- Напиши ей тогда, что я не умер. Что я просто - ушел. 
Говорят: как звезд в небе. На самом деле звезд не так уж много. Их можно пересчитать по пальцам. Сколько в Большой Медведице? От силы семь. Но они видят друг друга и помнят: наперечет. 
Одинокий брезгливец: 
- Я бы мог несколько месяцев с вами интересно беседовать. Не переставая! 
Смешно. Тетерева. Вслушайтесь лучше в свист ветра. 
Живу одиноко и замкнуто. Прогуливаюсь вечерами, по полчаса перед сном. Приятно, когда никого рядом. 
Это от тесноты. А пишут в книгах-журналах, что каждый человек нуждается в личном прос-транстве и, если всюду люди, можно заболеть. Невольно набрасываешь на ресницы невидящую сетку и, пользуясь рассеянным зрением, смотришь, но не видишь. Видишь только, что кошка вытянула ногу, как фабричную трубу, и вылизывает, - хорошо. 
Всё как встарь, как в прошлом году: сижу за тем же столом под той же березой, и всякие сережки и семечки капают на бумагу, словно это было вчера. Скорость в распускании листьев, в повороте солнца на лето такая, как пускают в кино, когда хотят показать, что прошло столько-то лет, - не успел снег выпасть, и уже тает, и уже вишни цветут. Как-то даже жалко, что время так быстро течет. 
10 мая 1968. 
В музыке Моцарта, Гайдна сохраняется значение благовеста. Правда, у них он становится благовестом любви и весны. Когда до нас по радио долетает подобная музыка, то как-то не допускаешь умом, чтобы автор ее мог умереть. 
Пока жду разгрузки, любуюсь на лес, подошедший близко к запретке. Такая осиянная плоть, фосфоресцирующая зернистость. Кроме Клода Лоррена, ничего не подберу. 
Впадаю в пастораль. Но когда смотришь подолгу на один и тот же, навязчивый, манящий ландшафт, и он внезапно меняется на фоне неизменного быта и растет быстрее, чем мы живем, когда природа оказывается подвижнее человека и реагирует более внятно, сознательно, давая даже в этом ничтожном загончике столько пищи душе и глазу, что хочется ее непрестанно благодарить, - тогда возвращаешься невольно умом к одному и тому же дереву, и стремишься постичь это плотное, пучеглазое облако, и удивляешься его доброте и спокойному превосходству над нами. 
Говорят, в Западной Германии самые интересные люди - полицейские. Они же всего человечнее и снисходительнее к нашему брату. Видимо, все же какое-то, по характеру и духу профессии, соприкосновение с фантазией, с чрезвычайным и экзотичным в быту делает их понятливее и живее для нас. Русский бродяга-пропойца, странствуя по Германии, по несколько суток (недель) регулярно отдыхал за решеткой. Накормят и, случалось, опохмелиться поднесут - на свои деньги. Как-то подобрали на улице. Камера-одиночка. Вдруг - добродушная, толстощекая рожа шуцмана в кормушке и кружка пива. В виде приветствия (рот до ушей): 
- Смерть немецким оккупантам! 
Единственные русские слова, какие знает. 
- У немца была задача капитулировать Россию. 
- Всю грудь оккупировало. 
- Ауфштейн! - пошутил мужичонка, вбегая в курилку, но таким грозным тоном, что я ужаснулся: помнит! И рассмеялся ненатурально каким-то демоническим смехом. Удивительно, как ненависть разъедает сердца. Как ненавидящие слабы и беспомощны, как ненавидящие беззащитны... 
О Гитлере: 
- Его обращение погубило. Страшно погубило. Наш не любит, когда по морде. 
- Жиды снятся?! 
(Обычная шутка на тему стонов или криков во сне. Жиды приходят ночью душить и мучить спящего, который, надо думать, когда-то их ликвидировал. Конечно, не грех было тогда их убрать, но вот теперь они - снятся...) 
...Сидит в камере мальчишка 
Лет шешнадцати дитё. 
- Ты скажи, скажи мальчишка, 
Сколько душ ты загубил? 
- Восемнадцать православных 
И сто двадцать три жида. 
- За жидов тебя прощаем, 
А за русских - никогда! 
Завтра утром на рассвете 
Расстреляем мы тебя. 
(Старинная песня) 
Человек всегда и много хуже, и много лучше, чем от него ожидаешь. Поля добра так же бескрайни, как и пустыни зла... 
- А если есть изверг - что хотите делайте, он все равно - изверг! 
- Хватит ли у меня силы мужества кошку в топке сжечь? 
- Я за свою идею не одного на тот свет отправил. 
Русский человек только и делает, что искушает Господа каким-нибудь рацпредложением. То один вариант предложит, то другой по части устроения мира. Богу хлопотно с русским человеком. 
- Всех, кто не в нашей компании, я бы уничтожил! 
- Если б снял я тогда с него золотые часы, давно бы был на свободе... 
- На мне два трупа. 
- Дал ему руки замарать. 
- Я ему говорю с той стороны (у брода): - Не ходи, Василий Иваныч. Стрелять стану. - А он - идет, смеется: не выстрелишь... 
Что было делать? 
- Ладно, отвечаю, о вашем деле я никому не расскажу. Но как вы могли, скажите, детей ведь, детей, трех-четырех лет, сколько их там оставалось, в детсаду?.. 
- Да дети-то были бесхозные!.. 
- Хочу, говорит, чтобы меня зарезали чистые руки... 
- Ну а жалко было? 
- Какая жалость, Андрей? 
Убийца, даже праведный и несчастный, обязательно убьет "неправильно", "неуместно", не так и даже подчас совсем не того, кого намеревался убить. Труднее понять, зол ли убийца, или это больше - судьба, случай, стечение обстоятельств. Преобладающее чувство - "не я!" (а так получилось). Но не всегда ли у нас при самом плохом - "не я"? Не способен ли "добрый" на зло, любой добрый на любое зло, а все решает какой-то третий случай? И не потому ли - кто в мыслях своих, ибо этого уже достаточно: убийца!? 
- Во мне злости столько, что положи меня на лед - на полтора метра оттает. 
- Пускай я лучше умру, чем убью. 
...Посмотрел на кошку, сказав ни к селу, ни к городу: 
- Ее убить надо. 
Беззлобно, спокойно, как говорят - пора завтракать, или не мешает побриться.