Луэлла

- Уходи! Быстро уходи! На пять метров... Для людей это опасно... 
Я инстинктивно отбегаю назад, спотыкаюсь о ножку скамейки, падаю... 
И вижу, как над головой Луэллы вспыхивает ослепительно-яркий огненный шар. 
Я прикрываю глаза ладонями, чтобы не ослепнуть от пронзительного света. И сквозь огненную пелену вижу, как Луэлла тянется к сгустку жаркого пламени. 
И как она медленно исчезает, тает в воздухе, превращаясь в едва заметную тень, в полупрозрачный силуэт на опаленном речном песке... 
Потом исчезает и эта тень... 
И я остаюсь один на пустынном речном берегу. 
Только чайки о чем-то тревожно кричат над зеленой водой... 
VI 
Ночью мне снились какие-то диковинные космические корабли, пустые и мрачные планеты, космические пираты, сбежавшие из сказок Кира Булычева про Алису. Они всю ночь гонялись за мной с планеты на планету и палили из бластеров. А я прятался от них в каких-то темных и гулких пещерах. И когда пираты почти настигли меня, и я уже готовился проснуться, чтобы пробуждение спасло меня от кошмара, вдруг откуда-то возник космический флаер, из него выскочила Марисель, но на самом деле это была Алиса Селезнева. В руках она легко держала тяжелый скорострельный бластер. Алиса направила грозное оружие на космических пиратов, они испугались и убежали. 
А Алиса не стала их догонять. Она подошла ко мне и, улыбнувшись, спросила, весело блестя бусинками черных зрачков: 
- Ну, как я их? 
И я проснулся. 
Было раннее утро. Небо, еще вчера бездонное и лазурно-голубое, затянули хмурые осенние тучи. Нудно сыпал мелкий осенний дождик, оставляя на оконном стекле прозрачные слезинки дождевых капель. Они быстро скатывались по оконному стеклу, оставляя после себя влажные бороздки - сырые следы осени. 
А ведь еще вчера было тепло и почти по-летнему светило солнце! 
И вчера уехала Марисель... 
Вчера мы расстались... 
Что она мне сказала? Будто бы она прилетела на Землю с другой планеты, которая называется Ауэя и находится на расстоянии 45 световых лет от Земли. Шутница... Она хотела меня сильно расстраивать... 
Мигом слетели последние остатки сна. 
Так, значит, Луэлла мне не приснилась? И Марисель Ландровес, кубинка двенадцати с половиной лет, на самом деле была инопланетянкой? И вчера, во время прощания, она доверила мне свою тайну? Тайну, которую она не решилась доверить больше никому. Никому. Даже Фиделине... 
Рассказала мне о себе - и улетела... 
"А если, -мелькнула неожиданная мысль,- если это был не сон? Просто перед отъездом, чтобы скрасить грусть расставания, Марисель решила рассказать мне фантастическую сказку? Она же знала, что я люблю фантастику, и была уверена, что после этой истории мне будет не так грустно?.." 
Но я отбросил эту мысль, глупую и ненужную. Не стала бы вчера Марисель шутить и придумывать сказочные истории. Расставание - не лучшее время даже для дружеских розыгрышей. И глаза у нее были очень грустными. Наполненными тоской. 
А еще этот ослепительно белый огненный шар, похожий на небольшое солнце, который ярко вспыхнул над головой Марисель. Не приснился же он мне, в самом деле! До сих пор перед глазами крутятся разноцветные круги... 
Только сейчас я понял, осознал, что вчера произошло. Только сейчас я понял, что действительно больше никогда не увижу Марисель. Вчера, когда она исчезла в огненном шаре, я почему-то не сразу поверил в невозможность новой встречи. Еще теплилась какая-то невероятная надежда, что она улетела не навсегда. Глупая и смешная надежда... Но я верил, что она улетела не навсегда. Creia que no habia volado para siempre,- как красиво это звучит по-испански. Не навсегда - no para siempre. 
Но только сейчас я понял, как безысходно звучит это маленькое слово никогда. 
Никогда вместе с Марисель я не буду смотреть на ночное звездное небо. 
Никогда не поспорю с ней о фантастике. 
Никогда не услышу, как в азарте она небрежно бросит: "Фантастика- чушь собачья!" 
Никогда не увижу ее озорных веселых глаз. 
Никогда больше не коснусь, робея, ее тонкой смуглой руки. 
Никогда. Никогда-никогда. Nunca. Потому что Марисель больше нет на Земле, а земные конструкторы еще не придумали сверхсветовые звездолеты, которые могли бы мгновенно достичь далеких звезд. Земные космические корабли еще не выбрались за пределы Солнечной системы. А 45 световых лет это такое гигантское расстояние, что никакой жизни не хватит. Чтобы пересечь его и добраться до Ауэи. И снова увидеть Марисель. Снова увидеть Луэллу... 
И стало так грустно, такая глухая тоска навалилась многопудовой тяжестью, и я почувствовал себя таким маленьким и одиноким, беззащитным перед мрачным и холодным ликом безжалостного космоса, что захотелось куда-то спрятаться, где меня никто не смог бы найти, и дать волю слезам. 
Разреветься, как в раннем детстве... 
И пусть кто что хочет, то обо мне и думают! Мне все равно... 
В школу идти не хотелось. Что там делать? Ведь на переменке ко мне больше не подойдет Марисель... 
А Ленка Воронюк начнет придираться за вчерашнее... 
Но все-таки в школу я пошел. Не мог не пойти... И не потому, что мои родители, окажись они дома, не пришли бы в дикий восторг, что их единственный сын в самом конце четверти вздумал прогуливать уроки, когда на счету каждая отметка. Если говорить об отметках, то сейчас они интересовали меня не больше, чем бельевая веревка решившего утопиться. 
Пусть хоть сто колов наставят, мне сейчас все равно! Марисель уже не вернется... 
Я пошел в школу, чтобы увидеть Фиделину. Хотелось увидеть ее, чтобы удостовериться, что она еще здесь. Что она неожиданно не уехала на Кубу и не улетела бы на какую-нибудь далекую и недоступную планету. 
Я должен был увидеть Фиделину и рассказать ей, кем на самом деле была Марисель. 
Фиделина приехала в Староволжск в декабре. Чуть меньше года назад. Но за этот малый срок случилось столько всего... Особенно на первых порах, когда Фиделина ходила в новичках и совсем еще не понимала по-русски. Она держалась обособленно, ни с кем не общалась, а если кто-то пытался подойти к ней во дворе, спешила убежать домой. 
Однако Фиделина быстро освоилась на новом месте. Привыкла, наверное, к тому, что не скоро увидит родной Камагуэй. А здесь, в России, тоже неплохо. Тоже интересно. Много новых людей... Да и своих, кубинских, полно. 
Так, наверное, рассудила кубинская девочка Фиделина, которой не исполнилось еще и одиннадцати лет... 
Но Марисель быстро нашла общий язык с Фиделиной. Наверное, потому - так я думал тогда - что обе девочки приехали с Кубы. Я же не знал тогда, что Марисель прилетела с другой планеты... Марисель и Фиделина были кубинками, а со своим всегда легче найти общий язык, чем с чужими, даже если они не совсем чужие, а почти что свои, потому что хотят подружиться... 
Марисель вначале как бы опекала Фиделину, помогая ей освоиться на новом для нее месте. Именно Марисель познакомила меня с Фиделиной... 
Марисель делилась с Фиделиной "жизненным опытом" на правах "старожила" - к тому времени она прожила в Староволжске почти полтора года... 
Вскоре Фиделина освоилась, перестала шарахаться от всех подряд. Ей уже не нужна была Марисель как наставница. Девчата стали просто подругами. 
Подругами не разлить водой. У них были свои маленькие секреты, в которые девчата не посвящали не только меня, но и любопытную Таньку Громову. 
Танька, впрочем, ничуть на них не обижалась. Наоборот, даже мне советовала не обижаться - дескать, они же девчонки и имеют право скрывать свои самые сокровенные тайны от излишне настырных лиц противоположного пола. Я соглашался с Танькой, но считал, что она лукавит. Как и любая нормальная девчонка, Танька отдала бы многое, чтобы узнать, о чем шепчутся под кронами тополя, растущего в самом центре двора, две кубинки - Марисель и Фиделина. По крайней мере, мне так казалось... 
Острословы "иностранного двора" шутливо называли Марисель и Фиделину сиамскими близнецами. И добавляли, что если и есть в мире что-нибудь невероятное, так это увидеть подруг порознь. В "иностранном дворе"