Все сошли с ума
— Я этого не знал…
«Надо же, какой нежный народец нами руководит — прямо-таки в муках корчатся, а некоторых слов выговорить не могут, как ни стараются!»
— Значит, кто-то проник на эту вечеринку с целью сфотографировать вас в обществе «людей определенного рода», как вы выразились. Сфотографировать, чтобы иметь возможность оказывать на вас давление… — размышляла вслух Валандра. — Сама я не участвовала в подобных мероприятиях, но все-таки мне с трудом верится, что кто-то мог так изловчиться чтобы, не пользуясь благорасположением или опекой кого-нибудь из, так сказать, официально приглашенных, получить доступ на это сборище.
Валентина Андреевна с удовлетворением отметила про себя гримасу недовольства, появившуюся на лице мэра при слове «сборище», которое она употребила намеренно.
— Что вы хотите этим сказать? — Юрий Григорьевич сделал вид, что пропустил это слово мимо ушей.
«Вот и настало время для дипломатии», — иронично прокомментировала Валандра про себя его реакцию.
— Только то, что человек, сфотографировавший вас, выполнял работу для одного из гостей, а скорее всего для хозяина. Тот специально провел его на эту тусовку.
— Что?!
— А вам самому разве не приходило это в голову?
— Насколько мне известно, там не было нуждающихся…
— Юрий Григорьевич, шантажировать можно не только из-за денег. Вы занимаете высокий пост. Очевидно, у кого-то возникло желание путем шантажа чего-то от вас добиться. Может быть, припугнуть…
— Но как тогда негативы попали к девушке? — Юрий Григорьевич вопросительно воззрился на Вершинину.
— Скорее всего она их просто-напросто украла. И если укравшая и попытавшаяся шантажировать вас девушка и ваша знакомая, которую, как вы сказали, зарезали, — одно и то же лицо, то вероятней всего, что она пострадала именно из-за этой пленки.
— Наверное, вы правы. — Черные глазки мэра опять беспокойно забегали.
— Итак, вы хотите, чтобы я нашла для вас эти негативы?
— Именно.
— Кто там запечатлен вместе с вами?
— Шаров.
— И все?
— Этого достаточно, чтобы я потерял свое место.
— Кто такой этот Шаров?
— Официально он председатель совета директоров компании «Север-Юг».
— А неофициально?
— Я сам не знал этого до определенного момента.
— Не тяните резину, Юрий Григорьевич.
— В общем, он один из шести главных криминальных авторитетов в нашей губернии, наряду с Трофимовым, Шуруповым и так далее.
— И вы хотите сказать, что не знали этого? — недоверчиво посмотрела на него Вершинина.
— Ей Богу, то есть, честное слово, — скороговоркой выпалил мэр, — впрочем, какая теперь разница! — он уныло опустил голову.
— Действительно, — согласилась с ним Вершинина, — теперь это не имеет значения.
* * *— Так где он познакомился с этой Марией Беспаловой? — Алискер отхлебнул чай.
— Вообще-то она работает в модельном агентстве «Олл старз». — Вершинина сидела в кабинете за столом и курила, — Дыкин приметил ее на какой-то презентации, шепнул несколько слов своим помощникам, и ночью она уже была в его постели.
— Все так просто?
— Я тебе говорю только то, что он сам мне сообщил. Наша задача отделить зерна от плевел.
— Нас просят о помощи, — возмутился Алискер, — и мы же еще должны думать, что из сказанного ими правда, а что нет.
— Это не так уж сложно, Алискер, тем более, если учитывать то, сколько он обещал нам заплатить.
— Сколько же, если не секрет?
— Двадцать тысяч, плюс расходы.
— Неплохо, — Мамедов допил чай и поставил чашку на стол.
— Это только пятая часть того, что он собирался выложить за эти негативы.
Алискер поднялся и начал прохаживаться по кабинету.
— Вы говорите — Беспалову зарезали?
— Да. Выясни, где это случилось. Вообще, разузнай о ней поподробнее. Работа, сослуживцы, друзья, родственники.
— Не могли ее убить те, у кого она украла негативы?
— Если это так, то наша задача сильно осложнится. Тебе все понятно? — Вершинина оторвала взгляд от бумаг, лежащих на столе и посмотрела на Алискера.
— Понятно, — Мамедов кивнул.
— Тогда действуй. Вечером доложишь.
* * *Агентство «Олл старз» арендовало несколько комнат в городском Доме офицеров.
— Молодой человек, вы к кому? — окликнула Мамедова седая бабулька, голова которой едва выглядывала из-за перегородки, отделявшей вахтерскую от холла.
Десятое мая было нерабочим днем, и вероятность того, что он кого-то застанет на месте, была ничтожно мала, но Алискер решил все-таки зайти в агентство на свой страх и риск.
— Мне нужно в «Олл старз», — он улыбнулся и подошел к перегородке, — там есть кто-нибудь?
— Сегодня выходной, — уклончиво ответила старушка и покосилась на щит, где под стеклом висели ключи от кабинетов.
— Я по личному вопросу, — Мамедов облокотился на стойку и выжидательно посмотрел на вахтершу.
— Если тебе к Женьке, можешь пройти, — смягчилась она, — он, похоже, там, неугомонный.
— Спасибо, — Алискер направился к лестнице, — какой этаж?
— Третий, комната триста шесть, там у него студия, — уважительно произнесла старушка.
В Доме офицеров было еще холодней, чем на улице. Шаги Алискера гулко отдавались эхом в пустых коридорах. Взбежав по широкой лестнице на третий этаж, Мамедов не без труда нашел большую, метра три в высоту, филенчатую дверь с номером триста шесть и, постучав, толкнул ее.
В высоком просторном помещении царил творческий беспорядок. Кругом стояли лампы на подставках и софиты, валялись отрезы однотонной и цветной ткани, огромные открытые зонты висели на ширмах и лежали на паркетном полу. Дополняли картину кубы самых разнообразных размеров: от маленьких, величиной десять на десять сантиметров, до огромных, со стороной почти полтора метра.
— Есть здесь кто? — негромко спросил Мамедов, делая несколько шагов по студии.
Никто не отозвался.
«Вышел, что ли, куда?», — подумал Мамедов и увидел, что большая ширма, отгораживающая угол комнаты, как-то странно подрагивает. Мягко ступая, он подошел к ширме и заглянул за нее. Сразу стало ясно, почему она дрожит. Прижав колени к подбородку на куче цветных тряпок лежал молодой парень в светлых, почти белых джинсах и черной рубашке на выпуск. Его темные волосы длинными прядями спадали на лицо. Парня колотило, как в лихорадке, и дрожь его передавалась на ширму, к которой он прислонился.
«Замерз, бедный», — подумал Мамедов и подошел поближе.
— Эй, — он потрогал парня за плечо и тут ему все стало ясно.
От парня разило перегаром, а за его головой валялась порожняя бутылка «Джонни Уолкера». «Неугомонный», как назвала парня вахтерша, похоже валялся здесь со вчерашнего дня, а может, с ночи. «Неужели в одного вылакал? — Мамедов толкнул бутылку носком ботинка, — здесь ведь больше пол-литра!» Алискер пил редко, но мог себе представить состояние парня. «Если его не похмелить — разговора не получится».
Он вышел из студи, прикрыв за собой дверь, и спустился вниз.
— Что, нету Женьки? — окликнула его вахтерша.
— Да там он, работает, — ответил Мамедов, — я сейчас, только куплю чего-нибудь перекусить.
Ближайший магазин был в нескольких кварталах, и Мамедову пришлось снова садиться за руль «Нивы». Купив «лекарство» и кусок краковской колбасы, через пятнадцать минут он уже снова входил в Дом офицеров. Предусмотрительно спрятав чекушку в нагрудный карман, с колбасой в руке, он миновал вахтершу и поднялся наверх. Нашел стакан на столике в углу, отвинтил пробку и плеснул в него граммов сто пятьдесят.
— Евгений, — потряс он «больного» за плечо, — подъем.
— А-а-а, — протянул тот, не открывая глаз.
— Вставай, тебе говорят.
— О-о-о, — Женька на секунду перестал дрожать и схватился за голову.
— Евгений, — он снова потряс его, — доктор приехал, вставай.