Две пары
После горячей ванны Джоанна забралась в постель и включила телевизор. По одной из программ показывали телесериал, и она невольно подумала о Люде Хейли. Джоанна надеялась, что он сам позвонит. После двухнедельного отсутствия ей не хотелось первой возобновлять отношения, несмотря на полученную в подарок розу.
Джоанна оделась потеплее: серые фланелевые брюки, высокие ботинки, желтая кашемировая водолазка, твидовый жакет и легкое пальто. Она вышла из дома пораньше, чтобы иметь возможность прогуляться до работы пешком.
Солнце светило ярко, но почти не грело. Джоанна была полна энергии. Она быстро шла по тротуару, полной грудью вдыхая морозный январский воздух.
Купив четыре пакетика кофе в ларьке на первом этаже «Омеги», Джоанна поднялась на лифте на одиннадцатый этаж. Часы показывали пять минут десятого.
Она оставила один пакетик кофе на столе у секретаря, другой – в комнатке Эбби, третий занесла в кабинет босса – Ирвина Крэника, главного редактора и директора проекта, которым она занималась непосредственно. Босс уже был на рабочем месте, по обыкновению весь в работе.
Десять из тринадцати лет, которые Джоанна проработала в издательстве, Уинни был ее начальником. За это время они стали добрыми приятелями.
Джоанна приветствовала его по-голландски.
– Привет, малышка, как съездила? Добро пожаловать на родину! Явилась минута в минуту, да еще и с кофе в придачу! Не то что твоя помощница. Эбби только что звонила и предупредила, что задержится. Она проспала.
– Эбби заслуживает дополнительного отдыха, – сказала Джоанна, удобно устраиваясь в кресле. – Она работала как вол, чтобы устранить проблемы с макетом книги. Как же нас измучил Тербох! Он стоял насмерть, как мальчишка в игре «Царь горы», противился каждому нашему предложению. Его раздражала сама необходимость прислушиваться к нашему мнению.
– Да, я говорил с ним по телефону, он огорчен. А у нас еще проблемы со швейцарским томом.
Круглолицее, невыразительное лицо Уинни и его задушевная манера разговаривать с людьми делали его похожим на владельца лавочки у Бронкса, однако это впечатление было обманчивым. Он обладал значительным весом в компании, с ним считались, зная его преданность делу, усердие и работоспособность.
– Ладно, хватит пока о делах. Что с тобой происходит, детка? Ты сияешь от счастья, словно встретила в Голландии сказочного принца.
– Да нет, просто я хорошо провела время. Амстердам мне очень понравился.
В кабинет босса вошла Эбби, зевая и прихлебывая кофе.
– Она права. Это была сказочная поездка, Уинни. Тебе тоже не помешало бы туда съездить.
– Мне и здесь неплохо, – пожал плечами он. – Мой народ чудом избежал истребления викингами, так что Голландия не вызывает во мне теплых чувств.
– Но ведь ты стоишь во главе серии! – настаивала Эбби. – Я тебя не понимаю.
– Нечего тут понимать. Я могу руководить серией и отсюда. Если понадобится что-нибудь, вовсе не обязательно ехать в командировку. Это называется профессионализмом руководителя.
Истина же заключалась в том, что Уинни панически боялся летать на самолетах, а в путешествиях по воде страдал морской болезнью, и даже драмамин его не спасал.
– Я рад, что поездка в Европу доставила вам удовольствие.
– Еще какое! Я готова поехать снова в любое время, – заявила Эбби. – Только сначала мне нужно как следует отоспаться.
– Похоже, голландцы покорили твое сердце, – понимающе улыбнулся Уинни.
– Да, пожалуй. Художественный редактор филиала оказался очень милым и… Кажется, у меня звонит телефон.
– Можешь вздремнуть у себя в каморке, – бросил ей вслед Уинни.
– Ты смеешься? Я даже отсюда вижу, сколько работы накопилось у меня на столе.
– Надеюсь, у нее там не сложилось ничего серьезного, – сказал Уинни, когда за Эбби закрылась дверь. – Как это вам обеим удается везде влипнуть в романтическое приключение?
Джоанна улыбнулась. Уинни отличался болезненным любопытством, но тем не менее ей было с ним легче, чем с остальными коллегами. Когда Джоанна пришла в его отдел, Уинни показался ей неотесанным типом с клоунскими манерами. Однако уже за первую неделю работы ей пришлось изменить свое мнение о нем. Уинни был десятью годами старше Джоанны и имел доступ в довольно высокие нью-йоркские круги. Джоанна сразу же приглянулась ему, и он стал играть по отношению к ней роль старшего товарища и ментора, помогая ей завязать нужные знакомства и почувствовать себя в Нью-Йорке как дома.
Уинни был закоренелым холостяком и, насколько знала Джоанна, никогда не ухаживал за женщинами, хотя не чурался их и поддерживал с ними дружеские отношения, однако дальше этого никогда не заходил. На гея он тоже не был похож. Возможно, половое чувство у него было атрофировано слишком долгой жизнью под родительским кровом и периодическими приступами ипохондрии. В любом случае его личная жизнь, если таковая и существовала, хранилась за семью печатями и никогда не обсуждалась в издательстве. Уинни предпочитал давать Джоанне советы относительно ее личной жизни, но никогда не распространялся насчет своей. Часто он проявлял излишнее любопытство, чем раздражал Джоанну. Однако она была ему невероятно благодарна за моральную поддержку в период развода с Беном, поэтому многое прощала.
– Ну же, рассказывай. Дядя Уинни в нетерпении.
– Ладно, ладно, – с улыбкой сдалась Джоанна.
Она рассказала ему о романе Эбби и Питера, в связи с чем упомянула и Доминика.
– Ага! – понимающе усмехнулся Уинни.
– «Ага» здесь ни при чем! Просто хорошо провела время.
– Если ты хорошо провела с ним время, почему бы не продолжить в Нью-Йорке? Я встречался с ним пару раз. Думаю, ты при желании могла бы видеться с ним чаще.
– Я знаю, что тебе не терпится выдать меня замуж, – улыбнулась Джоанна. – Но я вынуждена отказаться от чести быть твоей протеже в этом вопросе. Кроме того, не исключено, что у меня на горизонте возникла новая фигура. Об этом еще рано говорить, но так и быть…
Джоанна рассказала Уинни о своем знакомстве с Людом Хейли, о розе, полученной в подарок.
– Не знаю, насколько это серьезно, – заключила она.
– Ну, кое о чем это все же свидетельствует. Ты очень хороша, и любой мужчина, имеющий глаза, в состоянии это заметить.
– Спасибо за добрые слова. – Джоанна по-родственному поцеловала его в щеку. – А теперь мне пора идти и приниматься за работу. Вы не против, босс?
– Да. Проваливай!
По пути в свой кабинет Джоанна прихватила со стола секретаря кипу бумаг и записок от тех, кто звонил в ее отсутствие. Она быстро просмотрела их и с разочарованием обнаружила, что имени Люда Хейли среди звонивших не было.
Джоанна пришла первой в итальянский ресторан, где они должны были завтракать с сестрой, и заняла столик у окна, наполовину задрапированного тяжелой гардиной. Как только пришла Надин, сестры-близнецы по обыкновению стали предметом пристального внимания посетителей.
Надин выглядела блистательно в голубом кашемировом платье, перетянутом в талии золотой антикварной цепью. Сестра была так не похожа на тех вялых, апатичных женщин, с которыми Джоанне по большей части доводилось общаться, что она невольно восхитилась.
– Ты замечательно выглядишь!
– Главное, я чувствую себя замечательно. Джен, за время твоего отсутствия столько всего произошло! Я хотела тебе позвонить в Амстердам, но решила подождать до проб.
– До проб?
– Да. Ты же знаешь, я никогда не оставляла мечту стать актрисой. Мне поздно учиться, и я не надеялась найти работу без специального образования. Но по счастливому стечению обстоятельств я получила роль, не прилагая к этому никаких усилий.
Джоанна насторожилась, и тревожный колокольчик зазвонил у нее в мозгу, заставляя ее сердце биться учащенно.
– Ты помнишь Ферн Бруннер? Так вот, она, оказывается, тоже в Нью-Йорке. Ну вспомни! Ты еще называла ее Мисс Прилипала. Удивительно, но она позвонила мне и пригласила на пробы к режиссеру, у которого работает.