Две пары

– Ш-ш-ш! – одернула ее Джоанна, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Полагаю, дамы позволят выбрать для них блюда, – скорее заявил, чем поинтересовался Тербох.
– Да, пожалуйста, – ответила Джоанна, мило улыбаясь. В конце концов, не так уж важно, что придется есть. Главное – увезти с собой хороший макет книги. Так что пусть Тербох наслаждается своими скромными победами.
Подруги стоически жевали филе сельди и рубленый бифштекс с гарниром из краснокочанной капусты, запивая все это холодным пивом.
Любая попытка Эбби перевести разговор за столом на какую-нибудь другую тему, кроме рабочей, заканчивалась укоризненным взглядом Тербоха и толчком в бок со стороны Джоанны.
В дамской комнате Эбби дала волю своему негодованию:
– Ты видела, что этот зануда заказал еще и торт?! Слава Богу, что сегодня пятница! Кстати, сегодня ведь пятница? Или, пока мы летели над Атлантикой, сутки передвинулись?
– Сегодня действительно пятница. Между прочим, Тербох раньше заканчивает рабочую неделю, так что после обеда нам предстоит общаться лишь с розовощеким Питером. Этого очаровать будет куда проще.
– В отношении Питера у тебя больше шансов, чем у меня, – благодушно констатировала Эбби, подкрашивая губы перед зеркалом. – Он очарователен и умен.
– Прошу тебя, не говори ерунды.
– Разве я когда-нибудь говорю ерунду?
Прогнозы Джоанны относительно Питера оправдались. В отсутствие босса молодой человек оказался милым в обхождении и невероятно работоспособным. В тот день они разобрали четыре главы книги.
– Правда, мило с его стороны предложить нам прогулку по городу? Или ты думаешь, что он тоже женат, Джоанна?
– Нет. Он слишком скромен и непритязателен. Во всяком случае, он гораздо симпатичнее твоего несостоявшегося знакомого Виллема.
– Это так, Питер намного приятнее, – согласилась Эбби. – Похоже, его можно отнести к сердцеедам.
* * *
Питер повез их на прогулку по городу на яхте, собственности концерна. Джоанна дивилась тому, как он находит дорогу в лабиринте каналов, над которыми нависали мосты. Если верить путеводителям, мостов в Амстердаме насчитывалось более тысячи. Эбби пребывала в великолепном настроении и в лучшей своей форме, что выражалось в чрезмерной разговорчивости, сопровождаемой выразительными взглядами в сторону Питера.
Джоанна порадовалась за подругу и предоставила ее самой себе, увлекшись архитектурными ансамблями, выстроившимися вдоль каналов. Она с любопытством разглядывала массивные, снабженные крючьями балки на фронтонах зданий, сохранившихся с тех времен, когда Амстердам считался крупнейшим центром торговли в мире. Тогда специи, шелка и другие товары раскупались прямо с лодок и поднимались в дома на лебедке.
У Джоанны сохранились самые теплые воспоминания об этом городе, хотя в то время, когда они были здесь с Беном, их отношения уже дали трещину. Теперь она имела возможность собственными глазами взглянуть на город, однако не отказалась бы обменяться впечатлениями с кем-нибудь вроде Люда Хейли.
– Я проголодалась, – сказала Эбби Питеру. – К тому же солнце садится и становится холодно. Как насчет того, чтобы выпить и съесть горохового супа?
Питер нашел кафе и заказал три охлажденных женевских коктейля в низких бокалах.
– Это голландский джин, очень крепкий, – пояснил он.
– Не волнуйся, – дерзко усмехнулась Эбби.
Подруги осушили бокалы в два приема.
– Напиток не разбавлен, – шутливо заключила Джоанна. – А вот и гороховый суп. Он напоминает мне о лондонских туманах, столь любимых мною!
Эбби расхохоталась, а Питер счел необходимым разделить общее веселье, хотя и не понял, в чем заключается соль шутки.
Позже, когда они любовались «Ночным дозором» Рембрандта в Рейксмюсеуме, блуждающий взгляд Эбби выхватил из толпы знакомую фигуру. Она подошла к рослому мужчине и взяла его под руку:
– Доминик? Как тесен мир! Неужели это действительно ты?
– Если ты хочешь в этом убедиться, дорогая, поцелуй меня, – ответил он с улыбкой на лондонском кокни и подставил щеку.
– Джоанна, посмотри, кого я нашла! – воскликнула Эбби и потянула своего знакомого за руку. – Ты помнишь кузена Доминика, не правда ли?
– Конечно. Здравствуйте, – вяло отозвалась Джоанна.
Доминика Грэма трудно было забыть, раз его встретив. Помимо того, что с его лица никогда не сходило выражение царственной скуки, он обладал запоминающейся внешностью: острые скулы, аристократически утонченные черты, крепкое телосложение. Копна темных волос придавала ему залихватский вид, что ни на йоту не лишало его истинно британского характера.
– Рад снова встретиться с вами, Джоанна.
Она пожала его руку и застенчиво улыбнулась в ответ.
Эбби представила мужчин друг другу, они обменялись парой слов, отдавая дань учтивости.
– Вы британец? – поинтересовался Питер.
– Скорее англичанин, – ответил с улыбкой Доминик.
А Эбби добавила:
– Такой же, как английский чай и сдобные булочки, которые принято к нему подавать.
Мужчины переглянулись и единодушно рассмеялись.
– Англичане – те же британцы, конечно, – пояснил Доминик. – Но для нас эти понятия не равнозначны. Если бы я был уроженцем Шотландии или Уэльса, то вряд ли спокойно отнесся к тому, что вы назвали меня англичанином…
– Но поскольку вы англичанин, вам бы не хотелось, чтобы вас воспринимали как-то иначе, не так ли? – вмешалась в беседу Джоанна.
Доминик разулыбался, его серые глаза стали еще более пронзительными.
– Вы угадали. Признаюсь, что испытываю гордость оттого, что я англичанин, хотя уже давно живу в Штатах.
– Ты давно в Амстердаме? – сменила тему разговора Эбби. – Как долго ты еще пробудешь здесь?
– Я приехал на медицинскую конференцию неделю назад и послезавтра уезжаю.
– Черт побери! Почему мы не встретились раньше? – Эбби взяла под руки Доминика и Питера. – Дом женат на моей кузине-танцовщице, Алексис. Они познакомились в Англии, когда она была там на гастролях лет десять назад. Он врач – тот, который отыскивает младенцев в капустных листьях. – Эбби с улыбкой восприняла недоуменное выражение лица Питера и пояснила, что доктор Доминик Грэм занимает пост заведующего акушерским отделением больницы Святой Анны в Нью-Йорке.
– Коль скоро мы так неожиданно встретились, позвольте заказать для всех выпивку, – сказал Доминик.
– Прекрасная идея! – с энтузиазмом отозвалась Эбби. – Как приятно, что не все здесь вокруг с головой увлечены высоким искусством. К тому же я еле держусь на ногах от усталости.
Доминик предложил Джоанне руку.
– Если мне не изменяет память, в последний раз мы виделись с вами, Джоанна, на вечеринке по случаю дня рождения Эбби года два назад.
– Вероятно, так и есть, – рассеянно ответила она, стараясь вспомнить, был ли Доминик женат уже тогда.
– Эбби была вне себя от радости, когда вы предложили ей работать у вас ассистентом. Она делилась со мной всеми новостями, рассказывала о перипетиях внутренней политики «Омеги», о том, к чему мы все так привыкли.
– Неужели в больнице тоже есть «перипетии внутренней политики»?
– Разумеется. Декорации разные, а суть дела одинакова. Слишком много врачей считают себя гениальными вершителями судеб человеческих, осененными небесной благодатью. Это тем более очевидно, так как в медицине существует жесткая иерархия.
Доминик развивал эту тему, щеголяя безупречным оксбриджским акцентом, чем вызывал улыбку у Джоанны. Она с удовольствием выслушивала рассказы о конфликтах врачей на профессиональной почве.
– Как поживает Надин?
– Прекрасно, – с невольным вздохом ответила Джоанна. Даже на другом побережье океана она не могла избавиться от тени сестры!
– Я как-то случайно столкнулся с вашей сестрой в Центральном парке, когда она гуляла с детьми. Кейт и Джефф хорошеют день ото дня.
– Да, так и есть, – отозвалась Джоанна, внутренне расслабляясь.
– Видите ли, я помогал сестре Джоанны произвести на свет детей, – объяснил Доминик Питеру. – С тех пор я внимательно слежу за тем, как они растут.