Своенравная наследница

Но Филиппа отказалась от всяких притязаний на Фрайарсгейт, и муж, как ни удивительно, согласился с ее решением. Большинство мужчин были бы в восторге получить столь обширные земли. Но Криспин Сен-Клер считал, что мужчина должен жить и править в своих владениях. Поместья Брайарвуд и еще одного, принесенного Филиппой, для него было более чем достаточно.
Когда Розамунда окончательно отчаялась, не зная, как распорядиться с ее любимым Фрайарсгейтом, ее младшая дочь Элизабет заявила, что больше сестер любит поместье и сама хочет им управлять. Поэтому все согласились, что в день четырнадцатилетия Фрайарсгейт будет официально передан Элизабет. После этого Розамунда, так много сделавшая для процветания Фрайарсгейта, перебралась в Клевенз-Карн, в дом мужа-шотландца, чтобы спокойно растить пятерых сыновей Логана Хепберна, четверо из которых были их общими детьми. Элизабет Мередит, как и мать, была рождена, чтобы заботиться о поместье.
Она любила свои земли. Увлекалась выращиванием овец и даже пыталась скрещивать разные породы, чтобы проверить, какой будет шерсть. Два дня в неделю она проводила в своем кабинете, занимаясь экспортной торговлей, начало которой положили ее мать и дядя. Никакая теплая ткань не могла сравниться с голубым сукном, которую владелица Фрайарсгейта продавала через своих агентов в Нидерландах. И теперь Элизабет усердно трудилась над тем, чтобы добиться нового, уникального цвета. Пока что результаты ей не нравились.
Ничто на свете не значило для нее больше, чем Фрайарсгейт. Элизабет не замечала, как летит время. Не интересовалась будущим. Но как все огромные поместья, Фрайарсгейту требовался наследник, который будет управлять всем, когда Элизабет уйдет навсегда.
Томас Болтон тяжко вздохнул. Элизабет была самой красивой из дочерей Розамунды, но совершенно не признавала ни этикета, ни хороших манер. Мало того, когда-то она прекрасно играла на музыкальных инструментах и пела, но со временем все забылось. Она и одевалась как жена фермера. Была прямолинейна до грубости. Увлеченная хозяйством, презирала все ухищрения света.
Именно это, вместе с желанием обрести покой, побудило Томаса уехать на зиму во Фрайарсгейт. Прежде чем везти Элизабет ко двору, необходимо вновь обучить ее придворному этикету. Как только они попадут в Гринвич, им понадобится помощь Филиппы. Но вряд ли последняя согласится на это, если манеры и поведение Элизабет будут ее смущать. Это первое, что необходимо объяснить Элизабет. Нельзя намеренно раздражать Филиппу.
Найти мужа для Элизабет — задача не из легких. Найти мужей для ее старших сестер было куда легче.
Уильям Смайт был неоценимым другом и компаньоном. К следующему утру он уже успел подготовить все для отъезда из Оттерли. И повозка с их багажом на рассвете отправилась во Фрайарсгейт. Шестеро вооруженных людей из Оттерли должны были сопровождать лорда Кембриджа и его секретаря. Дорога была долгой. Но если они выедут рано, наверняка доберутся до Фрайарсгейта после заката.
— О, дядя, неужели ты решил нас покинуть? — спросила за завтраком Бэнон Мередит Невилл. — Когда ты вернешься? Джемайма, перестань дразнить сестру!
— Дорогая девочка, ты знаешь, твоя мать всегда полагалась на меня в определенных вопросах. Элизабет должна найти мужа, но ничего для этого не делает. Мне приходится тащить ее ко двору и молиться о чуде. Бэнон, ангел мой, ты тоже должна молиться. Сама знаешь, твоя младшая сестра — человек сложный.
— Ты собираешься просить помощи у Филиппы? — полюбопытствовала Бэнон. — Кэтрин, Томазина, Джемайма и Элизабет, пора заниматься. Бегите к вашему гувернеру и возьмите с собой Маргарет. Конечно, ей всего три года, но, может, хоть что-то усвоит, — вздохнула Бэнон.
— Боюсь, у меня нет иного выбора, — покачал головой Томас. — У Филиппы превосходные связи при дворе.
Он помахал вслед малышкам, потому что любил их, несмотря на задиристость и драчливость. На душе его потеплело, когда они послали ему воздушные поцелуи.
— Может, никаких связей у нее больше нет, — заметила Бэнон. — Даже до нас доходят придворные сплетни. Говорят, что королева больше не в фаворе у короля. Он открыто заглядывается на молодую Болейн. Сомневаюсь, что моя старшая сестра одобряет подобное поведение, потому что она, как и наша мать, глубоко предана королеве Екатерине.
— Совершенно верно, — согласился лорд Кембридж. — Но подозреваю, ее преданность своим сыновьям еще сильнее. Она должна думать об их будущем, которое решает король, а не королева. У короля вся власть. Твоя сестра может не одобрять мистрис Болейн, но не должна пренебрегать ею.
— Ты долго пробудешь во Фрайарсгейте? А когда собираешься отправиться ко двору?
— Мне предстоит сделать еще очень многое, — пробормотал Томас, щедро намазывая теплый деревенский хлеб душистым маслом. — Необходимо напомнить Элизабет о ее происхождении и воспитании. При дворе овец не найдешь. По крайней мере тех, которые покрыты шерстью. И ей понадобится модная одежда.
Он облизал измазанные маслом пальцы.
— Боюсь, Мейбл и Эдмунд не имеют над ней никакой власти.
— Они уже стары, дядюшка. Эдмунду весной исполнится семьдесят один год. Правда, он еще достаточно силен, чтобы помогать Элизабет управлять Фрайарсгейтом. Но что она будет делать, когда Эдмунд окончательно состарится? Неужели моя сестра никогда над этим не задумывалась? Элизабет, похоже, считает, что на свете ничего не меняется. Как же она не права!
— Первым делом, мой ангел, нужно снова вернуть ей прежние манеры, а потом доставить ее ко двору и представить ее в лучшем свете. Должен же найтись хотя бы один младший сын благородного семейства, который окажется достаточно храбрым, чтобы жить на севере. Я обязательно отыщу его и выдам замуж мистрис Элизабет еще до конца года. А теперь, Бэнон, мне нужно ехать, если я хочу добраться до Фрайарсгейта еще сегодня. Я сообщу, когда вернусь. А ты пока управляй Оттерли.
Он поцеловал ее в щеку и, помахав рукой Роберту Невиллу, мужу Бэнон, удалился.
— И что ты об этом думаешь? — спросила Бэнон мужа.
— Том знает, что делает, — заверил ее Роберт.
Он был человеком немногословным, что оказалось очень кстати, поскольку у окружающих были неисчерпаемые запасы историй. И его вполне устраивало, что именно его жена — полновластная хозяйка в Оттерли, так как сам он предпочитал охоту и другие мужские развлечения.
Поцеловав жену в щеку, он плотоядно ухмыльнулся:
— Зато теперь Оттерли в полном нашем распоряжении, моя сладенькая. Главное — вовремя уложить детей. А ночи все еще длинные. И нам будет чем заняться.
Лорд Кембридж в сопровождении вооруженной стражи скакал целый день и, как и планировалось, прибыл во Фрайарсгейт на закате. Расстилавшиеся вокруг поля были белы от снега, озеро замерзло, и во льду отражалась луна.
Конюхи приняли у них лошадей и увели всадников в конюшни, где их должны были устроить на ночь.
Дверь дома распахнулась, и на крыльце появилась Элизабет Мередит.
— Смотрю, ты недолго мешкал, получив письмо от мамы. Или приехал сказать, что слишком стар для придворной жизни? — поддразнила она. — Так по крайней мере утверждала мама.
Она поцеловала его в щеку и повела в дом. На ней были юбка из голубого сукна и белая полотняная блузка с длинными рукавами. Широкий кожаный пояс обхватывал тонкую талию. Томас подумал, что костюм ей идет.
— Я никогда не буду слишком стар для жизни при дворе — негодующе заявил он.
Значит, Розамунда считает, если ему перевалило за пятьдесят, он уже одряхлел?! Ничего, все они скоро увидят, на что способен Томас Болтон! Он превратит Элизабет в маленькую принцессу!
— Я никогда не состарюсь настолько, чтобы подвести дочерей Розамунды, девочка! — улыбнулся он, целуя ее в щеку. Затем уселся на стул с вышитой обивкой, снял перчатки и протянул руки к огню. — Раны Господни, до чего же холодно!
— Вина милорду! — крикнула Элизабет слугам.
Лорд Кембридж поморщился.
— Дорогое дитя, — взмолился он, — не вопи так, словно находишься в переполненном кабаке! Голос дамы должен быть мягким, но решительным. Особенно когда она наставляет слуг.