Пасынок судьбы. Искатели
Вечером я долго не мог уснуть. Валялся в кровати, смотрел на тени, скачущие по свежекупленным занавескам, прислушивался то к гомону соседей за бетонной стеной, то к далекому шуму машин, проезжавших по улице, то к самому себе, своим мыслям и мечтам, возникающим в голове вроде бы и ни откуда, однако в строгой закономерности и связи с последними событиями…
Сказать по правде, я мандражировал. Нет, конечно, за мою жизнь мне пришлось ни мало поездить по стране, повидать всякое, но было это раньше, до того… Последние пять-шесть лет я из Москвы толком никуда не выбирался, если не считать нескольких поездок домой, на малую родину, в комфортабельном купе скорого поезда, да еще и вдвоем с незабвенной моей супружницей Екатериной Васильевной.
Естественно, ехать через полстраны в кабине грузовика, переживать опасности и лишения, встречаться с рэкетом, бандитами, недобро настроенным местным населением – орден не орден, но медаль за подобный подвиг выдавать можно вполне! Я почему-то был убежден, что буквально сразу же за МКАДом начнутся такие невероятные приключения, перед которыми померкнут все американские боевики, и это распаляло мое воображение. А поскольку я с детства и до сих пор, до тридцати почти трех лет дожив, так и не утратил любви к мечтаниям, уснул я в ту ночь уже под утро – и если бы хотя бы одна из придуманных мною за ночь немыслимых историй на тему: «Моя послезавтрашняя командировка» была записана и издана, Тополь, Незнанский и Головачев в одном флаконе застрелились бы от бессилия составить мне конкуренцию! Кажется, это была последняя моя мысль перед тем, как меня все же сморило…
Всю первую половину следующего дня я метался по офису, злой и не выспавшийся, оформляя разные бумажки, получая деньги, инструкции и ценные указания… К трем часам я утомился и решил перекусить – оружие получать велено было прийти после четырех, а других дел на сегодня больше не осталось.
Я выскочил из офиса, перебежал улицу под носом у лавины рванувшихся с перекрестка машин, свернул в переулок, перешагивая лужи, прошел по нему до конца, вышел на Садовое и нырнул под низкую притолоку маленького уютного кафе, обнаруженного мною недавно. Здесь хорошо, вкусно и недорого кормили, и подавали великолепнозаваренный чай – кофе я и так не особо жаловал, а после известных событий («Я в душ, а ты свари кофе!») вообще перестал переносить.
Темная, мореного дуба, дверь захлопнулась за мной, и я оказался на ступеньках, ведущих вниз, в полуподвальное помещение, довольно большой зал со стойкой и десятком толстоногих, нарочито грубых дубовых столов и таких же стульев вокруг. Стены кафе, отделанные под дикий камень, были увешаны имитацией старинного оружия, доспехов и утвари. Называлось кафе как-то странно, каким-то совершенно не произносимым по-русски немецким словом типа «Гриммельсгаузенус», но в остальном меня вполне устраивало. Я сбежал по ступенькам вниз, и не обращая внимания на десяток сидевших за столиками посетителей устремился к стойке, уже приготовив в уме заказ: «Две баварские колбаски с горчицей, горшочек тушеных грибов с картофелем и чай!», как вдруг боковое зрение засекло что-то поразительно знакомое… Я обернулся.
Ба! Паганель! Вот уж кого не ожидал тут встретить! Археолог не видел меня, он, возвышаясь под самый потолок, провожал к дверям невысокого худощавого человека, что-то оживленно ему объяснявшего. Судя по оставшемуся у столика знакомому мне желтому саквояжу, Паганель собирался туда вернуться.
Я получил свой заказ и отправился к освободившемуся за Паганелевским столиком месту. Мой худощавый предшественник особо не намусорил, на темной поверхности стола сиротливо стоял пустой чайный стакан и валялась салфетка, изрисованная синим маркером – какие-то водоросли, пирамиды, птицы… А это что такое?! Я буквально похолодел, увидев изображенный в углу знакомый кружок. Сомнений быть не могло: тот же глаз в обрамлении бегущих человечков, подвешенный на вычурную, тонкую цепочку. Николенькин амулет! Рисунок сделал мастер, немного небрежно, второпях, но очень точно, с четкой прорисовкой мелких деталей, – несомненно, этот человек видел амулет, держал его в руках, и не один раз!
«Что же это получается?», – подумал я, автоматически разглядывая рисунок на салфетке: «Паганель встречается с неким человеком, и кто-то из них рисует на салфетке амулет, хотя кроме Профессора, нас с Борисом, покойного Николеньки и его убийцы Судакова ни кто амулет в глаза не видел! Это не Профессор, не Борис… Выходит, Паганель разговаривал с Судаковым?!».
Я обернулся к двери, но было поздно – археолог уже проводил своего товарища и возвращался к столику.
– Здравствуйте, Максим Кузьмич! – я решил действовать напрямик: – С кем это вы беседовали? Договаривались о цене?
Паганель с удивлением воззрился на меня:
– Э-э-э? Простите, молодой человек, не имею чести… Господи, Сергей! Вас с бородой и не узнать! Импозантно выглядите, голубчик! А что вы у меня спросили?…
Я несколько растерялся – непохоже было, что я поймал Паганеля с поличным. Я молча выложил на стол салфетку, ткнул в изображение амулета. Паганель сощурился и посмотрел на меня:
– И вы, Сережа, решили, что я вступил в сговор с Судаковым?!
Я молча кивнул, сжимая кулаки. Паганель на секунду нахмурился, потом неожиданно рассмеялся, похлопал меня по плечу, уселся напротив, крикнул куда-то в недра боковой двери: «Андрюша, нам два пива!», и обратился ко мне:
– Амулет действительно не давал мне покоя все это время. Я перелопатил гору литературы, проконсультировался с несколькими крупными специалистами, и в результате выяснилось, что наш амулет принадлежит к изделиям древнеарийской цивилизации, около пяти тысяч лет назад захватившей Индостан. Никто не знает толком, кто они и откуда пришли, есть только смутные предположения…
Если вы помните, Судаков в свое время интересовался ариями, кстати, ими интересовались и теоретики германского фашизма!
Человек, с которым я сегодня встречался, вы его видели, некто Берг, оккультист, эзотерик, историк, рассказал мне, что амулеты, подобные нашему, предположительно носили жрецы одного древнего народа огнепоклонников, служители так называемого Бога Смерти, и глаз в середине олицетворял недреманное око этого зловещего бога. Берг нарисовал амулет, изображение которого ему встречалось в древнеиранских рукописях, и судя по тому, что вы его опознали, Профессору, Николеньке и Борису удалось найти упокоище некоего арийского жреца, первое в мире, заметьте! Весной, как сойдет снег, обязательно организуем туда экспедицию!
– Максим Кузьмич! А вы не боитесь, что до весны кто-нибудь уже пошарит там?
– Нет, Сережа, навряд ли! Судя по рассказам Бориса, место там глухое, ни дорог, ни проселков. Потом, сейчас там уже лежит снег – Сибирь! Да и копать, судя по всему, там теперь не мало – после обвала половина того самого коридора, ведущего к могильной камере, завалена, это уж точно, а то и весь коридор обрушился. Нет, до весны ни кто туда не полезет…
– А Судаков? – я отхлебнул пива из высокого стакана, принесенного каким-то парнишкой с чисто халдейским, слащаво-незапоминающимся лицом.
– Да, Судаков действительно мог бы и зимой отправиться раскапывать курган! – кивнул головой Паганель, тоже глотнул пива, и продолжил: – Но по данным Слепцова, Судаков бежал из России в Грузию, его засекли было на границе с Айзербаджаном, но он умело использовал какие-то местные межклановые дрязги и ушел, скорее всего в Турцию, а оттуда – куда-нибудь дальше, скажем, в ЮАР.
– Почему в ЮАР? – удивился я.
– У него года два назад была крупная сделка с одним южноафриканским коллекционером. Слепцов считает, что старые связи наверняка остались – не может такой хитрый и циничный человек, как Судаков, не подготовить себе пути к отступлению!
Я кивнул, соглашаясь. Конечно, мне далеко не все было понятно, например, я не был уверен, что майор ФСБ будет вот так вот, запросто раскрывать оперативную информацию, ничего не имея с Паганеля взамен… Ну да Бог с ними!..