Первое прикосновение (ЛП)

Теперь же я понимала, что это был последний день, когда видела маму в добром здравии. А я провела его в мыслях об Эмбер.
Внезапно в горле встал ком, а глаза наполнились слезами. Обычно я старалась не поддаваться эмоциям, однако в последние несколько недель стала раздражительной и эмоциональной. В моей жизни существовали лишь две женщины, которых я любила, и обе были потеряны для меня. Моя мать исчезла из моей жизни навсегда. Но все еще был шанс вернуть Эмбер.
Рив заерзал на стуле, напоминая о своем присутствии. Я отвернулась, устремив взгляд на открывающийся пейзаж, и попыталась собраться. Черт, как меня угораздило так расклеиться? Что ж, мысли об Эмбер сделали меня уязвимой. Вот спасибо.
Я повернулась, мои губы изогнулись в дрожащей улыбке.
― Как бы то ни было, ей стало лучше. Думаю, я уже даже забыла о том, как она вела себя со мной большую часть времени.
― Звучит ужасно. ― Его тон был искренним и ласковым. ― Уверен, ты делаешь для нее все, что в твоих силах. Не вини себя так сильно.
Несмотря на то, что мы были знакомы всего ничего, я была уверена ― его слова прозвучали почти как извинение.
Это тронуло меня.
Я кивнула, боясь сказать что-нибудь еще.
Рив отодвинул свою тарелку и встал из-за стола. Я почти ничего не ела, но, тем не менее, была счастлива покончить с этим. И тоже встала, следуя за ним на каменную скамью у кострища. Мы могли сесть рядышком, но я решила оставить между нами немного пространства. Я была не уверена, стоило ли мне придвинуться ближе. Уже окончательно стемнело, и только пара фонарей по периметру патио и кострище освещали нас. Атмосфера была уютной и, можно сказать, романтичной. И в то же время, возможно, немного жутковатой. Но, как ни странно, я чувствовала себя умиротворенно.
Я притворилась, что увлеклась танцующим пламенем, пока официанты не закончили уносить тарелки. Как только они ушли, я обратилась к Риву:
― Как насчет тебя? У тебя были хорошие отношения с родителями, когда они были живы?
Он колебался, и я задалась вопросом, было ли его нежелание отвечать вызвано темой разговора, или он просто не любил говорить о себе? Наконец, он ответил:
― Да. Мы были близки.
― Тебе было шестнадцать, верно?
― Похоже, я не единственный, кто умеет пользоваться гуглом.
Я проигнорировала его комментарий.
― Выходит, будучи ребенком ты стал владельцем огромной бизнес-империи. Должно быть, это очень подавляло.
Он буквально пригвоздил меня взглядом к месту.
― Эмили, я не из тех, кого можно так легко подавить.
Это было предупреждение. Но я проигнорировала и его тоже.
― Даже в подростковом возрасте? Не нужно напускной бравады. Ты впечатлил бы меня в любом случае: будь ты сильным и независимым, или грустным и надломленным.
На мгновение он замолчал, а затем вздохнул.
― Я был лишь немного посвящен в эти дела. Но меня готовили к работе в отельном бизнесе. Мой отец был гораздо старше матери, и он был трудоголиком. У него уже случился первый сердечный приступ. Я знал, что все это, рано или поздно, должно было стать моим будущим. Мне очень помогло то, что я не унаследовал компанию тотчас. Пока мне не исполнился двадцать один год, ею руководил совет директоров.
― Чем же ты занимался до этого времени? ― Это вовсе не те ответы, которые были нужны мне. В основном, я спрашивала об этом потому, что хотела, чтобы он начал чувствовать себя комфортно, изливая мне душу. А еще потому, что, на удивление, была искренне заинтересована.
― Я жил в Греции со своими бабушкой и дедушкой. ― Он заметил мое удивление. ― Осмелюсь предположить, что этого не было написано в интернете.
Я покачала головой.
― Не все об этом знают. Семья моей мамы достаточно… непростая. Так что я нечасто рассказываю о ней журналистам, поскольку они, несомненно, все переиначили бы и выставили в выгодном им свете. Да и, по правде говоря, думаю, это только мое личное дело.
Он сделал паузу, и мне показалось, что он больше не станет говорить на эту тему со мной.
Рив же меня удивил.
― Я жил у них до восемнадцати лет, а потом вернулся в Штаты и поступил в колледж.
― В Стэнфорд, верно? ― Я подождала, пока он кивнет. ― Ты все еще поддерживаешь с бабушкой и дедушкой хорошие отношения?
― Нет. Дедушка умер несколько лет назад. А бабушку я не видел с тех пор, как уехал. Однако я посылаю ей открытку на каждый день рождения.
― Маленький кусочек бумаги не заменит любовь внука, ― поддразнила я, или, скорее, бросила вызов.
Ухмыльнувшись, Рив пристально посмотрел на меня.
― Да, не заменит. Но поскольку ее прощальными словами была фраза: «Если ты сейчас уйдешь, то никогда больше не возвращайся», думаю, открытка даже сверх ожиданий. Или сверх заслуженного.
Оправдание принято.
― Похоже, это уже отдельная история.
― Так и есть. ― Он встал и оперся на бетонную кромку кострища, повернувшись ко мне лицом. ― Но я не намерен делиться ей с тобой.
Я уперлась обеими ладонями в скамью и начала его изучать. Мне стало любопытно, если бы мы познакомились при других обстоятельствах, смог бы он быть тем парнем, который бы мне понравился? Парнем, о котором я бы по-настоящему заботилась. Парнем, который бы разрушил меня.
Что еще более важно, мог ли он быть тем, кто понравился бы Эмбер? Или он действительно был просто одним из ее папиков? Если так, то что именно заставило Рива выйти из игры?
― О чем ты думаешь?
Я даже глазом не моргнула.
― Что ты определенно умеешь заинтриговать. Думаю, что ты также очень интригующе говоришь на греческом.
― Интригующе говорю на греческом, ― весело повторил он. ― Да, я знаю этот язык.
― Скажи что-нибудь.
― В другой раз. ― Он охватил меня горящим взглядом. ― Знаешь, что действительно интригующе?
Да. Это. Мне это понравилось. Понравилось то, каким грубым и хищным был его взгляд.
Я решила немного пофлиртовать.
― И что же? Я?
― Да. Очень.
И вновь это выражение глаз. Он смотрел на меня, пронзая взглядом насквозь. Проникая в места глубокие, священные и очень деликатные. В места, которые я так плотно наполняла секретами и воспоминаниями об Эмбер, что казалось они переполняют меня. Так же, как сейчас его взгляд.
И когда он так смотрел на меня, у меня возникало необъяснимое желание освободить и для него местечко. Только для него.
Мне очень хотелось отвести взгляд, но я сдержалась. И обратила внимание, что он тоже борется с собой. Мое дыхание стало частым и поверхностным.
― Не может быть. Я достаточно скучна.
Но во всем этом не было совершенно ничего скучного. Нет ничего скучного в искрах между нами. Это было сильно. Пламенно. Будто мы взялись за концы оголенного провода.
Рив сдвинулся, заслонив спиной огонь так, что теперь его лицо находилось в тени.
― Я бы не назвал ни одну женщину, которая преследует мужчину, скучной.
Несмотря на то, что я не могла видеть выражение его лица, тон показался мне куда более жестким, чем до этого. Даже обвиняющим, и искры между нами слегка погасли.
― Я не преследовала тебя. Когда бронировала билеты, я даже не знала, что ты будешь находиться на курорте.
Вранье. Я действительно его преследовала. И все же не была уверена в том, что он будет в отеле «Палм-Спрингс». Скорее подозревала, основываясь на его предыдущих визитах. Потребовалось больше недели, чтобы выяснить, как застать его одного.
― И когда ты узнала, что я здесь, то решила?..
― Решила познакомиться с тобой.
Он вновь меня допрашивал. Как и у бассейна, только более настойчиво. Я сделала вид, что не заметила этого, и попыталась вернуть ту легкость, которая ощущалась между нами несколько минут назад.
― Это точно не первый раз, когда ты кадришь девушку, Рив. Как ты обычно знакомишься с женщинами?
Несмотря на то, что выражение его лица было равнодушным, взгляд касался меня повсюду. Внутри, снаружи. Трогал меня, щекотал, заставил вспыхнуть, заерзать, воспламениться.