Вавилонские младенцы
Романенко знал, что у разведслужб есть копии всех технических систем, которые разные государства используют для выпуска своих паспортов. В распоряжении полковника имелись реплики специальных матриц, которые каждая страна использует для производства надписей, оттисков печатей, подписей должностных лиц и прочих элементов, подтверждающих подлинность документа. Буквы и цифры в любом удостоверении содержат первичную информацию, видимую невооруженным глазом. Однако сами типографские знаки складываются в особый зашифрованный микротекст, специфичным и закодированным ключом к которому обладают органы пограничного контроля. Таким образом, прочитать с помощью этого ключа можно только подлинный документ. С момента первого появления на рынке в 2005 году бумага с нейронными волокнами, способная хранить цифровые данные, получила массовое распространение. Новые регулирующие органы ООН приняли ее за стандартную основу для электронных паспортов, созданных в рамках программы «Унопол». Меньше чем через десять лет эта экспериментальная программа стала реальностью в пятидесяти самых развитых государств мира. Остальные страны должны были последовать их примеру в течение следующего десятилетия.
Руководители государств уверовали, что благодаря бумаге с вплетенной в нее сетью нейронов, а также технологии составления индивидуального генетического кода они смогут покончить с подделками. Как обычно, нововведение привело лишь к очередному разделению людей на сообщество простых смертных, которые не могли и мечтать о взломе даже простейшей части кода, и традиционных победителей в этой маленькой игре — представителей разведслужб и мафии, а также хакеров, владевших всем необходимым для изготовления идеальной фальшивки, заверенной именем президента Соединенных Штатов Америки или Генерального секретаря ООН.
После ухода Урьянева Романенко принялся составлять новый список — перечень, которому предстояло занять свое место среди тысяч других в базе данных, хранившейся в памяти его компьютера.
Романенко обожал списки. Они позволяли ему разложить на составные части окружающий мир, развитие которого все меньше поддавалось попыткам прогностирующего анализа. Составление перечня граничило с непризнанным искусством — оккультной и весьма своеобразной практикой гадания по горсти земли. И речи не было о том, чтобы свалить разнородные, разрозненные данные в одну кучу. Наоборот, в процессе создания списка надлежало выстроить всю информацию в определенном порядке, классифицировать ее и даже составить систему перекрестных классификаций, произвести отбор и ранжирование компонентов, установить скрытые связи между элементами, начертить воображаемые диаграммы и благодаря всей этой высокоточной механике установить характер взаимоотношений между двумя безобидными фактами, разделенными во времени на многие годы, или двумя людьми, находящимися в нескольких тысячах километрах друг от друга.
Мари Зорн предстояло стать первым пунктом нового списка. Рядом с ней встанут Горский, мистер X — клиент Горского, номер счета, на который ему перечислят деньги, а также несколько вопросов.
Романенко не знал почти ничего: Мари Зорн жила в Казахстане под фальшивым именем; теперь нужно было отправить ее на родину — в Канаду, вернее, в Квебек, — с безупречно подделанным паспортом, оформленным на ее настоящее имя, но с указанием другого гражданства.
Сто тысяч долларов за хорошо сделанный паспорт? Нет, дело в чем-то другом. Встретившись с Горским, он думал об этом с первой же минуты.
Девушка имеет особую ценность.
Если Горский сказал правду и Мари Зорн ничего не перевозит, следовательно, она представляет ценность сама по себе.
А это значит только одно: она знает что-то такое, что стоит не меньше этих денег.
Романенко записал несколько вопросов:
«За кого Мари Зорн выдавала себя в Казахстане?», «Какая информация может стоить по меньшей мере сто тысяч взятых X раз долларов?», «Она — агент ФСБ? Другой спецслужбы? Агент мафии? Ученый-перебежчик?»
Горский специализировался на контрабанде высоких технологий. Многочисленные знакомства в высших кругах армии на постсоветском пространстве позволили ему в 1990-х годах продавать всем желающим военные технологии, программное обеспечение, отдельные схемы и целые банки данных.
Он также выступил в роли посредника между учеными из бывшего СССР, оставшимися без работы, и их новыми — иранскими, иракскими, ливийскими, израильскими, южноафриканскими — нанимателями. В начале века этот процесс постепенно сошел на нет после того, как Российская Федерация снова смогла финансировать научные исследования.
Вот почему, после того как владивостокская преступная группировка заключила союз с новосибирской, а затем и с ветвью якудза, чтобы противостоять ударам екатеринбургских кланов и их новых японских дружков, Горскому поручили проникнуть на черные рынки, процветавшие в мусульманских республиках бывшей советской империи и на территории Западного Китая.
За какие-то десять лет его интересы стали чрезвычайно разнообразными, а его деятельность охватила почти все виды высокодоходных незаконных операций, осуществляемых на планете.
Девушка, очевидно, ученый или что-то в этом роде. Это единственная серьезная зацепка.
Романенко печатал, не делая пауз:
«В каком виде научной деятельности специализируется Мари Зорн? (Найти следы Мари Зорн в университетах Канады и США, установить тип полученного образования.) Если Мари Зорн настолько важна для сибирской мафии, зачем посылать ее в Канаду? (Отыскать связь между сибирской мафией и русско-американскими преступными кланами в Канаде — какую совместную деятельность они ведут.) И самое главное: зачем отправлять ее под настоящим именем, но с паспортом чужой страны, сфабрикованным офицером ГРУ?»
Романенко нутром чуял в этом какой-то непонятный трюк. Здесь скрывался обман, некое грандиозное мошенничество.
Гостиница «Иркутск» находилась в северных предместьях города, на окраине, удаленной как от опасных районов, так и от роскошных кварталов, где расположились штаб-квартиры различных преступных группировок.
Романенко немного задержался на стоянке на другой стороне улицы, чтобы убедиться, на месте ли его команда: Солохов и его казаки. Они по очереди спали в стареньком прогнившем «фольксвагене-гольфе».
Офицер снова мысленно перебрал те немногие факты, которые были ему известны. Ему обязательно нужно повидаться с девчонкой.
На предварительной стадии переговоров Горский выдвинул предельно жесткие условия.
Первое: как можно скорее перевезти ее в Монреаль. Второе: не задавать ей никаких вопросов, кроме тех, которые необходимы чтобы улаживать всякие мелочи.
И третье…
— Павел, — сказал Горский, произнося каждый слог так, будто заколачивал гвоздь, — я хочу, чтобы ты поручил эту операцию двум-трем своим лучшим парням, которые умеют становиться невидимками. Парням, которые никогда не были в Северной Америки и находятся вне подозрений. Не твоим кретинам казакам. Мне нужны профессионалы. Я хочу, чтобы ты собрал команду. Им заплатят наличными. Ты должен показать их мне как можно скорее. Девчонку следует отправить в течение десяти дней — это крайний срок.
Такие условия были обычными для деловых соглашений, заключаемых с Горским.
Сто тысяч долларов США. Ради такой суммы стоило повозиться.
Солохов занимал проходную комнату, через которую можно было попасть в номер Мари Зорн. Романенко позвонил ему на мобильный телефон и велел предупредить Мари о своем визите. После этого Солохов должен связаться с казаками: пусть смотрят в оба и проследят, чтобы к прибытию Романенко в вестибюле гостиницы и в коридоре перед номером никого не было.
Солохов также воспользовался услугами гостиничного охранника, который работал на них каждый раз, когда нужно было спрятать в гостинице свидетеля, беглого информатора, перебежчика, террориста или кого-нибудь вроде Мари Зорн.
Казах охранник по фамилии Улганов был тупым верзилой почти двухметрового роста. Романенко знал, что под стойкой он всегда держит наготове помповое ружье калибра 12 мм, заряженное патронами типа «00 Бак-Шот», [21]и полуавтоматический пистолет «Дизерт Игл» калибра «Магнум 44». Хотя и то и другое оружие относится к категории «тяжеловесов», в его лапищах оно выглядело жалкой игрушкой.