Восторг обретения

— А вот и моя любимая комната.
Они вошли в спальню. Андреа огляделась. Комната выглядела роскошной в мужском понимании этого слова, хотя все было в меру, со вкусом и достаточно элегантно. Правда, уж очень большой оказалась эта спальня, больше, чем весь ее дом.
В алькове на возвышении стояла огромная кровать, окруженная с трех сторон стеклянными стенами. Казалось, она находится прямо на улице. На террасе, в тени огромного дуба, виднелась большая ванна-джакузи.
Открыв раздвигающуюся стену, Слэйд пригласил Андреа наружу. Солнце уже село, но небо еще не потемнело. Опустившись на деревянную скамью на краю террасы, он жестом предложил ей присоединиться к нему. Садясь, Андреа нечаянно коснулась его ногой. Она попыталась отодвинуться, но на скамейке оказалось слишком мало места. Впрочем, в этот раз прикосновение не подействовало на нее так, как в прошлый. Андреа сама не смогла бы этого объяснить, но каким-то образом Слэйду удалось почти полностью унять все ее страхи, осталось только ощущение некоторого беспокойства.
Катлер, казалось, был целиком поглощен созерцанием темнеющего неба. На самом же деле он явно давал ей возможность как следует разглядеть себя. Андреа уже немного привыкла к тем ощущениям, которые у нее возникали каждый раз при общении со Слэйдом. Больше всего она боялась, что он сможет пробудить в ней те же чувства, которые она испытывала, оставаясь наедине со своим мужем. Она никогда не думала, что опять встретит мужчину, способного так сразу зажечь ее.
Конечно, ощущения, связанные с Майклом, отличались от тех, которые вызывал в ней Слэйд. Сами обстоятельства их знакомства делали нормальную реакцию невозможной. Даже сейчас, когда напряженность уменьшилась, некоторая настороженность у Андреа все равно оставалась, и она знала, что с этим ничего не сделаешь.
И как это она может сидеть так близко с мужчиной, вдруг упрекнула себя мысленно Андреа и поспешно вскочила со скамьи. Нельзя забывать, что Катлер пригласил ее только из-за Либи.
— Чудный вечер, — глубоко вздохнув, сказал Слэйд. — Какой приятный воздух!
— Да, просто замечательный. — Взглянув на Слэйда, Андреа отметила, как легко и непринужденно тот чувствует себя в ее присутствии, как будто сидеть рядом с ней для него совершенно естественно. Всматриваясь в сумерках в черты его лица, она мысленно спрашивала себя, неужели этот человек может быть отцом ее ребенка.
— Вам не кажется, что пора возвращаться в дом? — спросила Андреа.
— Нам некуда торопиться, — ответил Слэйд, взглянув на часы. — У нас есть еще время.
Облокотившись на перила веранды, он любовался яркими красками вечернего неба. Интересно, что представляет собой этот крупный бизнесмен как личность, подумала Андреа. Ведь она почти ничего о нем не знала, кроме того, что он богат и озабочен своим возможным отцовством.
— Вы всегда жили в Оклахоме? — спросила она, полагая, что любая информация может оказаться полезной.
— Я родился в Эль-Рено и прожил там до окончания средней школы. Отец работал на нефтяных промыслах бурильщиком. Когда Горди и я были еще совсем маленькими, он бросил нас, сбежав из дому. Больше мы его не видели, потому что несколько лет спустя он погиб на буровой в Техасе. Я так и не успел узнать его как следует.
— Я понимаю, как вам должно быть горько.
— По иронии судьбы смерть отца принесла нам относительное финансовое благополучие. На страховое пособие мама выкупила дом, Гордон и я смогли получить образование. Он закончил Йельский университет, а я, как более легкомысленный, начал делать то, чем закончил карьеру отец, — занялся нефтяным бизнесом.
— Кажется, вы преуспели.
— Судьба оказалась ко мне благосклонной. — Слэйд поднялся и встал рядом с ней. — Мне понадобилось немного времени, чтобы понять, что в этой жизни действительно важно.
Признание Катлера взволновало Андреа, и ей вдруг показалось, что она начинает понимать этого человека. Но тут она вспомнила, что он, а не Майкл, может оказаться отцом Либи, и к ней вернулся прежний страх.
— А каким было ваше детство?
— Ужасным.
Андреа не любила касаться этой темы, но сейчас была рада говорить о чем угодно, что помогало держать между ними дистанцию.
— Почему?
— Я родилась со скандалом, как незаконный ребенок. Моя мать и я прошли через весь связанный с этим позор. Я так никогда и не видела отца. Он служил вместе с двоюродным братом матери во флоте и приплыл на «Либерти» на День Благодарения. В Солт-Ривер он пробыл всего неделю, а девять месяцев спустя родилась я.
— Грустная история. А ваша мать жива?
— Нет, она умерла, когда мне исполнилось всего тринадцать. До самого окончания школы я жила у приемных родителей.
— Да, жизнь обошлась с вами сурово.
— Зато я очень счастливо вышла замуж. Замужество было самым светлым периодом жизни. А теперь у меня ребенок, замечательные свекровь и свекор. Они очень добры ко мне, любят меня и всячески помогают. В общем я, пожалуй, счастливый человек. Мне всегда удавалось выкарабкиваться из самых трудных ситуаций. То, чем я занимаюсь, мне нравится.
Ее последние слова повисли в воздухе. Андреа почувствовала, что Слэйд снова смотрит на нее. Отвернувшись, она вглядывалась в темные контуры холмов, четко обозначенных на фоне алого заката.
— Когда вы вышли замуж?
— Сразу после университета.
— Значит, вы недолго пробыли замужем.
Андреа подумала, что не стоит обсуждать с Катлером эту тему. Она хотела что-то сказать, но, повернувшись к нему, вдруг увидела глаза Либи и снова испытала шок, вернувший ее к реальности.
— Что случилось с вашим мужем?
— Он погиб, — вздохнула Андреа. — Самолет, который пилотировал его босс, разбился в Лабоке. В это время я была на третьем месяце. Вот почему, наверное, для меня так важен ребенок. Дочь — единственное, что у меня есть на этом свете.
— Я понимаю.
Да нет, не может он ничего понять по-настоящему, подумала Андреа, почувствовав, как к ней возвращается внутреннее беспокойство. Катлер больше не вызывал у нее воспоминаний о Майкле, как прежде.
Этому помогало и то, что теперь она видела, какие они разные. Майкл любил повеселиться, иногда на вечеринках слишком увлекался спиртным. Он всегда шутил и дурачился. Задним числом ей казалось, что за немногие отпущенные ему судьбой годы он торопился прожить жизнь как можно полнее и интереснее. Как это ужасно, что он не дожил до рождения Элизабет.
— Вы боитесь, что вся эта история может навредить вашему ребенку? — помолчав, спросил Катлер.
Его слова причинили боль Андреа, но она подумала, что он прав: она действительно испытывала страх.
— Да, конечно, я боюсь.
Слэйд ничего не ответил. Сгущались сумерки, становилось прохладнее, но воздух благоухал по-прежнему.
Затянувшееся молчание становилось невыносимым. Андреа снова села на скамью и стала смотреть на играющую в джакузи воду. Вздохнув, она подумала, что разговор неизбежно должен был прийти к такому финалу.
— Вы ошибаетесь, думая, что от меня может исходить вред, — заговорил наконец Слэйд. — Все, чего я хочу, — это выяснить, моя ли дочь Элизабет. Для этого и предлагаются тесты.
Андреа снова поднялась и прошла к дальнему краю террасы, не спуская при этом глаз с Катлера. При тусклом свете она едва могла видеть его лицо. И опять она напомнила себе: что бы Слэйд ни говорил, он — ее противник, от него исходит угроза.
Не дождавшись ответа Андреа, Катлер подошел к ней. Сердце ее учащенно забилось. Прижавшись спиной к решетке, она чувствовала себя в западне. Тело ее напряглось.
— В наших отношениях все прояснится, — прошептал Слэйд.
Его голос звучал убедительно, но Андреа почему-то захотелось оттолкнуть его и немедленно бежать из дома, от него. Подойдя к ней вплотную, Катлер отрезал все пути к спасению. К влажным испарениям джакузи примешивался аромат его одеколона, волновавший ее. Больше того, он действовал на Андреа возбуждающе. В ней просыпались желания, которых она давно уже не испытывала.