Мой муж Джон

Тем летом я устроилась продавщицей в отдел косметики универмага Woolworths. Мои незначительные сбережения были уже почти истрачены, а это позволяло мне платить Мими за комнату и оставаться финансово независимой. Работа мне нравилась, с девушками — коллегами мы прекрасно ладили. В магазине я проводила весь день, а потом направлялась на встречу с Джоном. «Битлз» почти каждый вечер где — нибудь выступали. Поэтому обычно мы с ним встречались заранее и потом вместе шли на концерт.
Примерно тогда же начала издаваться местная газета Mersey Beat, посвященная музыкальной жизни Ливерпуля. В первом номере вышли большие статьи о двух ведущих бит — группах: Rory Storm and the Hurricanes и Gerry Marsden and the Pacemakers. Джона попросили написать для газеты заметку об истории возникновения «Битлз», и он это сделал, в характерной для него гротескной манере. Смысла и содержания в его тексте было маловато, зато посмеялись мы тогда от души. Начиналась заметка так: «Однажды, давным — давно жили — были три маленьких мальчика, крещенные именами Джон, Джордж и Пол. Решили они как — то раз собраться в компанию, ибо были они ребятами компанейскими. А собравшись, сели да задумались: «А нужна ли она кому — эта компания наша?» И вот изловчились они, вырастили себе каждый по гитаре и сразу наделали много шума…»
Джон всегда был плодовитым по части писательства: стишки, рассказы, абстрактные бессмыслицы — все, что когда — либо приходило ему в голову, он записывал на каких — нибудь обрывках бумаги. Но это был первый его опубликованный текст! Хотя Джон всем своим видом показывал, как ему это безразлично, его просто распирало от гордости. Впоследствии он часто посылал в Mersey Beat свои короткие заметки и новости о последних достижениях группы.
В октябре Джону исполнился двадцать один год. Его тетя Матер подарила ему сотню фунтов, и он решил потратить их на поездку в Париж вместе с Полом. Я бы с удовольствием поехала с ними, но, учась на последнем курсе, была занята преподавательской практикой в нескольких местных школах. Джон с Полом уехали первого октября и за две недели просадили все деньги, болтаясь по парижским клубам. Там же они совершенно случайно встретили друзей Астрид из Гамбурга.
Тогда же у «Битлз» появился фан — клуб. К тому времени у многих ансамблей уже были организованные сообщества поклонников, и ребята были очень рады, когда группа их почитателей решила учредить собственный клуб. И все же они чувствовали, что стоят на месте: в Ливерпуле вроде бы все шло нормально, но им не давал покоя вопрос, могут ли они рассчитывать на что — то большее. Иногда такие мысли не на шутку угнетали Джона, особенно когда Мими, будучи в плохом настроении, принималась доставать его разговорами о напрасно потраченном времени и необходимости найти приличную работу. Но он держался. Ребята зарабатывали кое — какие деньги, и Джон продолжал надеяться, что с ними вот — вот произойдет что — то фантастическое, только неизвестно, что именно…
Он оказался прав. Нечто прекрасное действительно было не за горами. Одному человеку суждено было изменить их жизнь, и находился он — в прямом смысле — в двух шагах. Когда я вспоминаю те далекие дни, знакомство ребят с Брайаном Эпстайном и последовавшие за ним события, мне порой кажется, что там не обошлось без волшебства.
Все началось вскоре после возвращения Джона и Пола из Парижа. Какой — то парнишка зашел в магазин грампластинок фирмы NEMS в ливерпульском районе Уайтчепел и спросил у продавца пластинку My Bonnie некой группы «Битлз». Владельцем магазина был Брайан Эпстайн, который ничего не слышал ни о записи, ни о группе. Многие на его месте махнули бы рукой, но Брайан всегда гордился тем, что может удовлетворить любой запрос посетителя. Узнав, что пластинка была выпущена в Германии, он для начала связался с агентами, занимавшимися импортом зарубежных дисков.
Хотя Брайан и был в курсе происходящего на местной бит — сцене, его это по большому счету не интересовало. Он заведовал одним из самых крупных и успешных магазинов грамзаписи в Ливерпуле. Конечно, он стремился к тому, чтобы у него на складе были представлены все направления музыки, но сам предпочитал классику. (Его любимым композитором был Сибелиус.) Он никогда не ходил на концерты бит — групп, и, поскольку большая их часть пластинок не выпускала, сталкиваться с ними Брайану не доводилось.
Брайан Эпстайн регулярно размещал рекламу в газете Mersey Beat, где нередко попадались сообщения о «Битлз» и их фотографии. Он их никогда не замечал. Желание Брайана разыскать пластинку с песенкой My Bonnie стало почти маниакальным, когда за ней явились еще два покупателя. Он спросил их, кто такие эти «Битлз», и очень удивился, услышав, что они вовсе не из Германии, а из Ливерпуля, и что они часто захаживают в его магазин и проводят здесь почти весь обеденный перерыв, слушая пластинки. Брайан решил взглянуть на ребят сам: раз они так популярны в городе, значит, имеет смысл заказать их запись для магазина.
Девятого ноября 1961 года Эпстайн осторожно вошел в «Пещеру», как раз к началу обеденного выступления «Битлз». Позже он сказал нам, что заведение его совсем не впечатлило. Наоборот, показалось отвратительным — грязным, мрачным, сырым и очень шумным. Эдакое прибежище для тинейджеров, где он старался не появляться по собственной воле. Не желая выделяться среди подростков в своем приличном деловом костюме, Брайан тихонько пристроился в глубине зала, наблюдая за происходящим.
Когда «Битлз» вышли на сцену, он смотрел на них как завороженный. Неряшливые и нахальные, они курили, ели, переговаривались между собой, что — то кричали своим знакомым в зале, рассказывали анекдоты и даже поворачивались спиной к публике, не забывая при этом играть свою музыку. Всем своим поведением «Битлз» как будто показывали аудитории, что им на нее наплевать. Однако публика в «Пещере» их просто обожала, и Брайану стало ясно, что в этих ребятах есть нечто особенное.
В течение следующих недель он видел «Битлз» на сцене еще несколько раз и вновь и вновь поражался их внутренней энергетике и таланту, пусть сырому и неорганизованному. Пока Брайан наблюдал за их выступлениями, в его голове зрела идея. Он объединил под своим началом семейный торговый бизнес, добился успехов в продаже грампластинок в обоих магазинах, принадлежавших его семье, но все это ему уже порядком надоело. Брайану нужна была новая задача, и, похоже, в лице «Битлз» он нашел то, что искал.
Он переговорил с ребятами и обнаружил, что их сингл был выпущен фирмой грамзаписи Polydor, но у них нет ни своего менеджера, ни контракта на запись пластинки. Он заказал две сотни копий диска с песней My Bonnie и начал расспрашивать своих знакомых в звукозаписывающих компаниях о том, что следует знать менеджеру музыкального ансамбля.
Третьего декабря, через три с небольшим недели после того, как Брайан впервые увидел «Битлз», он пригласил их к себе в офис для разговора.
К тому времени они уже общались несколько раз, но ребята не придали этому особого значения. Джон даже не рассказывал мне ничего о Брайане вплоть до момента, когда стал собираться на эту встречу. Тогда он лишь бросил, что идет на переговоры с владельцем магазинов NEMS, который хочет стать их менеджером.
С первого же взгляда Брайан произвел огромное впечатление на Джона. В первую очередь тем, что в свои двадцать семь, будучи лишь на шесть лет старше его, он разительно отличался от них: носил красивые дорогие костюмы, жил в достатке и владел магазином грампластинок. Джона занимал вопрос, почему его заинтересовали «Битлз», и ему не терпелось услышать ответ из уст самого Брайана. Джон пригласил на встречу Боба Вулера, менеджера «Пещеры», представив его как своего отца. Его забавляло, что Брайан поверил ему и еще довольно долго не догадывался, что над ним подшутили.
Когда Брайан Эпстайн начал говорить, Джон сразу же понял, что разговор пойдет серьезный. Спокойно и деловито Брайан спросил ребят, каковы их планы, и те ответили, что связывают свое будущее с успехом на музыкальном поприще, но их расстраивает то, что, помимо популярности на местном уровне, с ними ничего больше не происходит.