Айседора Дункан. Модерн на босу ногу
Вскоре такая возможность действительно представилась, Дора и Айседора рука об руку отправились с визитом к заезжему антрепренеру. Просмотр состоялся утром на большой сцене. Мама привычно заняла место за роялем, для показа были выбраны музыкальные фрагменты «Песни без слов» Мендельсона. Надев свою короткую белую тунику, Айседора порхала по темной сцене, счастливая уже тем, что выступает в самом настоящем театре. К сожалению, антрепренер не разделял ее восторгов, и, когда девушка собиралась поведать ему о своем танце, ретроград заявил, что показанное мисс Дункан совершенно не подходит для театра, скорее уж для церкви, но…
Мать и дочь немедленно откланялись.
Единственное, что вынесла Айседора из своего разговора с антрепренером, – она несет в мир нечто новое и прекрасное, такое чистое, что ее танцы разумно было бы показывать в церкви. А значит, скорее всего, она не найдет такого театра, в котором сможет танцевать, во всяком случае, не в этой глуши! Еще более вероятно, что такой театр должна создать она сама.
Отсюда вывод: если в провинцию специально приезжают низкопробные балаганы, в которых не место высокому искусству, надо отправляться на поиск такого театра, в котором незазорно было бы выступать даже такому новатору, как Дункан. Куда? – Проще всего в Чикаго. Там полно театров. Что нужно для успеха мероприятия? – Один билет до места и немного денег на первое время, дабы снять комнату и чем-то питаться. Как скоро удастся получить ангажемент? Очень быстро. Возможно, первые несколько дней придется походить по городу в поисках самого лучшего театра, но зато потом.
Дора во всем поддержала дочь, при единственном условии: в Чикаго они поедут вместе. Еще не хватало, чтобы девочка попала в плохую историю. Было решено, что остальные останутся дома и будут ждать, когда Айседора заработает деньги и вызовет их телеграммой.
С помидорами и перцем
Все вещи мамы и дочки уместились в небольшом сундучке, кроме того, они взяли с собой 25 долларов и некоторые хранившиеся дома драгоценности бабушки, которая к тому времени уже умерла.
Айседора готовилась к блицкригу, но все антрепренеры, перед которыми она показывала свои танцы, как завороженные, говорили то же, что и тот первый в Сан-Франциско: «Это не для театра». Любая на месте Дункан давно уже уразумела бы, что придется меняться, что на свете просто не существует подходящего ей театра, и если хочешь выжить… но Дункан продолжала упорствовать. Меж тем деньги вышли, бабушкины драгоценности оказались не такими уж и дорогими. В результате произошло то, что и должно было произойти, – их выгнали на улицу, забрав все вещи в уплату за долг. Что дальше? В карманах ни пенни, перспектив ноль, невозможно не только вернуться домой, но даже дать телеграмму с призывом о помощи.
По чистой случайности отбирая у матери и дочери вещи, хозяева квартиры не догадались содрать кружевной воротник с платья Айседоры. Либо не представляли его истинной ценности, либо просто велели убираться, забрав только те вещи, что на них. В общем, так или иначе, но, продав кружева, Айседора выручила за них 10 долларов, на которые удалось снять небольшую комнату и приобрести ящик помидоров, которыми бедняжки и питались затем целую неделю, употребляя томаты без хлеба и даже без соли. А перспектив устроиться куда-нибудь не прибавлялось. Дошло до того, что Дора настолько ослабла, что могла только лежать, глядя в потолок. Скорее всего, она предпочла бы умереть, перспективе помешать дочери довести ее эксперимент до конца и не сетуя на судьбу. Страшно переживая за мать, Айседора готова была пойти на все, что угодно. Мыть полы и посуду, выгуливать чужих собачек, но на подобную работу брали людей с опытом и рекомендациями. В конце концов, девочка сдалась и пошла в первый попавшийся театр, где спросила сказать ей напрямик, что она должна сделать, для того чтобы работать у них. Айседора была хороша собой, прекрасно танцевала, посмотрев ее программу, управляющий кафе на крыше «Масонского дворца» попросил Дункан создать совершенно новый образ разбитной девчонки и кокетки в юбчонке с воланами, которые станут весело играть, когда танцовщица будет прыгать и задирать ножки под какую-нибудь забористую песенку. На языке управляющего это звучало как «добавить перца». Первым порывом Айседоры было надавать нахалу по морде, но она вовремя вспомнила про ослабевшую от голода мать и смирилась с неизбежным.
Воланы и оборочки – это еще не самое страшное, что есть на свете; пообещав явиться назавтра с новым номером и костюмом, Айседора покинула кафе, после чего какое-то время бродила по улицам Чикаго, чувствуя, что еще немного, и она сама рухнет на мостовую в голодном обмороке. В том, что она справится с воланами, дрыганьем и перцем, не было сомнений. Удавалось же как-то, ничему не учась, преподавать светские танцы, получится и это. Другой вопрос, где взять денег на костюм?
В отчаянии она набрела на магазин Маршаля Фильда и, приметив там молодого управляющего, лицо которого показалось ей располагающим, рассказала ему все без утайки, попросив дать ей красного и белого материала на воланы, а также кружев на оборки, чтобы она могла сделать костюм и получить ангажемент. Все это он должен был выдать ей даром, поверив на слово. Удивительно, но и тут Айседора добилась своего, поблагодарив подарившего ей и ее матери шанс на выживание Гордона Сельфриджа5 и пожелав ему всяческого счастья.
Пройдет всего несколько лет, и из скромного служащего одного из магазинов Маршаля Фильда Гордон Сельфридж сделается миллионером, и тогда уже знаменитая, известная всему миру Айседора напомнит ему о кусках материи, которые он одолжил незнакомой девушке, поверив ей на слово.
В тот же день Айседора вернулась к матери и уже осточертевшим помидорам. Услышав об успехах свой маленькой Дульси, мама мужественно приподнялась и, облокотившись о стену, до утра шила костюм. Так что на следующее утро, собрав все свои силы, Айседора отправилась на вторую пробу.
Ее ждали, оркестр был в сборе, Айседора выбрала популярную мелодию «Вашингтонская почта» и, когда заиграла музыка, выскочила на сцену, весело улыбаясь, подскакивая, кружась и лихо задирая стройные ножки. Управляющий аплодировал стоя, сразу же предложив 50 долларов в неделю и заплатив деньги вперед. Теперь мать и дочь Дункан уже не ждала голодная смерть и выселение на улицу. И хоть Айседора и не была в восторге от своего нового места работы, но у нее все равно не было иных предложений.
Выступление Айседоры делилось на две части – в первой она исполняла свои собственные танцы, во втором влезала в воланы и оборки и «задавала перца». Управляющий изготовил афиши, публика ликовала, и только Айседоре казалось, что она предает свой идеал и делает что-то ужасное, по меньшей мере, то, что делают продажные женщины. Поэтому, отработав деньги, она без сожалений покинула кафе на крыше, пообещав себе больше не опускаться до такой работенки.
Богемия и богемцы
Теперь у них появились хоть какие-то средства, но постоянной работы, увы, не было. В кафе требовались исполнители популярных песенок, плясуньи канн-канн или актеры входящей в моду пантомимы. Театры тоже не отличались стремлением к новаторству. В результате бесплодных поисков Айседора как-то вышла на помощницу редактора одной из крупных чикагских газет мисс Эмбер, которой изложила свои взгляды на танец. Окинув взглядом тощую девочку и ее осунувшуюся бледную от недоедания и нервотрепки мать, Эмбер все поняла, пригласив юное дарование вместе с родительницей присоединиться к местному художественному клубу «Богемия», где Айседора познакомится с артистами и литераторами, а также где она могла бы время от времени выступать перед публикой.
Айседоре было просто необходимо оказаться в компании единомышленников, людей, способных к нестандартному мышлению, которые, быть может, укажут ей, наконец, путь к славе. Заручившись приглашением Эмбер, они в тот же вечер явились в «Богемию», где застали толпу плохо одетых и дурно причесанных людей, весело распивающих пиво и то и дело поднимающих тосты за искусство, «Богемию и богемцев», друг друга и, разумеется, за добрейшую Эмбер.